Министерстве иностранных дел, дорогой граф.
— Что поделать, нужно, значит нужно.
— Но в этом есть и положительный момент, — сказал он. — Там у меня есть приемная с личной секретаршей, которая делает мне кофе.
Он открыл ящик стола, вытащил из него бумажную папку и протянул ее мне.
— Вот, посмотрите, Владимир Михайлович. Послезавтра вам нужно будет встретиться с этим приятным господином.
Я развязал тесемки и вытащил фотографию, с которой на меня смотрел неприятный лысый человек. Под ней лежало еще несколько фотографий с его изображением. Вот он на яхте, вот он на охоте, вот он снова на охоте, опять на охоте…
Кто это такой? Ага… Мордвинов Ждан Николаевич…
— Теперь оставьте в покое фотографию этого негодяя и послушайте меня, граф. Шестеро неких влиятельных господ, среди которых и вот этот князь, решили устроить государственный переворот. Двоих мы арестовали — это Юрьевский и Юсупов. Остальные находятся за границей и ведут активную подрывную деятельность против Императора и государства Российского. Разумеется, этих гнид нужно придавить, — Шувалов посмотрел на меня и пожал плечами. — Никто не может поднять руку на Николая Александровича, а потом греть свою жопу под солнцем на берегу Тихого океана, да еще и присылать деньги каким-нибудь уродам, чтобы Императора обливали грязью, правильно я рассуждаю?
— Абсолютно, — кивнул я и еще раз взглянул на плешивого, смотревшего на меня с фотографии. — Безнаказанность порождает вседозволенность, я так думаю.
— Верно мыслите, граф, нужно будет посоветовать Романову, чтобы он вам еще один орден выписал, — одобрил Максим Иванович. — В общем, раз уж остальных арестовать мы не можем, есть мысль покончить с этими негодяями. Начнем с Мордвинова, как вы на это смотрите?
— Да мне в общем-то не принципиально с кого начинать, — пожал я плечами. — Вот только один момент меня как-то смущает… Ничего, что меня знает каждая вторая собака? Это не помешает секретности проведения операции? Не то, чтобы я волнуюсь… Я все понимаю, невидимость там и все-такое, но я же не могу все время под препаратами перемещаться? Вы же сами сказали порталов не так много… Может быть я что-то неправильно понимаю?
— Все правильно понимаете, — ответил Шувалов и почесал щеку. — Но есть один маленький нюанс. У вас будет артефакт Полного Перевоплощения, который позволяет превращаться в любого человека, и даже, я извиняюсь, в девушку. Он является запрещенным, но… агентам Приказа тайных дел разрешается их использовать, и смертная казнь им за это не грозит. У нас в арсенале много таких игрушек. Поэтому я не думаю, что вам стоит переживать о том, что вас кто-то узнает…
Ага, вот оно значит как… Агентам Приказа еще и запрещенными артефактами пользоваться разрешается, надо же сколько мне плюшек полагается, просто сладкая жизнь какая-то! С учетом моей самой последней обновки информация для меня очень полезная и своевременная.
— Тогда это меняет дело, переживать конечно же не стоит. Продолжайте, князь.
Глава 16
Великое Московское княжество.
Москва.
Имение Морозова.
В этот вечер герцог попросил убраться из дома к чертовой матери всех, даже слуг. В имении не было никого, кроме охраны, которой велено было не пускать к нему ни одной живой души, даже его сына. Особенно сына.
Он не хотел видеть своего непутевого отпрыска, один лишь взгляд на которого доставлял ему невыразимые страдания и всякий раз напоминал о том, что по сути он напрасно прожил свою жизнь.
Вот как раз сейчас он медленно шагал по своему огромному пустому дому, прихлебывал коньяк и размышлял об этом. Вообще сегодня он многом думал, но в данный конкретный момент именно об этом.
Сначала ему на ум пришел Салтыков… Царство Небесное бывшему другу и его сыну… Сам он хоть и припадочный, а вот детки у него вышли что надо — сынок и девочка. Дочурке даже посчастливилось в живых остаться, это же нужно столько счастья в одно лицо.
Красивая, умная, с хорошим приданым, да еще и без папеньки сумасброда, который жениха нелюбимого привести может. Но Катька не дура, кого попало не приведет, не то, что его охламон, вечно с какими-то потаскухами связывается…
Ему главное, чтобы сиськи побольше, да рожа посимпатичнее, а все остальное…
Морозов остановился, сделал несколько больших глотков коньяка, вытер рот рукавом своего шелкового халата, полами которого подметал пол и рыгнул.
Правильно Болотов говорит — чем его сынок может думать, если у него вместо мозгов давно уже кокаин и героин в вискаре плавают?
Болотов, тоже тот еще педик… Свалил со своими великомудрыми сыночками, а ты тут Арсентий Борисович разбирайся со всем этим дерьмом. Сидит сейчас в Баден-Бадене, греет свою задницу в какой-нибудь здравнице…
Хотя, чего уж… Справедливости ради, он ведь и мне предлагал… Только я не собирался бегать от этого мальчишки…
В этот момент герцог перецепился через стул и грохнулся на пол, сильно ударившись головой об дубовый паркет. Бутылка коньяка со звоном покатилась по полу, разливая по паркету свое драгоценное содержимое многолетней выдержки.
— Твою мать, сука… — простонал он и перевернулся на спину. — Ох ты же…
Он немного полежал тяжело дыша, а затем разразился громким хохотом, заставив свою охрану в тревоге посмотреть на открытые окна особняка. Пьяным герцогом, конечно, никого из них не удивишь, но это уже было перебором.
Старший смены некоторое время размышлял не вызвать ли ему на всякий случай начальника службы безопасности, а потом решил, что лучше не стоит лезть не в свое дело. Еще чего доброго получит на орехи — оно ему надо?
Ну остался Арсентий Борисович один дома и решил отдохнуть без жены, что тут такого? Всем известно, что супруга его язва еще та, постоянно герцогу за пьянки мозги пилит, так что пусть человек хоть нажрется по-нормальному. Вон сынок его ежедневно в таком виде ходит, так что отец разок имеет право.
Тем временем Морозов нашел в себе силы сначала встать на четвереньки, потом отыскал взглядом бутылку с коньяком и пополз к ней.
По пути его вновь одолел новый приступ хохота:
— Вот бля, как пес помойный… За коньяком, как за костью лезу…
Он подобрался к бутылке, взял ее в руку, плюхнулся на задницу и вылил остатки себе в рот. К его сожалению коньяка в ней оставалось гораздо меньше, чем ему бы хотелось. Придется идти за новой.
Герцог встал только с четвертой попытки, но
