— Успокойся, успокойся, — защебетала я, обдумывая, как бы незаметно для гостьи вызвать сюда Шумилова. В конце концов, моя задача была — найти его дочь. А лечит он её пусть сам. Я не психиатр. — Ты похоже, очень переволновалась за последнее время.
— Еще бы.
— Каких девчонок ты собираешься вытаскивать? Да сядь же ты! Я не буду ничего у тебя выспрашивать. Только сообщу тебе несколько фактов. Для успокоения. Ни Алле, ни Ларисе ничего не угрожает. С Ларисой я сегодня разговаривала по телефону, она прекрасно себя чувствует. Находится на курорте. В Ялте. А Алла, скорее всего, помчалась залечивать раны сердешные к каким-нибудь экзотическим родственникам. За ней подобное наблюдалось и раньше. Хобби у неё такое — внезапно уезжать куда-то. Поэтому родители в розыск и не подали.
— Лариска в Ялте?! — глаза Ксении заметно округлились, — Нет… Не верю. Это какая-то ошибка. К чему ему отправлять их на курорты…
— Кому ему?! — похоже, к приезду Шумилова психиатр понадобится минимум двум особам.
Ксения испугалась моего крика и вся как-то сжалась. Мне сделалось стыдно.
— Прости, я не хотела напугать тебя, — я взяла девочку за руку. Её напряженная кисть казалась пластмассовой, словно я дотрагивалась до манекена, а не до живого человека. — Ксюша, давай я все объясню тебе. А ты потом расскажешь, что ты навыдумывала, хорошо? Лариса поссорилась со своим молодым человеком и уехала в Ялту с Артуром. Тем, который из «Булька»…
— С кем вы разговаривали по телефону? — быстро спросила Ксения, — С Лариской? А вы её голос знаете? Так я и думала. У этого Артура супругу тоже зовут Ларой. Он уехал в Ялту с женой. А вы на мою Лариску набросились… Не могла она так уехать. Никого не предупредив. Я-то знаю, поверьте…
Несколько секунд я осмысливала услышанное. Жорик ошибся?! Стройная теория о легкомысленных и жестоких барышнях, исчезающих когда им вздумается с тем, с кем в данный момент получается, дала сбой? Меня постепенно охватывала радость. Жорик ошибся!
— Ты уверена, что жену Артура зовут Ларисой? — я тут же вспомнила все детали разговора с этой женщиной, — Скажи, а кто такой Тузик? У Ларисы была собака?
— При чем здесь собаки? — не поняла Ксения, — Нет. Не было. А что?
— Так значит, наша теория о местонахождении актрис не верна! Ты понимаешь, что это значит? — я моментально устыдилась собственного благого расположения духа и решила исправиться, — Это значит, что они, возможно, в опасности…
— Вот именно.
— А ты молчишь и ничего не рассказываешь мне?
— Я не уверена, что поступлю корректно по отношению к Кириллу.
— Ты все равно уже назвала его имя. Я от него теперь не отстану. Милицию натравлю.
— Он не признается. Он ненормальный. Он все что угодно может…
Еще один всемогущий ненормальный на мою голову!
— Что он сделал?!
— Не знаю. Наверное, ничего. Но я уверена, что это он. Он ведь предупреждал. Понимаете?
Я не понимала, но обязана была понять. Последующий час я по капле выдавливала из Ксении информацию. Девушка то начинала говорить, то сбивалась, путая собственные домыслы с конкретными фактами и мистифицируя все до невозможности. По всему выходило, что этот Кирилл ужасно запугал нашу Ксению. Вдобавок нагрузил её предрасположенную к срывам нервную систему жесточайшим комплексом вины. «Это я во всем виновата. Мне и разбираться. Не хочу никого впутывать», — раз пять повторяла мне Ксения, порываясь встать и уйти. Путем долгих тяжелых фразосплетений, откровенных шантажей, угроз и умасливаний, мне удалось, наконец, выстроить в голове более или менее понятную картину. Получилась она весьма абстрактной, непонятной и зыбкой. Но на определенные нехорошие предчувствия все же наводила.
Покинув столицу, Ксения твердо решила не гоняться больше за синицами в небе. «Поступлю в обычный институт, в спокойном городе. Смирюсь с общажными буднями, найду, пусть небольшой, но стабильный приработок. Может, даже, заведу себе нормального парня. Серенького, банального, но надежного. Стану как все. Хватит этих опустошающих попыток покорить мир. Они выматывают и убивают всякое желание жить,» — думала тогда девушка. Не тут-то было! С виду размеренная жизнь нашего Города оказалась для Ксении еще более взрывоопасной и полной провокационных возможностей. Рожденным для приключений, покой, как известно, только снится. Первый раз в театр Зинаиды Максимовны Ксению затащила приятельница.
«Я так хочу стать звездой!» — надменно неся себя по институтскому коридору, чинно испускала слова одногруппница, — «Но мама не дала поступить на актерский. Не хочет, чтобы её дочери пришлось спать с режиссерами. Мама оплатила поступление в политехнический. Можно подумать, спать с главными инженерами приятней.»
Подражая поведению одногруппницы, Ксения так комично поправляла воображаемые очки, брезгливо морщила носик и тянула капризные интонации, что я не удержалась от смеха. Обстановка на кухне слегка разрядилась, и с этого места рассказ Ксении стал более непринужденным.
