Пообещав расстроенному отцу «переменить свое поведение и получив от отца благословение на таковое обещание», Кутузов прибыл в Крымскую армию и был назначен в отряд генерал-майора И. И. Кохиуса, расположенный на Днепре в урочище Олешки против Кинбурнского мыса. И снова на Кутузова была возложена обязанность проводить разведку окрестных мест. И в который раз «он выполнил поручения с таким успехом, что последствия превзошли самые его (генерала Кохиуса) ожидания; ибо по соображении всех сведений, которые собрал Кутузов <…> приняты были столь удачные меры, что с ноября 1773-го по 22-е число июля 1774 года все покушения неприятельские оставались тщетными в рассуждении нападения на наши войска»29. 10 июля в Кючук-Кайнарджи был заключен очередной «вечный» мир между Россией и Турцией, согласно которому Турция обязалась вывести свои войска из Крыма, Тамани, с Кубани, передав России крепости Керчь, Еникале, Азов и др. В те дни стояла страшная жара; трава на полях выгорела. Это заставляло татар перекочевывать с места на место для отыскания корма для своих коней. Истребив траву, «татары вместе с тем зажигали и хлеб, частью уже собранный с полей и лежавший в снопах, а частью остававшийся на корню, чтобы он не достался русским, не думая о том, что он был необходим и туркам. Вследствие этого, турецкие войска чрезвычайно нуждались в пище и в корме. Начался падеж скота; турки ели дохлых лошадей; развились заразные болезни и крайне ощущалась потребность в подвозе морем новых жизненных припасов. Значительный транспорт судов предполагал высадиться 22-го июля у Алушты, между Судаком и Ялтой, где при деревне Шумы укрепился турецкий отряд, назначенный способствовать высадке»30. Узнав об этом, генерал Долгоруков двинул навстречу неприятелю войска генерал-поручика графа В. П. Мусина-Пушкина, куда входил отряд Кохиуса, при котором находился командир гренадерского батальона Московского легиона подполковник М. И. Кутузов. По словам князя В. М. Долгорукова, не сумевшего скрыть восторга действиями подчиненного, Кутузов принял под свою команду батальон, «из новых молодых людей состоящий», и привел его «в наилучшую исправность и познание службы», доведя «до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат»31. Обратим внимание на важное качество будущего фельдмаршала, единодушно признаваемое за ним начальством и без которого он никогда не достиг бы высших чинов: умение толково и быстро обучать солдат, в том числе новобранцев, которые понимали его с полуслова и готовы были идти за ним в огонь и в воду. Вспомним пылкие наставления офицерам принца де Линя: «Естли одно баталионное учение не приводит вас в восторг, естли вы не чувствуете охоты присутствовать везде; естли вы задумываетесь в таких случаях; естли не трепещете от страха, что дождь может помешать вашему полку делать маневры: то отдайте ваше место тому из молодых людей, кто будет иметь вышеозначенные свойства. Он только может любить страстно науку Морицов; он только будет уверен, что надобно делать втрое больше, нежели сколько требует долг, чтоб исполнить свое звание»32. Кутузов не был прекраснодушным говоруном, который любил в офицерских компаниях обсуждать теорию военной науки: он был настоящий офицер-«фрунтовик», для которого практика военного дела имела не меньшее значение, чем книжная премудрость. В молодости он был не просто искатель приключений, «волонтер», ищущий острых ощущений: он, как и отец, был офицером-тружеником, для которого «наука Морицев» была не просто обязанностью, но и удовольствием, что со всей очевидностью подтверждают документальные источники екатерининского царствования. В его отношениях с нижними чинами не было ни наигранности, ни лукавства, которые он с некоторых пор обнаруживал с равными по чину. Не следует забывать, что будущий полководец принадлежал к первому поколению офицеров, начавших служить после Указа о вольности 1762 года, следовательно, многие понятия он унаследовал с петровских времен, когда разница между нижним чином и служивым дворянином была не столь велика. В 1812 году юный сослуживец Кутузова отмечал особое свойство Светлейшего, бросившееся ему в глаза: «Нрава он был резкого и даже грубого, но солдаты его любили. Он умел говорить с ними». Другой соратник фельдмаршала отмечал: «Он сохранил для нас древний характер (выделено мной. — Л. И.) и российской грубости, и русской доброты». Таким образом, даже к началу XIX столетия исторический характер Кутузова для большинства окружающих представлял собой пережиток, уходящий в подзабытое прошлое. Что же говорить о нас, пытающихся навязать полководцу понятия и привычки человека нашего времени, в котором мы и сами разбираемся с трудом? У Михаила Илларионовича не было наших проблем в поисках пути; смыслом его жизни была государева служба, и все его беды и радости были связаны с ней.

