Внутренний мир человека меняется. Посттравматический стресс (особенно долговременный) перекраивает личность разумного существа, люди подстраиваются под новые условия жизни, и часть Гомо Сапиенсов реагирует на все происходящее положительными реакциями. Человек бодрый и готовый к испытаниям, обладающий высокой внутренней организацией и сопротивляемостью к стрессу, ищет выход из трудной ситуации, пытается разрешить проблему, и для него беда это стимуляция всех его действий. Однако, таких людей не очень много, и подавляющее большинство граждан любого человеческого общества, их можно назвать «обычными» людьми, реагирует на стресс отрицательными реакциями, и это, более серьезный разговор.
«Обычный» человек, то есть среднестатистический, сталкивается со множеством сложностей, и реагирует на опасности и проблемы агрессией, депрессией, общей тревожностью, нарушением памяти, ослаблением концентрации внимания, притупленностью эмоций, бессонницей, грезами наяву, приступами ярости, суицидальными мыслями и так далее, список велик. Можно ли представить себе состояние такого человека на протяжении трех‑четырех и более лет подряд? Да, можно, но прочувствовать нельзя, потому что немногие смогут пережить весь комплекс «большого стресса», который задевает в человеке все, каждую его реакцию, мысль и нерв. И все вместе это называется фрустрация — состояние поражения, мешающее достижению определенных целей.
Конечно же, организм человека, пытается защититься от фрустрации, ибо это ненормально, и такие попытки приводят к различным типам поведения. И один из таких типов это регрессия — обращение к самым простейшим и примитивным поведенческим моделям. Человек, впадающий в регрессивное состояние, возвращается в детство, делит весь мир на «черное» и «белое», в разы меньше разговаривает, чаще применяет физическую силу, чтобы доказать свою правоту или получить желаемое, общается преимущественно языком жестов и способен выполнять только самые примитивные действия. Главным в жизни такого индивида становится наличие пищи и сексуального партнера, идет частичный отказ от активного поведения, отрицается долговременное планирование, а мысли о будущем, становятся просто таки противны.
Все, кто не похож на такого человека, становятся для него врагами, а каждая нестандартная ситуация, не укладывающаяся в привычные стереотипные рамки, вызывает агрессию и злость. Такие индивиды сбиваются в стаи, становятся подобны животным и, в итоге, через пять‑шесть лет, они втягивают в себя всех слабых и потерявших волю к жизни людей, и превращаются в «зверьков». А когда на структуру стаи, которая становится племенем, накладываются самые простые верования и появляются шаманы, кстати, как и патриархи, зачастую, они вполне адекватные люди, ради выживания встраивающиеся в систему общины, через поколение процесс становится необратим.
Может быть, это сложно? Вроде бы нет. Достаточно простое и логичное объяснение поведению людей, потерявших всяческий человеческий облик, не в одном конкретном месте, а в разных областях и странах по всей планете. Никакой магии и потусторонних сил, и все на поверхности. Вот только до Черного Трехлетия это были лишь теории, основанные на многочисленных одиночных примерах и опытах над людьми, а после, все превратилось в злую реальность, с которой нам теперь приходится сталкиваться и бороться.
Папироса в моей руке тем временем совсем истлела, одну затяжку только сделал, задумался, и не покурил. Щелчком пальцев, бумажная гильза отправляется в костер. Огонь моментально пожирает белый цилиндр, и я прикуриваю новую папироску. Снова затягиваюсь, выдыхаю, смотрю на багровые уголья, и мысли опять возвращаются к дикарям.
Как не крути, и чего не думай, а ближе к лету на нас накатится одна, а то и две орды дикарей. Размножаются эти твари быстро, действуют решительно и за счет этого уже не один анклав на территории бывшей Испанской республики зачистили. Сколько их будет? Точно не знаю, даже не смотря на показания пленных, захваченных во время боя вблизи Понтеведры, представить более или менее точные цифры нельзя. Минимум, от трех до пяти тысяч самцов, не считая самок и детенышей, которые после уничтожения кормильцев и поильцев тоже в атаку полезут, а максимум до десяти‑пятнадцати тысяч боеготовых «зверьков». Мы их изничтожим, для меня это есть непреложный факт, но и сами понесем какие‑то потери, а главное, будем вынуждены тратить на войну боеприпасы и вместо дела заниматься отстрелом двуногих тварей.
Необходима новая тактика борьбы против дикарей. Однако какая? Вопрос серьезен, и просто так, с кондачка его не решить. Была бы серьезная авиация, поднял бы в небо звено разведчиков и эскадрилью бомбардировщиков, и обрушил бы на дикарей напалм, химию и бомбы. Но чего нет, того нет, авиации и на родине не шибко много, и для нее работы непочатый край. В итоге, что можно противопоставить «зверькам» помимо жесткой активной обороны? Не так уж и много. Диверсии против вождей и шаманов и их отстрел снайперами. Засады в узких местах, минирование бродов и горных перевалов. Ну, в общем‑то, и все. Затратно, конечно, и суеты много, но больше идей пока нет, хотя поиск их продолжится, ибо дикарей все равно придется истреблять, и чем раньше начать эту Реконкисту, тем для нас лучше.
— Саша, — прерывая мои размышления, от дома раздается голос Марьяны, — ты как, спать идешь?
— Позже подойду, ложись без меня, — откликаюсь я.
— Тебе чаю сделать?
— Да, если не сложно.
— Для любимого мужчины, легко.
Мара фыркнула и через пару минут принесла мне большую кружку крепко заваренного чая. После чего, поцеловала меня в краешек губ и ушла. Я проводил ее взглядом, подкинул в угли несколько сухих поленьев, и придвинулся поближе к разгорающемуся огню, смотреть на который, можно бесконечно долго, это занятие не надоедает.
«Эх, хорошо», — подумал я. Сделал пару глотков чая, и вернулся к своим думкам. Завтрашний день будет насыщен событиями, и я еще раз обдумал план своих действий.
Первым делом, необходимо собрать рабочую бригаду и воинов, которые отправятся на демонтаж судоремонтного завода. Затем, придется поговорить с альмугаваром Роберто и теми парнями, кто вместе с ним осваивает мотопарапланы. По словам наших доморощенных летунов, выходит, что вблизи городка Фонсаграда появились крупные партии дикарей и, если это так, то надо выслать им навстречу четыре группы разведчиков, пусть помотают «зверькам» нервы, да их ряды проредят.
После этого у меня встреча с лидером питерских поисковиков Витей Блиновым. Вольные охотники за хабаром уже кое‑что добыли в развалинах Ла‑Коруньи, Вальдовино и Седейры. Все это стоит денег, и пришла пора расплачиваться с ними за находки. В большом объеме это будет делаться впервые, а значит, придется много спорить о цене тех или иных вещей и предметов. Витя и его камрады мужчины хваткие, своего не упустят, и за каждый «конф» или патрон спорить станут. Ну, ничего, я в торговых делах тоже не новичок, опыта предостаточно, так что со всем разберемся, хотя и не сразу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