«Впрочем, точные науки мне всегда нравились», — продолжала цитировать монолог одногруппницы Ксения, — «Даже математика», — на этом моменте отлично сдавшая недавно зачетное задание рассказчица замирала, отчаянно напрягая мозги, чтобы вспомнить хоть что-то, — «Особенно вот это: «Корень из шестнадцати равен четырем!» Скажи, красивое выражение?» Последняя фраза одногруппницы, произнесенная с должной страстностью в голосе, вполне тянула на юмореску, поэтому Ксения не сомневалась в возможности сценического успеха приятельницы, — «В общем, Ксю, дорогая, у меня к тебе просьба», — наконец, перешла к сути дела рассказчица, — «Одна любительская театральная труппа проводит набор. Конкрус там, и прочее. Идти одной мне как-то не удобно. Скажут еще, мол, что это за дура такая сама пришла. Пойдем со мной. Поприкалываемся…»
В общем, Ксения не смогла отказать. И приняла решение участвовать в конкурсе. Хотя всю дорогу она убеждала себя, что идет в театр только ради обеспечения моральной поддержки глупой подруге. Увы, окунувшись в сценическую атмосферу, Ксения уже не смогла остановиться. В результате, Ксению Шумилову зачислили в труппу. Тем временем, Ксюшиной одногруппнице предложили попробовать свои силы на следующий год. Мамины деньги, с успехом решающие проблемы с зачетными заданиями, отчего-то Зинаиду Максимовну совершенно не заинтересовали.
Занятия в театре принесли с собой массу новых переживаний. Для получения ролей оказалось недостаточным просто быть зачисленной в труппу. Нужно было заниматься и заниматься… Речью, пластикой, сценической культурой… Ксения и сама чувствовала, что сильно отстает от тех, кто прозанимался у Зинаиды уже хотя бы год. Ничего удивительного не было в том, что на первых порах Ксению не задействовали в спектаклях. Только приглашали на учебные курсы. Но Ксюша расстраивалась. Обижалась, как ребенок. Плакала втихомолку, мечтая о Настоящей Роли. Конечно, Кирилл не мог не заметить этого.
— Да кто такой этот Кирилл? — не удержалась я, перебивая, — Отчего его имя ты произносишь с такой значимостью? Просто один из актеров труппы, обычный парень…
— Он не обычный!
После подобного заявления я решила расставить все точки над i, и спросила напрямик:
— Ты его любишь?
— Я его ненавижу!
— За что?
— Просто, — лаконично отвечала Ксения, снова вся напрягаясь и сверкая глазами, — Он псих. Самый натуральный псих. А может, не он, а я… Да. Скорее всего я. Я сама виновата в исчезновении девчонок. Сама и должна помочь им. Без Вас…
Заслышав уже знакомую идею-фикс, которая снова перестраивала Ксению на замкнутый манер, я тут же спешила перевести тему. С огромным трудом все же удалось убедить Ксюшу продолжать рассказ.
На момент прихода в театр Ксении, Кирилл занимался там уже два года. Безусловно талантливый и энергичный парень, уже давно играл только в основном составе и только значительные роли. Он не пропускал ни одной репетиции. Занимался административными и хозяйственными делами. Постепенно стал «правой рукой» режиссерши и вторым человеком в театре. Именно Кир предложил в свое время Зинаиде Максимовне принять в репертуар труппы, помимо консервативных драматических постановок, экспериментальные проекты. Именно благодаря этим проектам театр и по сей день собирал полный зал зрителей и был хорошо известен в городе. Успехами труппы Кир гордился, как своими личными заслугами, вечно подчеркивал свою к ним причастность и собственное превосходство над остальными актерами. Многих это коробило, его не любили, но не уважать — не могли. Слишком уж много этот человек делал для труппы. Между тем, делал он это отнюдь не из любви к коллективу. Тщеславие — вот внутренние розги, не позволяющие Кириллу расслабиться. Если уж он занимался в любительском театре, — труппа должна была стать лучшей в городе. Естественно, он, Кирилл, должен был при этом стать лучшим в коллективе. В общем-то, похвальная черта. Если бы это не носило некий характер одержимости. В своем стремлении быть, а точнее «слыть» лучшим, Кирилл не останавливался ни перед чем. Говорят, получив по одной из институтских дисциплин четверку, вместо ожидаемого «отлично», Кир набросился на преподавателя с кулаками. Инцидент удалось замять, благодаря связям отца Кирилла. Но сам по себе случай очень ярко характеризует Кира. Познакомившись с Кириллом, Ксения долгое время не могла понять, почему остальные ребята как-то сторонятся этого яркого, интересного парня. «Да, слишком экспрессивен и «остер на язык»… Но это же он в шутку. На самом-то деле он никого не хочет обижать…», — думала тогда Ксюша. Вдобавок, Кир писал очень интересные пьесы. Нет, для постановки они, конечно, были абсолютно не пригодны. Зинаида Максимовна, посовещавшись с остальной труппой, всегда выносила однозначный приговор: слишком вычурны, неправдоподобны, наигранны. Зритель не сможет отождествлять себя с героями, не поверит в происходящее, следовательно, не будет «схвачен» постановкой. Но идеи в этих пьесах проскакивали просто замечательные. О чем Ксения охотно и сообщала Кириллу. Так завязалась их странная дружба. Оказалось, что Ксения с Кириллом читали одни и те же книги, слушали одну и ту же музыку, даже любимый цвет у них был один и тот же.