…Турецкий десант располагался на левом, высоком берегу реки в двух лагерях; передовые войска турок занимали выгодную позицию у деревни Шумы (Шумны), прикрытую каменными стремнинами («каменными линиями»). Граф Мусин-Пушкин лично возглавил атаку двух каре на правый ретраншемент неприятеля; впереди его колонны шел гренадерский батальон подполковника Голенищева-Кутузова. По иронии судьбы 23 июля воюющие стороны вступали в бой, не зная о том, что между обеими державами уже заключен мир: известие об этом пришло только 27 июля. В реляции главнокомандующего князя В. М. Долгорукова на имя Екатерины II сообщалось: «Как только войска повели атаку, они были встречены жесточайшим огнем из пушек и ружей. Неприятель упорно защищался более двух часов, атакующие каждый шаг добывали кровью. Наисильнейшая пальба не умолкала с обеих сторон. Мусин-Пушкин приказал атаковать в штыки и продраться в ретрашемент, что и исполнено было с левой стороны, где самое сильное сопротивление оказано гренадерскому батальону…»33 Очевидно, самое раннее по времени описание этого боя содержится в недавно опубликованном рапорте генерал-майора И. В. Якоби, поданном генерал-поручику В. П. Мусину-Пушкину 27 июля. Генерал Якоби сражался бок о бок с Кутузовым, и события того дня, судя по тексту, всё еще стояли у него перед глазами, когда он составлял рапорт: «Сам (Якоби. — Л. И.) с одним гранадерским легионным батальоном, по повелению вашего сиятельства, пошел спуском с крутой горы на засевшего за означенною чрез всю дефилею, проведенною каменною линией неприятеля, который встречал из-за оной прежестокой оружейною стрельбою. Но несмотря на все то и на препятствующие скоро к нему итить три рва, устремился я с гранодерами на него, сильно их поощряя собственным своим и господина подполковника Голенищева-Кутузова в фасе присудствием, который при сходе в средний ров получил жестокую рану, а я при последнем контузию. Но как чрез оную, по щастию, силы мои не совсем изнемогли, то я еще мог подать гранодерам вид моего здоровья, переправлялся вместе с ними чрез последний ров, пособием находившегося при мне секунд-майора Буйносова, которому поручил я после ранения господина Кутузова батальон. И по выходе из самого того последнего рва приказал я гранодерам оставлять ружейную пальбу, поелику продолжение оной причинило бы больше урону нам, нежели неприятелю, в рассуждении сидения его за каменною линиею. <…> Вместо же стрельбы из ружей велел им приударить в штыки. Они сие исполнили с поспешностию, закричав все вдруг „ура“. И сколь неприятель не супротивлялся по его гораздо превосходнейшему числу, но не мог, однако, долго противустоять оным и обратился скоро в бег. <…> Гранодеры наши, сколько возможности было, прогоняли его за деревню Шуму в лощины, поднимая на штыки. Они многих засевших в деревне покололи и иных, запершихся в деревне в избах, сожгли. <…> С нашей стороны в сем сражении ранены вышеозначенный господин подполковник Кутузов и три батальона его обер-офицера. <…> А о господине подполковнике Голенищеве-Кутузове не изъясняю я вашему сиятельству ничего, поелику мужество его и храбрость известны по собственному вашего сиятельства обозрению. И для того только смею вашему сиятельству доложить, что сей штаб-офицер отличное в себе имеет храбрости достоинство и батальон чрез собственное его старание приведен в такое мужество»34. В тот день весь лагерь, обозы, палатки, пушки, знамена и множество всяких военных орудий, «приуготовлений» и снарядов достались в руки россиян. Представляя своего отважного подчиненного к высокой награде — ордену Святого Георгия 4-й степени, князь Долгоруков отдавал ему полную справедливость: «…Он, Голенищев-Кутузов, во все время бытия своего в его предводительстве отличил себя перед прочими ревностным и прилежным исполнением всего ему поручаемого. <…> Несравненно большую похвалу заслужил он мужеством своим и храбростью, оказанным особливо во время атаки войск турецких, сделавших в последнюю