– Ты будешь присматривать за нами?
– Зачем? Зачем тратить время? Когда у вас возникнет потребность поговорить со мной, то задайте вопрос ответчику, и я услышу.
– Ты слушаешь все вопросы?
– Да ты что!? Как ты уже понял, что есть сотрудники на местах.
Саша вспомнил, что говорил Селиван, система такая же, методика разная. – Это не реально, продолжал ПИ, – ко мне попадают умные вопросы, а таких давно не было, а так отвечает электронный мозг.
– А есть и такой?
– Разумеется.
– А если сочтешь нужным встретиться ты?
– Ты меня удивляешь, тебя найдут. Поэтому работайте, изучайте, но тихо, спокойно, как до сего времени. А сейчас оставь меня. Иди. Мне надо о многом подумать. Не бойтесь никакого пригляда, хотя служба охраны есть, но ее функции чаще внешние, внутри планеты все и так уже отлажено. В следующий раз приходите все, – закончил ПИ.
Не известно, каким образом он известил об окончании аудиенции, но дверь для выхода из комнаты открылась. У Саши было еще о чем поговорить, но он понял, что не время, а потому поднялся. Уже возле самой двери его догнал голос: – Как твое настоящее имя?
– Александр, – и, не дождавшись реакции на ответ, Саша шагнул за дверь, где его уже ждали, чтобы проводить.
Обратный путь был по тому же маршруту и к вечеру Сашка был на окраине столицы. Ни о каком клубе не могло быть и речи, и он направился домой, откуда дал сигнал друзьям о сборе.
2
Три месяца прошло после встречи Александра с ПИ. Он по возвращении рассказал товарищам о разговоре. И вот эти три месяца почти каждый вечер они проводили в клубе. Но, бывая на разных встречах в секциях, они натыкались на непонимание, причем искреннее. Аргедонцы охотно вели разговоры на самые разные темы, но в то же время очень часто у них проскальзывало, что интересно, что скажет Наставник. В один из вечеров все трое сидели у Саши в кабинете.
– Все, пора заканчивать эксперимент, – сказал Семен. – Я чувствую, что они искренни, но не раскрываются. Они могут иногда свободно рассуждать, но вот посоветоваться или узнать мнение Наставника не мешает. А темы о смысле, о свободе и космосе, у некоторых вызывают удивление. Они думают чаще о том, чем занимаются. И все. Словно ждут указания.
– Ты думаешь, что это можно сделать указом? – усмехнулся Саша.
– Я думаю, что они добрые люди, трудолюбивые, но к самостоятельному мышлению относятся вяло. Наш неведомый Пи, это прекрасно знает. Сколько лет их учили думать так, как мы видим. Их интересует только сама нация, а что вокруг, уже вне сферы интересов. Зачем? И так хорошо, а что происходит деградация, так они об этом и не знают. ПИ знает, что они просто разучились мечтать, а отсюда и интересы иные. Вернее мечты есть, но узконаправленные. Что думаешь, Андрей?
– А что я могу добавить, ты прав. Мы же все это видим.
– Тогда надо встречаться с ПИ. Что у него в голове нам не известно, но что-то он думал, когда не особо возражал против наших попыток пообщаться активнее в клубе, да и как ты, Саша, сказал, он говорил, что мы не аргедонцы. Может быть, проясним и это вопрос. Что он думает? Но уже то, что нас не трогают, а он что-то знает, уже не плохо. Саша, выходи на связь, поедем в гости.
На другой день Саша сообщил Наставнику, что просит о встрече с вышестоящим Наставником, а через день ему сообщили время встречи. И вот, в назначенный день их доставили в горы. Путь до здания они прошли маршрутом уже знакомым Сашке, но поднялись на лифте на другой этаж, и вошли в большой зал, который был освещен, как и всё в этом здании не ярким матовым светом. Большие окна, расположенные напротив входа выходили в горы. Пол был серым и несколько блеклым, тусклым. В середине зала стоял прямоугольный стол, вокруг которого стояло три стула. Всё, больше ничего в зале не было.
Остановившись на пороге, они осмотрелись, хотя смотреть можно было только в пустоту помещения, что не самое интересное занятие.
– Проходите, присаживайтесь, – услышали они тихий размеренный голос, – эти места для вас.
Они не стали себя уговаривать и после того, как расселись, услышали уже знакомый, теперь не только Саше, голос.
– Как я полагаю, появился интерес к встрече? Есть вопросы?
– Вопросы есть всегда, не всегда на них есть ответы, – сказал Семен.
– Это верно, но давайте познакомимся. Кто из вас главный?
– Я – ответил Семен. – Я командир корабля. Меня зовут Семен.
– Я так и думал, что должен быть корабль. Не просто же так вы сюда попали, хотя возможно всякое, но о вашем путешествии позже.
– Андрей, – после того как ПИ замолчал.
– Ясно, ну, с вашим товарищем мы уже немного знакомы. Так, Александр? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, – так о чем пойдет речь?
Как бы ни готовились они к встрече, как бы не обсуждали, не прокручивали в голове вопросы, возможные ответы, все равно были не готовы.
– Давайте начнем с простого, – начал Семен на правах старшего, – кто такой Наставник? Какова его функция в твоем понятии при его создании?
– Это просто. Это большой искусственный мозг, в который заложена уникальная программа, позволяющая отвечать на различные вопросы.
– Но не на все?
– Не на все, – согласился их собеседник. – Более сложные адресуются интеллекту и мне. Но вы уже догадались об этом.
– И ты как стоящий над всем этим, называешь себя Повелитель Интеллекта?
– Да, потому что я повелеваю интеллектом Аргедоны.
– А кто остальные? Как они находят свое призвание. Ты же свое нашел? Хотя надо полгать, что стал им не сразу.
– Все начинается с детства. Когда ребенок достигает трех лет, мы начинаем его тестирование, выявляя его способности, а затем начинаем культивировать в нем то направление, где он принесет большую пользу.
Все вспомнили, что сообщил Селиван, у них все было очень похоже.
– Фильтруете людей, отнимая у них право выбора, свободу выбора.
– Называйте, как хотите. Но что лучше? Если он выберет не ту профессию, в которой ничего путного не сделает, будет лучше? Ладно, если он не навредит, но и пользы нет. Ему самому в тягость заниматься не любимым делом, но другого он уже не умеет, да и не хочет. Мы же прививаем ему любовь к делу. Здесь главное, чтобы он не чувствовал себя ущемленным. Один работает на производстве, другой занимается наукой, но все они социально равны.
– А не допускаешь, что может быть ошибка?
– Вероятность есть, конечно, но она ничтожно мала в масштабах дела. Мы еще в течение нескольких лет перепроверяем, затем уже окончательно даем направление.
– Выявляете гениев?
– Можно сказать и так. Гениальность редкая штука. Гениальность – свойство мозга, гением нельзя стать им можно только родиться. Мы изучаем мозг. С самого рождения и всю жизнь в мозг попадает все, что мы видим, слышим, едим. И как бы нам не хотелось из него ничего не исчезает, не высыпается. И вот среди этого хлама нам надо еще на заре формирования человека постараться создать ему такие условия, чтобы в его мозг попадало то, что необходимо в будущем и как можно меньше мусора. Наши руки, голова, ноги это одно, но есть мозг, который всем управляет, и он наша память. Вы же понимаете, что всеми нашими действиями командует мозг, но разве у вас не было ситуаций, когда вы что-то делали, о чем потом сожалели? Наверняка, было. А спрашивается, зачем делали? Вас обманул мозг, мозг вообще живет своей жизнью, я имею в виду человеческий мозг, ему себя хватает. Так вот мозг может обмануть, но его обманут нельзя. Он наш детектор лжи. Вот потому мы и вынуждены все учитывать на самой ранней стадии развития.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
