И все же в докладе, посвященном очередной годовщине «Великой Октябрьской социалистической революции», который Сталин произнес 6 ноября 1941 года на собрании в подземном вестибюле одной из станций московского метро, советский вождь охарактеризовал Нацистскую партию как партию «врагов демократических свобод, средневековой реакции и черносотенных погромов».
С тех пор ни в одном документе, исходившем от Сталина, ни в одной его речи никакого намека на нацистский геноцид по отношению к евреям найти не удастся.
Первая массовая акция по уничтожению евреев нацистами произошла, напомню еще раз, 29 сентября 1941 года под Киевом, в Бабьем Яру. Сведения об этом быстро просочились через линию фронта. Короткая информация появилась и в советской печати[35]. С тех пор в газетных сообщениях о жертвах нацистских расправ никакой национальной идентификации уже не содержалось. Гитлеровцы, оказывается, уничтожали просто «мирных советских граждан».
С точки зрения формальной это соответствовало действительности: ведь уничтоженные, и правда, были мирными (цивильными) людьми и на самом деле являлись советскими гражданами. То обстоятельство, что они были уничтожены отнюдь не за это, а за кровь, за свои этнические корни, тщательно замалчивалось. Еще того хлеще: «забыв» о том, что писала советская же печать до 1939 года о гонениях на немецких евреев, один из руководителей кремлевского пропагандистского аппарата – Георгий Александров назвал массовое изгнание евреев из нацистской Германии «отъездом за границу 400 тысяч патриотов, которые не были согласны с фашистским режимом»[36].
Правда, в декабре 1942 года, после получения – с большим опозданием – от разведки информации про так называемый «план Ванзее» (январь 1942 года), вошедший в историю как план «окончательного решения еврейского вопроса», было сделано заявление Совинформбюро «О гитлеровском плане уничтожения еврейского населения Европы», однако во всех последующих сообщениях Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию гитлеровских преступлений нет никакого упоминания о том, что речь шла об уничтожении именно еврейского населения. Точное наименование «плана Ванзее» более никогда не упоминалось в советской печати[37].
Историк Лев Безыменский нашел в архиве поразительные документы, раскрывающие механизм утаивания правды о Холокосте, происходившем на оккупированной территории Советского Союза.
В декабре 1943 года, с опозданием более чем в два года, был наконец подготовлен доклад Чрезвычайной комиссии по расследованию нацистских преступлений о массовой казни евреев в Бабьем Яру. В проекте сообщения для прессы содержался вполне адекватно отражавший реальные события абзац: «Гитлеровские бандиты произвели массовое истребление еврейского населения. Они вывесили объявление, в котором всем евреям предлагалось явиться 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц, взяв с собой документы, деньги и ценные вещи. Собравшихся евреев палачи погнали к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли».
Эти несколько строк предполагавшегося сообщения согласовывали в ЦК более двух месяцев. В бюрократической партийной переписке участвовали, не считая более мелких товарищей, три члена политбюро Молотов, Шверник и Хрущев, секретарь ЦК Щербаков, а также заместитель наркома иностранных дел Вышинский. «Согласованный» и опубликованный в печати текст в окончательном варианте выглядел так: «Гитлеровские бандиты согнали 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц тысячи мирных советских граждан. Собравшихся палачи повели к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли»[38].
В конце 1943 года на освобожденных территориях начались судебные процессы, на которых обвиняемыми предстали пособники нацистов – те, кого на Западе называют коллаборантами. О них сообщала вся советская пресса. Но в этих корреспонденциях нельзя найти ни слова о том, что жертвы нацистских расправ – почти исключительно евреи. Повторим еще раз: речь идет не о расправах над партизанами или над тем, кто как-то им помогал, а о тех, кто ни в каких действиях против оккупантов участия не принимал. Именно поэтому и в советской прессе того времени всюду говорилось о преследованиях «мирного советского населения» – без уточнения, какое именно население имеется в виду. Исключение было сделано почему-то для отчета из Минска. В нем говорилось о «поголовном истреблении еврейского населения». Два месяца спустя в статье об Освенциме глухо упоминалось о том, что среди(!) задушенных и сожженных жертв были евреи[39]. Кроме этих, затерявшихся в тексте, упоминаний, никаких следов о Холокосте на советской территории мне в прессе найти не удалось.
