«Я пойду с вами», – услышала я голос римлянина, но не знала, где он находится. В большом зале его не было.
«Приходите жить в храм Изиды, и вас никто не тронет», – сказал жрец.
«Я не вполне подхожу для жизни на территории храма, – ответила я как можно более смиренным и благодарным тоном. – Я вас сведу с ума за неделю. Пожалуйста, откройте дверь».
Я выскользнула на улицу. Я чувствовала, что вернулась из темного, заросшего паутиной коридора в римскую ночь, к римским колоннам и римским храмам.
Я обнаружила, что Флавий прижался к соседней колонне и пристально смотрит вниз. Четверо факельщиков столпились вокруг нас, очень встревоженные.
Рядом стояли и стражи храма, но они держались у дверей, как Флавий.
«Госпожа, вернитесь!» – прошептал Флавий. У подножия лестницы стояла группа римских солдат в полном военном облачении, в шлемах, с отполированными выпуклыми нагрудниками, в коротких красных плащах и туниках. Смертоносные мечи были при них, словно они собрались на битву. В свете жаровен храма поблескивали бронзовые шлемы.
Боевое облачение – в городе! Только щитов не хватает. И кто ими командует?
Рядом с командующим стоял мой брат Люций. Он оделся в боевую красную тунику, но не взял ни нагрудника, ни меча. Свернутая тога переброшена через левую руку. Он вымылся, его волосы блестели, весь его вид свидетельствовал о богатстве. Один украшенный драгоценными камнями кинжал брат носил возле локтя, другой – на поясе.
«Вот она! – воскликнул Люций, указывая на меня дрожащей рукой. – Из всей семьи она одна избежала приказа Сеяна. Она участвовала в заговоре против жизни Тиберия, но благодаря взяткам сумела сбежать из Рима!»
Я быстро оглядела солдат. Двое азиатов, но остальные – немолодые римляне, шесть человек. О боги, должно быть, они считают меня Цирцеей!
«Возвращайтесь, – сказал мой дорогой, верный Флавий, – просите убежища».
«Спокойно, – сказала я. – Это сделать никогда не поздно».
Самое главное – это командующий, я увидела, что он старше остальных, старше моего брата Антония, но моложе моего отца. Густые седые брови, безупречно выбрит.
Он гордился своими боевыми шрамами – на щеке и на бедре. Он устал до предела и периодически встряхивал головой, чтобы прояснить зрение, – глаза покраснели от напряжения.
Руки загорелые, мускулистые. Это означало, что в жизни он знал лишь войну – войну и еще раз войну. «Приговор распространяется на всю семью. Ее следует казнить на месте!» – заявил Люций.
Я обдумывала стратегию, как сам Цезарь. И, спустившись на пару ступеней, поспешила заговорить.
«Вы легат, не так ли? Как вы, должно быть, устали! – Я взяла его ладонь в обе руки. – Вы служили не под началом Германика?»
Он кивнул. Первый удар – в цель!
«Мои братья сражались с Германиком на севере, – сказала я. – А Антоний, старший брат, дожил до того, чтобы после триумфального шествия в Риме рассказать нам о костях, найденных в Тевтобургском лесу.
«О госпожа, если бы вы видели – целое поле костей, целая армия попала в засаду и осталась гнить».
«У меня двое братьев погибли в той битве. Попали в шторм на Северном море».
«Госпожа, то была невиданная катастрофа, но неужели вы думаете, что варварский бог Тор мог напугать нашего Германика?»
«Ни за что. А вы прибыли сюда с полководцем?»
«Я его везде сопровождал – с севера, от берегов Эльбы, до юга – до истоков реки Нил».
«Просто чудо, трибун, но вы так устали, посмотрите на себя, вам необходимо выспаться. А как знаменитый легат Гней Кальпурний Пизон? Почему он так долго не мог успокоить город?»
«Потому что его здесь нет, госпожа, и он не осмеливается вернуться. Кто говорит, будто он поднимает мятежи в Греции, кто говорит, что он сбежал, дабы спасти свою жизнь».
«Да прекратите вы ее слушать!» – заорал Люций.
«Его и в Риме никогда особенно не любили, – сказала я. – А вот Германика мои братья любили, его восхвалял мой отец».
«В самом деле, но дали бы нам еще хоть год – всего год, госпожа! – мы бы навсегда потушили огонь кровавого выскочки, короля Арминия! Или даже быстрее! Вы говорили о Северном море. Мы сражались везде».
«О да, в лесной чащобе, но расскажите мне, сир, вы были там, когда нашли потерянный штандарт легионов полководца Вара? Это правдивая история?»
«Ах, госпожа, когда в воздух подняли того золотого орла, солдаты кричали так, как вы и не слыхивали».
«Эта женщина – отъявленная лгунья и предательница!» – орал Люций.
Я повернулась к нему.
«Ты слишком далеко заходишь! Мое терпение на исходе. Ты хотя бы знаешь номера легионов полководца Вара, попавших в засаду в Тевтобургском лесу? Вряд ли! Седьмой, восьмой и девятый».
«Да, верно, – согласился легат. – А ведь мы могли полностью стереть с лица земли те племена! Империя дотянулась бы до Эльбы! Но по какой-то причине – а в моем положении о причинах не спрашивают – император Тиберий отозвал нас обратно».
«Хм-м-м… А потом он будет осуждать вашего любимого начальника за поездку в Египет».
«Госпожа, Германик ездил в Египет не для того, чтобы перехватить власть. Он поехал туда из-за голода».
«Да, а Германика к тому моменту объявили Imperium Majus всех провинций Востока!»– сказала я.
«И сколько возникло проблем! – воскликнул легат. – Вы не представляете себе дух и обычаи тамошних солдат, но наш полководец не дремал! Услышав о голоде, он отправился прямо в Египет».
«И вы поехали с ним?»
«Все мы, его сторонники. В Египте он наслаждался созерцанием старых памятников. Я тоже».
«Ах, как чудесно. Непременно расскажите мне о Египте! Знаете, я, будучи дочерью сенатора, не могу поехать в Египет, как и сами сенаторы. А мне бы так хотелось…»
«Это почему же, госпожа? – спросил легат.
«Она вам лжет! – ревел Люций. – Всю ее семью убили!»
«По очень простой причине, трибун, – ответила я легату. – Никакой государственной тайны здесь нет. Рим крайне зависит от египетского зерна, и император не может допустить, чтобы страна попала под контроль могущественного предателя. Несомненно, вы, как и я, выросли в страхе перед новой гражданской войной?»
«Я доверился нашим полководцам», – сказал легат.
«И были совершенно правы. Ведь от Германика вы не видели ничего, кроме верности?»
«Истинная правда. Ах, Египет. Какие там храмы, какие статуи!»
«А поющие статуи, – сказала я. – Вы видели, гигантских мужчин и женщин, поющих на рассвете?»
«Да, госпожа, я их сам слышал, – энергично закивал он. – Сам слышал этот звук. Волшебство. Египет весь волшебный!»
«Понимаю…»
По моему телу пробежала дрожь. Я увидела сразу два образа: высокий римлянин в тоге и обгоревшее, коварное существо! Пандора, не отвлекайся!
«А в храме Рамзеса Великого, – продолжал легат, – один из жрецов читал нам надписи на стене. Сплошные победы и битвы. Мы все смеялись, потому что, госпожа, ничто в жизни не меняется».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
