Он думал, что это круто, но потом, а особенно после смерти матери, стало казаться ему, что это совсем не так. Слово «подло» не приходило ему в голову, но в последнее время ему становилось все тяжелее вспоминать о той ночи. Теперь же вот Плотников со своим разговором… «Если Бог есть, то вот эту же однокурсницу – как отмолить?!» – сумрачно думал Яков. Он подумал, что Плотников откуда-то знает эту историю – иначе чего бы спрашивал? «Да откуда ему знать?…»
– лихорадочно подумал Яков. Он хотел было спросить Плотникова об этом, но разговор, когда Яков очнулся, ушел уже далеко. Яков все же не утерпел, выбрался со своей стороны стола, подсел к Плотникову, и тихо, чтобы не привлекать к разговору остальных, спросил:
– А ты к чему мать мою вспомнил?
– Э, Яков, разговор был не о том… – улыбнулся Плотников. – Я не мать вспомнил, а совесть.
– Совесть отменили! – сказал Яков, вроде уверенно, но внутри него опять что-то заболело.
– Ой ли? – весело спросил Плотников.
– А чего ж тебе так неспокойно?
– А ты маг и волшебник, читаешь мысли? – начал злиться Яков.
– Зачем быть магом, чтобы читать то, что у тебя на лице? – пожал плечами Плотников.
– И что же у меня на лице? – спросил Яков и тут же спохватился – зачем спросил, ну как и вывалит сейчас Плотников всем эту историю с однокурсницей. «Да нет, не может он ее знать»… – успокаивал себя Яков.
– Ты сделал зло, и это гнетет тебя… – просто сказал Плотников. – И ты еще говоришь, что совесть отменили. А это она же и не дает тебе покоя!
– Ну, так я и борюсь с ней! Выдавливаю из себя по капле! – зло сказал Яков.
– И как? – спросил его Плотников. – Выдавливается?
Он внимательно посмотрел на Якова. Тот не знал, что сказать. Спас его Семен Каменев, которому уже давно надоели умные разговоры.
– Предлагаю налить! – закричал Семен. – Налить, и по койкам! А то завтра, говорит нам руководство, рано вставать!
Жанна закивала – и правда, рано.
Плотников усмехнулся и сказал:
– Что ж, давайте и правда нальем… А то совсем я вас заговорил.
Они налили и выпили. У Плотникова вино прилилось, словно кровь.
– Солью надо посыпать! – захлопотала Марьяна. – Или холодной водой промыть сейчас же.
– Не надо, не надо… – ответил ей Плотников. – Это не имеет значения.
– Ну как же, такой свитер… – проговорила Марьяна.
Свитер и правда был знатный – белый, крупной вязки, с рисунком в виде каких-то цветов.
– Скажете тоже – свитер… – улыбнулся ей Плотников. – Невелика ценность…
– Иван! Иван Громов! – закричал вдруг Матвей Алферов, радуясь, что разговор о Боге окончен и пытаясь уйти от встревоживших его воспоминаний. – Ты хоть расскажи, какое там нас ждет зверье.
– Где? – опешив, спросил Иван, который давно ушел в себя.
– Ну, вот, там, куда едем… – отвечал Матвей.
– Зверушки там разные… – сказал Громов. – Ты будешь доволен. А чего это ты спросил?
– Да я видел, как ты в машину ящик загрузил… – ответил, потягиваясь, Алферов. – Такой, будто там пушка. Вот думаю – неужели едем мамонтов стрелять?
Он захохотал, за ним захохотал и Иван Громов. Филиппу из его угла видно было, что Иван переглянулся с Громовым-старшим. Филипп глянул на Жанну, подсел к ней и тихо проговорил:
– Скажи людям, скажи сейчас. Нельзя же вот так…
Жанна мотнула головой.
– Завтра с утра скажу… – тихо проговорила она. – Пусть спокойно поспят. А то скажу сейчас, половина не уснет.
Резон в ее словах был. Филипп пожал плечами и пересел к себе.
– А сегодня, кстати, католическое Рождество! – напомнил Плотников.
– Есть повод! Есть повод! – радостно заговорил Семен Каменев. – Наливай!
– Ишь, какой ты, Семен: есть повод – есть Бог, а нет повода – нет Бога! – подначил его Яков Громов.
Все засмеялись и выпили.
– И последний вопрос нашей дискуссии на божественные темы! – провозгласил Семен. – Вот скажи, Назар, чего же Бог так в людях не разбирался – набрал себе в апостолы тех, кто не смог его отстоять…
– Всякое бывает… – пожал плечами Плотников. – Разве знает себя человек? Думает про себя, что все сдюжит, а как доходит до дела – ан нет, не все…
– А, то есть слабаки были его апостолы! – обрадованно сказал Семен. – Еще бы – тогда ведь еще не было морской пехоты. Взял бы нас – хрен бы мы его кому отдали!
Семен засмеялся, но так вышло, что засмеялся он один. Громовы странно смотрели на него.
– Смотри, Семен, как бы не пришлось отрекаться от своих слов… – сказал Плотников. Тут он глянул на Осинцева. Тот сидел как на иголках. Плотников вздохнул и брезгливо сказал в никуда:
– Что задумал, делай скорее…
У Осинцева затряслись руки. Он поспешно спрятал их под стол и посмотрел на Плотникова. Но тот отвернулся. Осинцев оглянулся, и понял, что либо никто не слышал слов Плотникова, либо никто не понял. Рот Осинцева наполнился горячей слюной, голова загорелась. «Как страшно…» – подумал он. Надо было известить Шрама, где они находятся, а минуты, чтобы остаться наедине, не было. Осинцев надеялся, что сработает маячок.
– Пойду я… – сказал он. – Ваше дело молодое – пей, гуляй. А наше дело стариковское – в теплую койку и спать.
Он выбрался из-за стола и ушел.
Плотников, выждав немного, высунулся в коридор, убедился, что Осинцев ушел, потом, пройдя на цыпочках по комнате, включил телевизор – шел какой-то безумный концерт. Все умолкли и смотрели на это озадаченно. Плотников поднес палец к губам, потом достал из кармана блокнот и стал писать в нем большими буквами.
«Дед нас всех сдал» – было написано на первом листке. «Надо уходить» – на втором. «Я останусь и протяну время» – на третьем. Жанна дернулась что-то сказать, но Плотников поднес палец к губам и она промолчала. Громовы хмуро смотрели на Плотникова.
– Это что за пантомима? – начал Матвей Алферов.
– Я тебе говорил – надо было все сказать! – зло прошептал Филипп Жанне. Она в ответ только дернулась, лихорадочно сображая, как же теперь быть.
– Слушайте все сюда! – жестко сказала она. – Мы едем не на охоту. У нас важное правительственное задание.
– У вас – да, – сказал Яков Алферов.
– А у нас – нет.
Жанна вытащила из-за спину пистолет и через стол прицелилась ему прямо в лоб. Алферов дернулся, но Громовы, тоже с пистолетами, уже стояли по разные стороны комнаты и водили стволами туда-сюда, следя, не шелохнется ли кто.
– В общем, так… – сказала Жанна. – Мы все в одной лодке. Матвей, ты хотел сафари – будет тебе сафари. Или ты думал, «Хаммер» – это мне твои глаза понравились?
Матвей Алферов проглотил ком в горле.
– Ну и сука… Ну и сука… – проговорил он. – Во что ты нас втравила, сука?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
