только тучи, растущие и сгущавшиеся над всей семьей, угрожающие тучи. – Я не причиню тебе зла, – сказала она, придав голосу всю медовость, на какую была способна. – Я Нинон, тетя Гомера. Наверное, ты меня не помнишь, но мы с тобой уже виделись, ведь ты играл в фильме Давида, мужа моей сестры.
Она увидела, что, услышав имена Гомера и Давида, юноша немного расслабился. Он погладил песчанку, гордо восседавшую у него на плече, и посмотрел прямо в глаза Нинон.
– Что ж, Жорж, сейчас я…
– Я не Жорж! – перебил он.
Она вздрогнула, услышав его несчастный, испуганный голос. Несмотря на охватившее ее беспокойство за него, Нинон сделала несколько шагов назад. Лучше не настаивать, опасность спровоцировать новый приступ безумия казалась вполне вероятной, а она понятия не имела, что делают в таких случаях.
К тому же и Биби заерзала на своем насесте, словно призывая ее бросить это дело.
– Меня тебе нечего бояться. Я оставляю тебя в покое, хорошо? – прошептала девушка.
И она тихо вышла, очень стараясь не выбегать слишком поспешно, чтобы не устрашить изумленного пришельца. Стоило ей закрыть за собой дверь, как на нее навалилась ужасная тревога.
Она прошла на кухню, затем в гостиную, потом вышла из дома и наконец тяжело присела на первую ступеньку лестницы – с нее был виден вход в имение.
Что делать? Позвать полицию? Или лучше Изабель? Или позвонить в больницу Гренатье?
– Плохая идея, – пробормотала она.
Нет – нужно дождаться Гомера и, главное, добиться от него внятных объяснений.
«И предупреждаю: в твоих интересах, чтобы они были серьезно обоснованы, милый мой племяшек…»
Глава 38
Глядя в посуровевшее лицо тетушки, Гомер понял, что отдал бы все, лишь бы сию же секунду провалиться сквозь землю. Если бы это можно было сделать одной силой мысли… Неприятная ситуация, непреодолимая проблема, тупик, и тут – фьюить! – он переносится в другое измерение или просто исчезает куда-то.
Но он жил в реальном мире и был самым обыкновенным мальчиком, с которым происходили совершенно необыкновенные события.
И сейчас ему предстояло ответить за свои поступки. – Итак, Гомер, как нам объяснить твоей матери, что делает у тебя в берлоге Жорж Финк? – настойчиво спрашивала Нинон.
Он чувствовал, что Саша и Лилу еле сдерживаются, готовые броситься на подмогу. Но он сам, только он один должен ответить за все перед тетей.
– Это не Жорж Финк, – услышал он собственный шепот.
– Твой гость сказал мне то же самое… – отозвалась Нинон.
Он посмотрел на нее растерянным и умоляющим взглядом.
– Если не Жорж, тогда кто? Скажи мне, Гомер! – продолжала тетя, явно тронутая его смятением.
– Ты ни за что не поверишь мне…
– А ты все же попробуй.
Он покряхтел, переминаясь с ноги на ногу, быстро-быстро захлопав ресницами, сердце колотилось с бешеной скоростью.
Нинон обернулась к Саша и Лилу. Те, опустив головы, упорно смотрели вниз.
– Полагаю, вы оба тоже в этом участвовали.
Гомер не дал ей развить эту тему.
– Нам надо вернуться в школу, иначе нас убьют, – затараторил он. – Но обещаю, что сегодня вечером все тебе расскажу!
Казалось, молодая женщина заколебалась, потом, еще раз взглянув на удрученные лица трех друзей, кивнула головой.
– Только ты не ходи к нему снова, пока я тебе все не рассказал, хорошо? – умоляюще сказал Гомер.
Прежде чем отпустить племянника и его друзей, она вздохнула. Вечер, кажется, будет долгим…
* * *
– Хочешь, мы пойдем с тобой? – предложила Лилу.
– Нет, все будет нормально, – отказался Гомер. Последние часы не только было тяжело пережить, они еще и тянулись нескончаемо долго. Кто-то наверняка нарочно задерживал ход времени, говорил себе Гомер, постоянно думая о Нинон и Телемахе. Выполнила ли она его просьбу? Не слишком ли встревожился Телемах? А крохотуля Биби – удалось ли ей достойно сыграть роль охранника?
Он совершенно не представлял себе, как объяснить все тетушке, и безрезультатно ломал над этим голову. – Поступи так же, как с нами, – посоветовал Саша, – начни с самого начала и расскажи все, как было.
– Она решит, что я сумасшедший.
– Мы тоже подумали, что ты бредишь, – возразил Саша. – А кончилось тем, что поверили и идем за тобой! Гомер глубоко вздохнул. Друзья, как всегда, были полны здравомыслия. Он сел на велосипед, закрепил сзади портфель и попрощался с ними взглядом.
– Ладно, но ты уж нас в курсе держи, да? – сказал Саша.
– Обещаю.
– Мы с тобой, Гом! – крикнула ему вслед Лилу.
Уже исчезая за углом, он все еще ощущал спиной их ободряющие взгляды. И тут же почувствовал себя очень-очень одиноким. Ведь даже если у тебя есть такие драгоценные друзья, как Лилу и Саша, бывают испытания, которые приходится проходить одному.
Всю дорогу ему смутно казалось, что какая-то вязкая пелена словно тянет его назад, не дает ехать домой. Даже колеса велосипеда, кажется, прилипали к асфальту. Он изо всех сил крутил педали, шумно дышал, надрывался. А ведь на улице не было ни малейшего ветерка.
Наконец он добрался до дома, не чувствуя ног, и рухнул на стул в кухне, сперва успев все-таки выпить большой стакан холодной воды.
– У тебя вид… совсем потерянный, – сказала Нинон, появляясь на пороге кухни.
– Я спешил, – объяснил он.
Это не вполне соответствовало истине, но надо же было что-то ей сказать. И, кто знает, вдруг эта полуправда сделает тетю немного снисходительнее.
Нинон вынула из духовки пирог, поставила на стол, отодвинула стул и села, взглянув Гомеру прямо в глаза. Потом, взяв длинный нож, разрезала пирог на две части, дала ему одну и сама откусила от второй.
У Гомера сжалось сердце, он никак не мог решиться. Говорить или есть? Есть или говорить? Так он и сидел, глупо застыв с куском пирога в руке.
– М-м-м, вот рецептик-то, один вред, – заметила Нинон.
Она облизала пальцы, по которым текло горячее масло, и добавила:
– Ох, до чего же вкусно… Но для фигуры – просто кошмар. Тут в каждой порции не меньше четырех тысяч калорий!
Несмотря на такую явную попытку разрядить атмосферу, Гомер есть не захотел и положил пирог обратно в форму из фольги.
– Следишь за фигурой? – подколола его Нинон. – Я смотрю, ты в этом деле настроен еще серьезней меня. – Я потом съем.
– Если я все раньше не проглочу!
Нинон всячески старалась приободрить его, и он был ей благодарен. Но это не означало, что ему можно отступать: сейчас придется нырнуть. Вот сию минуту. – Знаешь, это непростая история.
– Нет, не знаю, но ты мне все объяснишь, так ведь? – произнесла она нежно.
И хотя его рассказ получился на редкость бестолковым и путаным, она дослушала его до конца, не перебивая. Рекорд для такой любопытной болтушки. Иногда она хмурила брови и широко раскрывала глаза, словно произнося беззвучное «о-о-о!».
Вопреки первоначальным планам, он рассказал ей обо всем, абсолютно обо всем и сейчас испытывал странное чувство, что-то среднее между тревогой и облегчением. Поверит ли она в такое? И если да, то что же будет дальше?
Когда он наконец закончил, она положила обе