Василий Гроссман написал небольшой очерк необычайной эмоциональной силы: «Убийство евреев в Бердичеве» – городе, где половина жителей (более 30 тысяч человек) были евреями. Немцы вошли в город внезапно уже через две недели после вторжения, и поэтому эвакуироваться успело менее трети его еврейского населения.
Хотя Бердичев считался на юге «еврейской столицей», в нем никогда не было еврейских погромов.
До конца сентября 1941 года практически все оставшиеся в городе евреи были уничтожены. К апрелю 1942 года были уничтожены уже и дети от смешанных браков. В их выявлении оккупантам помогали местные русские и украинцы. Пережили оккупацию лишь несколько малолетних детей и один подросток. Обо всем этом и был написан Гроссманом очерк. Его тоже отказались печатать все издания (ежедневные, еженедельные, ежемесячные), в которые он обращался. Невозможно поверить, что на этот счет не было специального руководящего указания, иначе одному из самых известных в то время писателей, обладавшему блестящим, необыкновенным по силе воздействия пером, никто не мог бы отказать[40].
Добавлю к сказанному и один документ из семейного архива. Как уже говорилось, мама вела довольно много дел тех, кто был осужден по политическим причинам и, начиная с середины пятидесятых годов, добивался реабилитации. Одним из ее клиентов был житель Таганрога Федор Николаевич Лаура. Адвокатское досье по этому делу сохранилось. В протоколе допроса обвинявшегося (без достаточных оснований) в сотрудничестве с нацистами есть такой диалог. Лаура: «Я видел, как гнали по улице большую колонну евреев». Следователь: «Лаура, не вводите следствие в заблуждение. Гнали не евреев, а советских граждан, и вы помогали фашистам, потому что ненавидите советскую власть». Допрос велся в 1944 году. Такая была установка: никакого упоминания об антисемитизме – ни с той, ни с другой стороны! Ни за что не хотели признать, что евреи уничтожались только за то, что евреи. Даже младенцы… Всем остальным грозила расправа, лишь если они сопротивлялись немецким войскам, оккупационной администрации. Партизанили. Или прятали партизан и советских солдат, искавших спасения от плена.
Нет ни малейшего сомнения: Сталин смертельно испугался того несомненного успеха, который имела гитлеровская антисемитская кампания на оккупированных территориях, и сделал для себя надлежащие выводы, тем более что они никак не расходились с его подлинными чувствами. Но, конечно, он не мог действовать грубо и прямолинейно: необходимо было учитывать и наличие демократических союзников (США, Англии, Свободной Франции), от которых он был тогда весьма зависим, и еще не утерянный имидж вождя мирового коммунизма, и гигантский научный потенциал, сосредоточенный в очень значительной части в руках еврейских ученых, и множество других факторов. И еще, конечно же, он не мог забыть о деньгах – для закупки вооружения, техники, продовольствия, медикаментов: деньги надлежало выпросить у американских «буржуев», спекулируя на их национальных чувствах и беспрестанно напоминая о том, что только Советский Союз может спасти евреев мира от тотального уничтожения. Об этом еще речь впереди.
Информация об открытых антисемитских проявле ниях – уже не на оккупированной территории, а в советском тылу, и даже в самой Москве, шла потоком в партийные органы и спецслужбам. В отличие от ситуации, существовавшей в двадцатые и даже в тридцатые годы, за этой информацией не только не следовали какие-либо санкции по отношению к обнажившим себя антисемитам, но и сама эта информация тщательно засекречивалась, чтобы создать иллюзию, будто ее и не было вовсе. Особо примечательно прямое или косвенное участие в проявлении страстных антисемитских чувств номенклатурных деятелей и так называемой «культурной элиты». Приведу лишь два весьма характерных примера.
19 мая 1944 года инструктор одного из московских райкомов партии – Оссовская докладывала наркомату госбезопасности: «17 мая с. г. вечером в 173-й школе в шестом классе была обнаружена на классной доске надпись: «Бей жидов – спасай Россию». Проходившая заведующая учебной частью т. Тимошенко стерла надпись с доски. Утром эта же надпись снова появилась на доске. Директор школы т. Задиранова в беседе с ученицами установила, что надпись сделана ученицей 6 класса Колпаковой, дочерью заместителя наркома заготовок, члена ВКП(б)»[41]. На карьере заместителя наркома, чьим рупором и была тринадцатилетняя школьница, это, разумеется, никак не сказалось.