кампанию десант на Крымские берега при Алуште, он был отряжен для завладения неприятельским ретрашементом, к которому вел свой батальон с такой неустрашимостью, что ни превосходная сила защищающихся, ни жесточайшее сопротивление его не останавливали, и многочисленный неприятель, тщетно противившийся сему устремлению, принужден, бросая свои укрепления, спасаться бегством; в самое то время, когда делаемо было последнее усилие к преодолению турков, он, Голенищев-Кутузов, получил весьма опасную рану»35. В начале XIX столетия живы были еще очевидцы, которые рассказывали, что «в ту минуту, когда Кутузов был ранен, он стоял на камне, нависшем на ров, и что с сего камня в беспамятстве упал в ров на тела убитых»36. Когда подполковника Голенищева-Кутузова без сознания уносили с поля боя, сослуживцы полагали, что он обречен: пуля пробила голову у левого виска и вышла у правого глаза. Вероятно, именно по этой причине его сразу не представили к награждению; традиции жаловать ордена посмертно в те времена не существовало. Около года бесстрашный офицер находился на излечении; за это время завершилась война с Портой, был расформирован Московский легион, батальоны которого поступили во вновь сформированный Тульский пехотный полк. В феврале 1775 года подполковник Михайла Голенищев-Кутузов заявил о своем существовании и в Военную коллегию, для которой исцеление одного из героев покорения Крыма было полной неожиданностью. Согласно докладу Военной коллегии от 24 ноября 1775 года, Кутузов обратился туда с челобитной, к которой был приложен «аттестат, свидетельствующий о его подвигах»37. Сам главнокомандующий князь В. М. Долгоруков выступил ходатаем о награждении своего бывшего подчиненного орденом Святого Георгия 4-й степени. Эта награда была учреждена Екатериной II в 1769 году для военных, и только для тех, кто совершил конкретный подвиг. Во все времена своего существования этот знак отличия считался самым почетным среди русских офицеров, так как свидетельствовал о необыкновенной храбрости своего обладателя. Таким образом, будущий победитель Наполеона был в числе первых награжденных этим орденом, который он заслужил отнюдь не светской любезностью. Михаил Илларионович был человеком не робкого десятка, начальники единодушно свидетельствовали о его необыкновенных способностях, выраженных в знаменитой «триаде» Суворова: «глазомер, быстрота, натиск». Но и это было не всё. Рациональному человеку XXI века не сразу пришла бы в голову мысль, которая тотчас же явилась в голове у великого соратника Кутузова. Тогда еще не слишком известный генерал Суворов в раздумье обронил фразу: «Кутузов получил рану, какой в Европе не бывало; а в целой Европе ничто ни на волос не пошевелилось»38. Суворов был уверен, что Провидение, сохранив жизнь русскому офицеру, всем загадало загадку, ответ на которую со временем непременно будет найден, и он был уверен, что воля Провидения, выраженная столь явным образом, коснется не только России, но и Европы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 190

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кутузов - Лидия Ивченко бесплатно.

Похожие на Кутузов - Лидия Ивченко книги

О судьбе и доблести - Александр Македонский - Биографии и Мемуары
Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура - Тамерлан - Биографии и Мемуары
Князь Феликс Юсупов. Мемуары - Феликс Юсупов - Биографии и Мемуары
Мария Волконская: «Утаённая любовь» Пушкина - Михаил Филин - Биографии и Мемуары
Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский - Биографии и Мемуары
Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альберт Кессельринг - Биографии и Мемуары
Моя боевая жизнь - Яков Бакланов - Биографии и Мемуары
Тетради для внуков - Михаил Байтальский - Биографии и Мемуары
Генерал Багратион. Жизнь и война - Евгений Анисимов - Биографии и Мемуары
Его-Моя биография Великого Футуриста - Василий Каменский - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий