Неудивительно, что, когда на Волге началось крестьянское восстание под руководством Степана Разина, при самом Разине находился мнимый сын царя Алексея Михайловича.
Лжедмитрий I (ум. 1606)
По наиболее распространенной версии это был беглый дьякон Чудова монастыря Григорий Отрепьев. Положил начало целой череде самозванцев, претендентов на русский престол, выдававших себя за сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия
Многие из русских царей или их наследников оставляли после себя целую вереницу двойников и самозванцев.
Когда волею царя Петра I был казнен его сын Алексей, умышлявший на власть отца, то в разных концах России, как тени, как призраки убитого, стали появляться его двойники. Сначала призрак казненного объявился в Вологде. И хотя после пыток было установлено, что назвавший себя сыном царя — всего-навсего нищий бродяга Алексей Родионов, народному слуху был придан толчок и дано направление.
Девять лет спустя мнимый сын Петра объявился в тамбовских краях. Им оказался некий Тимофей Труженик. Дерзкий был подвергнут пытке и казнен. Но разве можно казнить призрак? Проходит еще несколько лет, и Алексей, сын Петра I, появляется снова.
В январе 1738 года в селе Ярославце остановились работники, которые направлялись на Десну рубить лес. Один из них разыскал местного священника и обратился к нему со следующими словами:
— Я — царь Алексей Петрович и хожу многие годы в нищенстве; поди, объяви это в церкви перед всем народом; хотя мне смерть или живот будет, только б всем явно было, что я — царь Алексей Петрович подлинно.
Видя, что священник, не привыкший к таким ситуациям, пришел в замешательство, он добавил:
— Если не сделаешь по-моему, велю отрубить тебе голову.
Это и явилось решающим аргументом. Не потому, что священник испугался, а потому, что сказать так мог действительно только царь.
Вот почему и с солдатами, бывшими на постое в том же селе, он говорил примерно в той же манере.
— Я — царь Алексей Петрович, — заявил он, — и ходил по разным местам, а ныне прямо о себе объявляю; пожалуйте, послужите мне верою и правдою, как служили отцу моему, а я вас за это не оставлю.
Солдаты пали перед ним на колени.
— Вставайте! — милостиво разрешил им он, видимо все больше входя в роль. — Я вашу нужду знаю, будет скоро радость: с турками заключу мир вечный…
Когда местные власти узнали о том, что происходит в селе Ярославце, туда были посланы казаки, чтобы схватить самозванца. Но солдаты, примкнув штыки, встали вокруг него и не выдали того, кого почитали уже своим императором. Так в сопровождении солдат направился он в церковь, где уже ждала его огромная толпа, собравшаяся изо всех окрестных мест. Священник с хоругвями и под колокольный звон вышел ему навстречу. Объявивший себя Алексеем Петровичем через царские врата вошел в алтарь и, взяв в руки крест, встал перед народом. Толпа повалила прикладываться к кресту и целовать царю руку.
Начался торжественный молебен. В разгар службы новый отряд казаков во главе с самим сотником ворвался в церковь. Народ, только что присягнувший царю, готов был перебить их всех, и, может быть, это бы и произошло, если бы сотник не сделал того, что характеризует его как знатока людской психологии. Прорвавшись к мнимому царю, он схватил палку и несколько раз наотмашь ударил его.
Это действие произвело резкий переворот в настроении толпы. Человек, подвергнутый публичному оскорблению, не мог быть царем! Почтительность и даже раболепие, которым был он окружен всего мгновение назад, исчезли. Толпа отшатнулась от него, и казаки беспрепятственно увели арестованного.
Так человек этот, не оставивший нам даже своего имени, встретил утро царем, а завершил день в остроге с колодками на ногах. Какое-то время спустя, уже взойдя на плаху, он вновь увидел свидетелей своего вознесения и падения. Собравшиеся радостно созерцали, как его самого, священника и солдат, признавших его царем, одного за другим предавали мучительной и постыдной казни — в полном соответствии с представлениями о справедливости и добре, присущими той эпохе.
Время от времени появлялись и другие лжесыновья Петра I. Так, в 1732 году народная молва превратила в царевича Петра Петровича отставного драгуна Нарвского полка Лариона Стародубцева. И «знающие люди» подтверждали, что это истинно сын царя.
— На груди у него звезда, — говорили они, — а на спине месяц!
И, окончательно потрясенные этим доводом, слушатели согласно кивали. Если кто сомневался, ему дружно возражали:
— У боярина был сын и тому царевичу приходился лик в лик. У боярина сын умер, он, боярин, взял и подменил царевича своим сыном, а царевича увез.
В конце концов эти толки и пересуды привели бывшего драгуна туда же, где оказывались и другие, подобные ему, — на плаху.
Личностью, давшей много поводов к появлению слухов о двойниках, был и сам Петр I. Ни об одном из русских царей не ходило, наверное, столько легенд, сколько о нем. Но интересно, что лейтмотив большинства из них один — царя подменили.
Царица Наталья Кирилловна родила якобы вовсе не сына, а дочку, вместо нее ей подсунули другого ребенка, мальчишку, и мальчишка этот и есть, мол, нынешний царь Петр. И как царица «стала отходить сего света, и в то число ему говорила: ты-де не мой сын, замененный».
После поездки Петра I в Англию и Голландию слухи эти обрели новый повод и пищу. Теперь стали поговаривать, что, когда царь был в немецких землях, его там подменили и обратно вместо него вернулся другой человек. «Это не наш государь, немец. А наш царь у немцев в бочку закован да в море пущен».
Родившись с отметкой «подмененного», Петр I под этим же знаком и ушел из жизни. Когда было объявлено о его смерти, стали упорно говорить, что умер-де не настоящий царь, а его двойник. Настоящий же Петр томится в Швеции в плену, но теперь-то он должен вернуться и вот-вот появится в народе.
Другой русский царь, многократно убиваемый и столь же многократно возвращаемый к жизни, — Петр III. Когда после его действительной смерти от рук заговорщиков по стране был разослан приказ, чтобы все присягали царице Екатерине Алексеевне, из посада в посад, из кабака в кабак пополз тайный слух. Слух о том, что царь-де батюшка не умер, а скрывается среди народа. Ждет только своего часа, чтобы объявиться.
И царь вдруг действительно объявился. И бросил клич, что он за народ и против дворян. Вокруг царя быстро стало собираться войско из казаков и беглых крестьян. По всей России тайные посланцы повезли «царевы» грамоты к народу. Грамоты снабжены были «государственной печатью» и размашисто подписаны: «Петр III».
Так началось известное восстание Пугачева. Для многих его современников этот донской казак был не кем иным, как царем Петром III. И когда в Москве секли дворовых людей за разговоры о Пугачеве, они кричали под кнутом: «Жив царь Петр Федорович!» Долго еще после того, как предводитель восставших был уже схвачен и казнен, упорно ходили слухи, что царь, мол, опять спасся и снова скрывается среди народа.
Но еще до того, как убитый государь объявился вдруг в облике Пугачева, он «возник» за тысячи верст от России, в далекой Черногории.
Черногория переживала тяжелые времена. Кровавая вражда, междоусобицы раздирали маленькую страну. Каждая политическая группа, родовой союз стремились посадить на престол своего человека. Тогда-то объявился вдруг в тех краях «русский царь Петр III». «Он был среднего роста, — писал один из современников, — костистый, бледный, лицо покрыто оспинами, а густые волосы космами падали на лоб, спускаясь до глаз». Некий сербский капитан Танович, побывавший ранее в Петербурге и видевший там Петра III, клятвенно свидетельствовал, что человек по имени Стефан и Петр III — одно и то же лицо. Монах Феодосии, также знавший Петра III, утверждал то же самое. Но последние сомнения отпали, когда в одном из сербских монастырей разыскали портрет русского императора. Было решено, что копия в точности соответствует оригиналу.
И вот депутация самых уважаемых черногорцев появляется у дверей небольшого дома, где жил тогда Стефан. Его просят согласиться царствовать в Черногории. Как поступил бы на его месте какой-нибудь авантюрист мелкого полета? Наверное, сразу бы согласился. Иное дело — Стефан. Он разорвал и швырнул под ноги прошение, которое принесли ему депутаты. Он отказался принять царство, пока там не прекращены вражда и распри.
Делегаты вернулись и доложили обо всем на скупщине. После такого жеста никто уже не сомневался, что человек, которому предстояло править Черногорией, действительно император, бежавший из России. В январе 1768 года на народном собрании в городе Цетине Стефан провозгласил себя русским царем Петром III. Но называть себя он просил не царем, а просто Стефаном. Так подписывал он и государственные бумаги: «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми». Этот человек и вошел в историю под именем Стефана Малого. Правление «русского императора Петра III» в Черногории продолжалось целых шесть лет. Страна избавилась от междоусобиц. Стефан оказался мудрым государственным деятелем. Он старался быть справедливым и всем, чем мог, помогал простым людям.
