Как следствие этого, совещание приняло резолюцию отказаться от предложения британцев и защищать русский Север всеми имеющимися силами и средствами. Решение это принималось и в надежде на то, что «московская директива» Деникина на юге, готовящийся удар на Петроград Юденича и перегруппировка колчаковских войск для контрудара под Челябинском еще получат свое положительное развитие и бросить северный участок кольца, сдерживающего рвущуюся из центральных губерний гидру большевизма будет очень некстати. О решении было доведено до сведения Роулинсона и его штаба. Британцы пытались уговаривать Миллера пересмотреть пагубное для него и армии решение, но Главнокомандующий сообщил союзникам, что готовится новое наступление на фронте и он не видит причины оставлять армию и население в тылу в преддверье возможного перелома в позиционной войне с большевизмом.
1 сентября 1919 года Северная армия повела планируемое наступление на большевиков, отбив г. Онегу и взяв в плен свыше 7 тысяч пленных красноармейцев. Отчасти этот успех был предрешен отсутствием у большевиков опасений за свой Северный фронт, откуда накануне были сняты и переброшены войска под Петроград, отчасти тем, что северный участок фронта, по мнению большевистских стратегов, не угрожал пока жизненно их важным районам. Для Северного фронта большевиками была лишь усилена пропагандистская работа, направленная на создание у противника пораженческих настроений и комплекса собственной незначительности, а в феврале 1920-го, когда у красного командования появились необходимые для этого силы, было принято решение покончить с Северным фронтом Миллера. Словно предчувствуя это, штаб Миллера начал разработку планов отхода сил на Мурманск.
Слухи о готовящемся отъезде британских сил по-разному отозвались в русском обществе, усилив антиправительственную агитацию всех левых сил и породив череду нападок на работу правительства Миллера. В ответ Главнокомандующий предпринял энергичные меры по высылке неблагонадежных элементов. Арестовал и выслал на Печору пресловутый Стачечный комитет, подверг высылке на остров в акватории Баренцева моря до полутора тысяч осужденных за административные и уголовные правонарушения. Вместо уходящих британских охранных отрядов было создано земское ополчение численностью в 2 тысячи человек для несения охранной службы.
Британская миссия помещала объявления об отходе каждого своего транспорта с приглашением всех желающих к отъезду, однако число отъезжающих было по-прежнему незначительным. Отбывали те, кому позволяло материальное положение, или те, кто имел хорошие родственные связи в Прибалтике или на Западе. Большая часть населения оставалась на месте, чаще всего из-за отсутствия достаточных средств или той неизвестности, которая ждала русских за границей.
Отбывающие британцы неожиданно для русских соратников начали уничтожение боевой техники. Сжигались немногочисленные аэропланы, склады с обмундированием и продовольствием. Подрывались бронеавтомобили и выводились из строя орудия. На запрос штаба Миллера британское командование отвечало, что предпринимает означенные меры для предотвращения попадания материальных ценностей в руки большевиков, чей приход в Архангельск теперь лишь вопрос времени. На предложение передать подготовленные к уничтожению активы в Северную армию британское командование отвечало, что в свое время уже передало таковое генералу Марушевскому в необходимых количествах.
В ночь на 27 сентября 1919 года из порта в Архангельске ушли последние британские транспорты. В городе, на случай ожидавшихся беспорядков, было введено осадное положение. Однако все оставалось внешне спокойным, и к середине октября 1919 года осадное положение было отменено.
Новый 1920 год принес надежды на упорядочение государственной жизни путем созыва губернского Земского собрания, призванного заменить военное правительство Миллера.
3 февраля 1920 года, после многочисленных нападок на Северное правительство, едва не окончившихся его полной отставкой, было наконец открыто Земское Собрание, принявшее неожиданную резолюцию о «контрреволюционности» правительства Миллера, требующую его немедленной отставки. Земское собрание, в котором верховодили левые и либералы, собиралось даже провести манифестацию, направив ее к Миллеру для ультимативного требования его отставки. Человек военный, Евгений Карлович поднял по тревоге комендантскую роту, переполошившую Земское собрание, отделавшееся посылкой к Миллеру двух делегатов с декларацией о деятельности собрания.
