43 тысячи человек за одни сутки! Но на полуострове оставалось куда больше людей. Теоретически для эвакуации всех потребовалась бы неделя, поэтому Дениц прилагал воистину титанические усилия, чтобы отложить дату окончательной капитуляции. Однако в тот же день на корабли был передан по радио четкий приказ:
«Всем кораблям на Балтийском море: в связи с капитуляцией все военно-морские силы, а также суда обеспечения и торговые суда должны покинуть порты Курляндии и Хелы до полуночи 8 мая. Вывоз немецкого населения с востока должен осуществляться с максимально возможной скоростью. Высшее военно-морское командование».
Теперь ни для кого не являлось секретом, как мало времени осталось. Не приходилось сомневаться, что советские войска проявят пунктуальность, появятся ровно в полночь 8 мая и оккупируют гавани. Все, кто не сумеет уехать до этого срока, попадут к ним в руки.
Однако судьба распорядилась иначе.
В курляндском порту Лиепая все корабли, которые можно было приспособить для транспортировки людей, были собраны в 9-й спасательный дивизион. Здесь были минные тральщики и минные заградители, сторожевики, рыболовные суда, канонерки, паромы, портовые буксиры, лихтера и шхуны. Ответственным за эвакуацию офицерам удалось собрать эти разномастные плавсредства в подобие обычных конвоев. Однако многие суда не могли войти в состав конвоев из-за слишком маленькой скорости или плохого технического состояния. Если предоставить их самим себе, они за время рейса могут стать жертвой морской стихии или советских подлодок, которые непременно попытаются атаковать.
Следующие дни подтвердили правильность этого тезиса. У Балтийского моря не было намерения содействовать претворению в жизнь надежд и чаяний немецких солдат с помощью ясной и тихой погоды. Советские моряки также не собирались пассивно наблюдать, как военные корабли, торговые суда и суденышки нескончаемой чередой удаляются на запад. Поэтому они продолжали нападать на них в море даже после 9 мая, вынуждая вернуться в порт.
7 мая был произведен расчет количества солдат, которое смогут вместить плавсредства, находящиеся в портах Лиепая и Вентспилс; вечером того же дня данные были переданы командованию. Воинские части, о которых шла речь, должны были прибыть на причалы во второй половине дня 8 мая, чтобы немедленно погрузиться на транспорты. Было ясно, что погрузка станет тяжелой, но времени не было. До полуночи суда должны были покинуть порты. В любой момент могли появиться части Красной армии.
Поэтому последний день войны в этих портах прошел в лихорадочной суете. Экипажи судов выбрасывали за борт все лишнее, чтобы освободить больше места. Затем погрузили продовольствие и пресную воду, после чего суда направились к месту погрузки пассажиров. В это время советские самолеты нанесли массированный авиационный удар по Лиепае, который поддержали подошедшие на расстояние дальности выстрела военные корабли. В командный бункер, откуда осуществлялось руководство эвакуацией, угодила бомба. К счастью, она не пробила бетонную крышу толщиной почти ярд. Зато другая бомба, разорвавшись у самого входа в бункер, перебила почти все линии связи.
Незадолго до этого, когда телефонная связь еще действовала, от армейского командования поступило сообщение, что некоторые части не смогут прибыть в порт до 22.00. Не было возможности вывести их с позиций раньше. Военные моряки пообещали, что, если будет возможность, для них будет выделено место на транспортах, которые будут ждать до последнего момента.
Затем поступило сообщение, нарушившее составленные планы и поставившее под сомнение успех всего предприятия.
Офицеры в бункере еще не пришли в себя после шока из-за прямого попадания бомбы в крышу, когда из соседней комнаты появился радист.
– Важная радиограмма, – сказал он, обращаясь к старшему из присутствовавших офицеров.
Тот взял бумагу и пробежал глазами несколько строк, изменивших судьбы каждого.
«По сообщению армейского командования Курляндии, маршал Говоров согласился начать перемирие 8 мая в 14.00. Немедленно проинформируйте войска. На позициях вывесите белые флаги. Главнокомандующий ожидает безусловного выполнения настоящего приказа, поскольку от этого зависит будущее всех находящихся в Курляндии солдат и офицеров. Командующий ВМФ Латвии».
Офицеры по очереди прочитали радиограмму. На несколько минут в бункере воцарилась тишина.
– Неужели это значит, что в 14.00 русские войдут в Лиепаю? – не выдержал кто-то.
