Видно, понял горбун мысли ангела и без слов. - Ты, перед тем, как уходить будешь, по-людски попрощайся! - попросил он. Ангел кивнул.
Глава 30
Не прошло и недели, как пришел однажды утром солдат Вася с большущим посуточным судком. Сказал, что комендант Кремля лично ему этот судок в руки передал и еще передал новенький набор, в который входили вилка, нож и три ложки разных размеров.
Ели в то утро до отвала, даже пришлось от лыжной прогулки отказаться - так наелись.
Зато после прочтения нескольких пришедших писем разговор завязался интересный, о будущем. Мечтали все втроем, и даже Банову это понравилось.
После такого же сытного обеда решили они заняться изготовлением елочных игрушек - как-никак, по словам солдата Васи, Новый год наступал через два дня.
Взяли множество конвертов и писем, тех, что без дела лежали у старика в шалаше, и начали вырезать из них ножами разные фигурки, чтобы потом на елку повесить.
В перерыве, чтобы дать рукам от ножей отдохнуть, елку выбрали - маленькую, аккуратную, росшую как раз между шалашами старика и Банова с Кларой.
Вечером за ужином Вася спросил у Эква-Пырися, что бы тот хотел от него в подарок получить.
Старик сразу про газеты вспомнил, стал просить Васю подарить ему несколько последних номеров "Правды". Но Вася опять отказался.
- И чего вы так к газетам? - удивился он огорченным голосом. - Я думал печенье в солдатском ларьке купить для вас или зубную пасту...
- Ну ничего, ничего, Вася! - стал успокаивать солдата Банов. - Ты мне печенья принеси... И, может быть, сообразишь чего-нибудь к нашему новогоднему столу? Может, где свечи раздобудешь или еще что-нибудь?
На следующий день к обеду елочка стояла уже украшенная доброй сотней бумажных фигурок, наколотых на иголки или на тонкие веточки.
Вася кроме судка с обедом принес и вытащил из карманов три больших свечи. Но, по всей видимости, было это еще не все, потому что он продолжал улыбаться и бросать на всех хитроватые взгляды.
- Ну что, Вася, - заговорил с ним потом старик. - Придешь к нам в гости Новый год отмечать?
- Нет, -товарищ Ленин, у нас будет в казарме стол накрыт, лимонад обещали. А кроме того - нельзя мне. Зато тут у меня для вашего стола... кое-что есть...
И расстегнул солдат шинель, стал под гимнастеркой копошиться, вытаскивать что-то из галифе.
Все трое наблюдали за ним внимательно.
Наконец выпрямился солдат, и в руках у него оказалась большая синяя грелка. Он протянул ее старику.
- Что это? - спросил Эква-Пырись.
- А вы понюхайте! - предложил солдат. Старик взял грелку в руки, открутил резиновую пробку и осторожно понюхал. Тут же чихнул и нос почесал.
- Ну, голубчик, это да! - сказал он улыбаясь. - Вы тоже понюхайте, товарищ Банов, а вот Кларе нельзя! Она - будущая мать!
Банов понюхал содержимое грелки - глаза сразу покраснели и выпучились.
- Самогон? - спросил он у солдата.
- Первач! У нас к одному родители приехали, вот привезли пять таких грелок - три для офицеров и две для солдат...
- Так это что, ты от солдат отнял, чтобы нам принести? - голос старика враз зазвучал сердито.
- Нет, это офицерская... - пробормотал испуганный солдат.
- А-а, офицерская... ну хорошо, - успокоился Эква-Пырись. - Солдат никогда обижать нельзя, солдат и крестьян!.. У тебя часы есть?
Солдат посмотрел на свои часы и кивнул.
- Правильно ходят? - спрашивал старик.
- Ага.
- Будет у меня к тебе просьба: оставь их нам до утра, - попросил Эква-Пырись.
- Но нельзя же...
- Что ж ты, хочешь, чтоб мы не знали, когда Новый год наступил? - строго спросил старик.
Молча солдат снял часы с руки и протянул их Эква-Пырисю.
Вечером, когда принес солдат ужин, Банов, Клара и старик кушать не стали. Уговорили они солдата оставить им судок, поставили его у костра, почти что в самое пламя, чтобы еда не остывала, и стали готовиться к новогоднему застолью.
Старик каждые пять минут на часы поглядывал. Банов расстелил вокруг костра четыре шинели, так, чтобы можно было где угодно садиться и ходить, на снег не наступая.
Клара выбрала место для доски, потом обложила доску картоном и крышками от посылок, чтобы было больше твердой поверхности, а потом уже вилки-ложки разложила.
Наконец сели "к столу". Свечи зажгли. Поставили на письменную доску широкую судковую миску с супом. Достали ложки.
- Сколько там времени? - спросил Банов. Эква-Пырись наклонился к свече, подставил к ее пламени руку с часами так, что огонек сразу в кругленьком стекле отразился.
- Полдвенадцатого.
Ели не спеша, дотягиваясь своей ложкой до миски с супом и потом медленно донося полную ложку до рта.
- Мне вчера ночью сон приснился, - заговорил старик. - Забавный такой сон. Я вообще сны люблю очень. Так вот: иду я во сне по снегу куда-то по своим делам, кажется, на сходку. Иду себе и вижу впереди верстовой столбик, а на нем два указателя-стрелки. Подошел я поближе, остановился. Вижу - на той стрелке, что вперед указывает, написано "СОЦИАЛИЗМ", а сколько до него верст, не указано. А на той, что направо показывает, написано "СЧАСТЬЕ - 3 версты". Ну, я удивился, конечно. Думаю: как же это так, что социализм и счастье в разных местах как бы находятся. Взяло меня любопытство. Что, думаю, три версты - это сорок минут ходу, ну и сорок минут назад. Значит, на сходку только часа на полтора опоздаю, зато расскажу товарищам, что там увидел. Ну, пошел я туда, к "СЧАСТЬЮ". А было это утро, снег серебрится на солнце, воздух такой бодрящий. Шел, шел и вижу впереди постройки. Приблизился - передо мной большой такой хутор на три дома с амбарами. Во дворе лошадка запряженная в телегу стоит, и пар у нее от морды идет - дышит животное. Подошел я к калитке, проверил, нет ли собак непривязанных - я, знаете, собак очень не люблю. Кошек люблю, а собак нет. Вроде, вижу, нет собак. Зашел я и пошел к самому большому дому. На крыльцо поднялся, веничком снег с сапогов струсил и постучал. Открывает мне дверь мужик в поддевке: борода рыжая, глаза синие-синие. Русский мужик, одним словом. Ну, я его спрашиваю: "Тут, что ли, счастье?". А он мне: "Тут оно, тут. А вам кого, господин, надобно?" Я ему: "Как кого? Хочу на счастье посмотреть!" А он: "Ну вот, смотрите!", и руками обвел окрестности. Я его сразу не понял, а потом дошло до меня, что это так хутор называется. Хутор "СЧАСТЬЕ". Ну, помню, рассмеялся я тогда от души. А потом попросил мужика меня на телеге назад, к тому верстовому столбику отвезти. Вот такой сон был...
После рассказа принялись за второе, вторую миску на середину письменной доски выставили. А в миске - три котлеты по-пожарски и картошка разваренная, рассыпчатая, в желтых пятнах растаявшего масла.
Снова поднес Кремлевский Мечтатель руку с часами к свече, наклонился, губами зашевелил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