В ту же ночь на Двинском направлении большевистские войска перешли в наступление после массивного многочасового артиллерийского огня. 41-Северный полк и партизанский Шенкурский были вынуждены отступать под напором превосходящих сил противника, брошенных на прорыв фронта.
4 февраля 1920 года Миллер выступил в Земском собрании, объяснив делегатам пагубность их антиправительственной деятельности в условиях внезапно изменившейся обстановки на фронте. Пораженные услышанными от Главнокомандующего новостями с фронта, либералы тотчас же приняли воззвание к войскам продолжать борьбу с большевизмом до полной победы.
На фронте продолжала складываться угрожающая для Северной армии обстановка, говорящая о намерении большевиков покончить с этим фронтом во что бы то ни стало. Атаки не прекращались по всему фронту, сдерживаемые героическим сопротивлением белых партизан шенкуровцев и тарасовцев, бившихся к тому же и за родные деревни, что подогревало их решимость. Неожиданно был раскрыт заговор матросов, снятых с военных транспортов для участия в сухопутных операциях, имевший своей целью открытие фронта большевикам. 8 февраля, не дожидаясь арестов всех сообщников, заговорщики подняли в тылу Северной армии восстание, которое было подавлено массивным артиллерийским огнем батарей. В этот момент большевики предприняли еще одну массированную атаку, пытаясь охватить батареи с флангов и подавить обстрел, что при перевесе в силах им и удалось. Белые артиллеристы были вынуждены отойти. Путем непрерывных атак большевикам удалось наконец прорвать фронт, о чем стало известно Земскому собранию, выславшему своих делегатов к большевикам и предлагавшему им мирные переговоры на условиях выдачи всех офицеров и «виновников гражданской войны», в обмен на условия оставления на северных территориях земли в руках крестьян, как это было при миллеровской администрации. В тылу либералы Земского собрания стали распространять слухи о том, что сам Миллер уже бежал из Архангельска и что пора начать серьезные переговоры с большевиками для установления мира и порядка.
Прорыв фронта ликвидировать не удавалось. Регулярные части, направляемые генералом Миллером для затыкания образовавшейся бреши, под воздействием пораженческой пропаганды разбегались, не доезжая до передовой. Силы оборонявшихся белопартизанских соединений и верных правительству войск таяли под непрерывными атаками красных. В Архангельске тем не менее мерами, предпринятыми Миллером, обстановка оставалась спокойной, на улицах царил образцовый порядок довоенного образца. Эвакуация не объявлялась. Штаб Миллера считал, что даже в случае продолжения неудач на фронте, какое-то время он еще будет существовать, если вообще не стабилизируется, и тогда можно будет неторопливо подумать о дальнейших шагах. Тем не менее Миллером был отдан приказ чинам оперативного отдела штаба и контрразведки в походном порядке выступить на Мурманск. Построившись в колонну, те по глубокому снегу выступили из города, успев в первый день похода пройти лишь 15 километров.
К 18 февраля 1920 года Северный фронт постепенно рухнул. Войска начали бросать свои позиции по всему фронту.
Часть войск предполагала отойти пешими порядками в сторону Мурманска, но основная масса войск бежала, предоставляя большевикам быстро продвигаться по всему фронту. Но пока что молниеносного броска на Архангельск большевикам не удалось предпринять из-за условий бездорожья и из-за оторванности передовых отрядов от их штабов, а также пагубной привычки к митингам, организованным ими на всем протяжении фронта, и «братанием» с солдатами Северной армии, сопровождавшимся многочасовыми монологами ораторов и «заслушиванием уполномоченных».
На счастье архангелогородцев, в порту оказалось три маневренных ледокола, два из которых — «Сусанин» и «Канада» — заправлялись углем в 50 верстах от города на особой пристани, а третий, под названием «Минин» — в самом архангельском порту, прибыв туда с полпути в Мурманск, отозванный радиограммой. После объявленной Миллером эвакуации, именно на «Минин» стали направлять эвакуирующихся раненых и больных из городских лазаретов, а также направлять стихийно возникших беженцев. Для обеспечения безопасности плавания, на борт «Минина» поднялась команда вооруженных офицеров флота из-за сведений о ненадежности команды ледокола, заняв ключевые посты у рубки, в котельной и у угольных отсеков. Было решено, что из-за недостатка мест на самом ледоколе к нему будет привязана яхта «Ярославна», которую тот должен вести на буксире.