Но это всего через два часа! Сейчас уже полдень!
Вскоре поступила другая радиограмма:
«Военно-морское командование придерживается мнения, что, несмотря на перенос времени начала перемирия, намеченное ранее время отправки транспортов должно соблюдаться».
Офицерам в бункере оставалось только в недоумении развести руками. Им было сказано, что, поскольку капитуляция вступает в силу в полночь, в это время следует прекратить все действия, потому что в город войдут советские войска. Теперь перемирие начнется раньше. Разве станут победители 10 часов ждать, чтобы дать судам спокойно выйти в море? Последнее представлялось маловероятным.
– Они уже сейчас делают все возможное, чтобы помешать нам, – вздохнул один из офицеров, – и будут здесь при первой возможности. Надо позвонить на все сборные пункты…
– Но у нас больше нет телефонной связи.
– Тогда придется идти туда. Давайте поторопимся! Дорога каждая минута.
И завертелась карусель. Суда были немедленно отправлены на сборные пункты; солдаты, со всех сторон стекавшиеся в порт, грузились на них, как сельди в бочку: пока на всех палубах не оставалось ни дюйма свободного места. Затем суда отводились на внешний рейд, чтобы дождаться остальных.
Так было погружено больше половины судов, когда в 16.00 поступила следующая радиограмма, подтвердившая самые худшие опасения:
«Внимание! Советские войска на подходе!»
Новость распространилась со скоростью лесного пожара. Сигнальщики передавали ее с корабля на корабль, и вскоре все капитаны были в курсе происходящего.
Красная армия входит в город! Быстрее!
Первый конвой под завязку нагруженных судов отошел с внешнего рейда и взял курс прочь от опасных берегов. Офицер, ответственный за эвакуацию, мотался на спасательном катере от флотилии к флотилии; от одного сборного пункта к другому; выпускал суда в море, проверяя, загружены ли они до максимума; направлял порожние суда туда, где замечал ожидавших солдат. Суматоха продолжалась до 19.00, когда на некоторые участки побережья вышли советские танки и начали обстрел уходящих кораблей.
Теперь счет велся не на часы, а на минуты. На внешнем рейде флот подвергался обстрелу, а на внутреннем пока было спокойно. Здесь сотни солдат ждали отправки. Однако суда уходили в море полностью загруженными и не могли принять на борт больше ни одного человека. Единственным исключением стал MFP-205, который был отправлен на дозагрузку обратно к пирсу Кораллен, заполненному толпами немецких солдат. Туда же подошел монитор «Нинбург».
В общем, это была игра, причем весьма опасная. Если советским солдатам удастся захватить разводной мост, будут потеряны не только люди, ожидавшие на причале, но и несколько сотен, кто уже на борту. С моста вход в гавань прекрасно простреливался.
В течение нескольких минут оба плоскодонных плавсредства были забиты людьми.
– Еще двадцать человек! – крикнул капитан парома. – Но не больше, иначе мы все отправимся кормить рыб.
Двадцать человек поднялись на борт. Двадцать первым оказался солдат весьма преклонных лет. Он остался на причале – ссутулившийся, потерянный, готовый к самому худшему. Один из двадцати счастливчиков – молодой парнишка – не выдержал душераздирающего зрелища. Он спрыгнул на причал и стал подталкивать пожилого солдата к борту, предлагая занять его место. Теперь уже неизвестно, почему старый человек промедлил: растерялся или не захотел принять такую жертву, но только оба остались на берегу.
Неожиданно к борту подошел спасательный катер с офицером, руководившим эвакуацией. Он наблюдал за погрузкой с небольшого расстояния.
– Идите сюда, вы двое, – крикнул он, – и с вами еще двое! Это все.
Четыре человека с помощью товарищей забрались на борт. Маленький спасательный катер стал последним судном, ушедшим из Лиепаи. Он тоже был донельзя перегружен, поэтому на причале еще остались солдаты. Они стояли небольшими группами, без всякой надежды взирая на спешно уходящие в море корабли.
Вскоре появились советские войска. Первым делом они расстреляли два портовых буксира, которые не успели удалиться на безопасное расстояние, потом начали вести огонь по более удаленным целям, впрочем не принеся им вреда.
Ночь укрыла спасительным плащом эту странную кавалькаду разномастных судов, до отказа забитых людьми. С минного тральщика, ведущего корабля конвоя, была отправлена радиограмма следующего содержания:
