А он не спас… Наоборот, чуть не убил. Или все-таки убил? А спасла Сему…
– Док, а кто меня с того света вытащил? – Сема опередил друга.
– Да вот мне и самому любопытно. – Многорукое божество огляделось.
– Это Андрей. – Марья прижалась мокрой от слез щекой к Семиному плечу. – Он и Катенька.
Катенька… это Катеньку он отшвырнул, а может, даже и ударил, потому что она посмела…
– Доктор. – Андрей аккуратно взял многорукое божество под локоток. – Я буду вам очень признателен, если вы разъясните мне один момент…
И доктор разъяснил, даже прочел краткую лекцию по основам сердечной реанимации и заодно восхитился незнакомой ему Катенькой – молодец барышня, не растерялась! А потом его голос перекрыли звуки сирены.
– Что это? Зачем?.. – испуганно спросил Сема. Он все порывался встать, но Марья ему не давала, уговаривала не спешить.
– Это «Скорая». – Док захлопнул чемоданчик. – Хотя бы сутки после такого приключения вы должны побыть под наблюдением. Фибрилляция желудочков – это вам не шутки, молодой человек. – Сказал, но посмотрел почему-то на Андрея, а не на Сему, а потом, понизив голос, добавил: – Я бы на вашем месте настоял на госпитализации. Пусть хоть ЭКГ снимут.
И Андрей настоял. А потом помогал грузить носилки с возмущенно сопящим Семой в «Скорую». Марья шмыгнула следом, и он был ей за это благодарен.
– Сема, можно я с тобой не поеду? – спросил Андрей тихо, чтобы никто не услышал. – Мне нужно Катю найти. – Впервые он назвал ее по имени, и ему понравилось, как оно звучит.
– Я не маленький, мне няньки не нужны. Ты ее это… поблагодари от моего имени. Я бы сам, но видишь, как оно…
* * *
Катя ушла только после того, как убедилась, что с Семой все в порядке. Когда его осматривал врач в полосатых пляжных штанах и бейсболке, совсем непохожий на врача, она пряталась за широкими спинами «пляжных» мальчиков, жадно ловя каждое сказанное слово. Семе повезло, он родился в рубашке. Все, теперь можно уходить со спокойной совестью и чувством выполненного гражданского долга. Ей вдруг захотелось побыть одной, оказаться подальше от любопытной, возбужденно гудящей толпы. Подобрав недочитанную книжку, Катя побрела прочь. В голове не было ни одной связной мысли, только гулкая пустота. Что-то похожее с ней случалось в институтские годы после сдачи особо трудных экзаменов. Та же опустошенность, только меньшего масштаба.
Катя шла вдоль кромки моря, особо не задумываясь, куда и зачем идет. В ее нынешнем состоянии намного проще было идти, чем оставаться на месте. Берег стал безлюдным, солнце уже окунулось красным боком в море, а она все шла и шла. И мысли в голове плескались ленивые, как вечерние морские волны.
Она только что спасла жизнь человеку и не чувствует никакого морального удовлетворения. Другой человек так сильно ее ненавидит, что ему трудно себя контролировать, но и раздражения она не чувствует. Она вообще ничего не чувствует! И это бесчувствие такое болезненное, что хочется плакать. Чтобы почувствовать хоть что-нибудь, пусть бы даже и усталость, Катя вошла в море…
Море было хорошим доктором, оно высосало из Кати почти все силы, но она была ему благодарна, потому что вместе с усталостью обрела душевный покой.
Почти. На берегу ее ждал Лиховцев…
– Как вода? – спросил он будничным тоном.
– Очень теплая. – Она села рядом, отжимая мокрые волосы.
– С Семой все в порядке.
– Я знаю.
– Он просил поблагодарить тебя.
– Не за что, я рада, что все хорошо.
– Я хотел извиниться. – По голосу чувствовалось, что каждое слово дается Лиховцеву с трудом.
– Пустое…
Ей и в самом деле было все равно. Пусть бы уже ушел…
…Вот и все, он извинился, формальности соблюдены. Можно уходить. Только Андрей медлил.
– Откуда ты знала, что нужно делать?
Она посмотрела на него с удивлением.
– Я обязана знать такие вещи. В рамках своей профессии. Странно, что ты этого не понимаешь.
Если бы Андрею дали под дых, он бы, наверное, чувствовал себя лучше. Как он мог забыть, чем она занимается!
Плети, наручники, горячий воск, строгий ошейник… Можно увлечься, не рассчитать силы, затянуть удавку чуть туже… Конечно, она должна знать азы реанимации, она же настоящая профессионалка.
– Да, я чуть было не забыл.
– Что тебе не нравится? – Впервые за долгое время она не прятала взгляд, смотрела прямо ему в глаза. Не смотрела – всматривалась.
– Мне все не нравится. – Он кивнул. – Мне не нравится то, чем ты занимаешься, и те, с кем ты этим занимаешься.
Андрей готовился услышать оправдания или наоборот – обвинения, а она просто сказала:
– Мне тоже. Но они не все такие. То есть почти все, но я пытаюсь увидеть в них хоть что-нибудь человеческое.
– Получается?
– Не всегда. У меня проблемы с прощением.
– Тогда зачем?
– Из-за денег.
– Со мной ты тоже из-за денег. – Он не спрашивал, он констатировал очевидное. А Катерина отвела взгляд, и уголок ее рта дернулся, словно Андрей ее ударил.
– Ты лучше, чем хочешь казаться.
Она говорила и пересыпала песок с ладони на ладонь, словно взвешивала его душу на невидимых весах. Как в то утро, когда он сделал ей непристойное предложение. Что она знает? Что она понимает?..
– Я хуже… Многим хуже.
Поцелуй получился солено-горьким, с колкими песчинками, поскрипывающими на зубах, с оборвавшимся на вдохе дыханием. Не поцелуй – а доказательство его слов. Он плохой, не нужно с ним связываться. И жалеть тоже не нужно. Пусть лучше себя пожалеет. Она думает, что вытянула козырную карту, но на самом деле ей не повезло, она продалась не тому мужчине.
И Катя все правильно поняла. Оттолкнула, тылом ладони стерла его горький поцелуй и бегом бросилась в море. А он остался на берегу, дожидаясь, когда она смирится и вернется.
Не смирилась и не вернулась. Мог бы и раньше догадаться…
Море показалось Андрею слишком теплым, едва ли не теплее воздуха. Оно ласково шумело в стремительно сгущающихся сумерках, прятало от него Катю. Если бы он знал, что она плавает так хорошо, если бы подумал о том, как опасно море в темноте, то не задержался бы на берегу ни секунды. А она – дура такая! – не плескалась обиженно у бережка в ожидании извинений, она уплывала от берега все дальше и дальше, пока не исчезла в укрывшей все темноте. И Андрей испугался. Не за себя – за нее.
– Эй! – Он не узнал собственный голос. – Хватит! Возвращайся! Ты меня слышишь?
Ответом ему стал тихий всплеск, и Андрей поплыл на этот звук, молясь всем богам, чтобы она перестала дурить и вернулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
