18. (1) В это же время Селевк, сын Антиоха, всю зиму продержавший войско в Эолиде, то помогая союзникам, (2) то разоряя тех, кого не смог вовлечь в союз, решил вторгнуться в пределы Эвменова царства, ибо тот находился далеко от дома, тревожа вместе с римлянами и родосцами ликийское побережье. (3) Первым делом он подступил с войском к Элее, затем, оставив попытку овладеть городом, разорил поля как вражеские, и двинулся на Пергам, главный город и оплот царства. (4) Сначала Аттал44 расположил перед городом заставы и вылазками своей конницы и легкой пехоты более докучал врагу, нежели сдерживал его. (5) Наконец, убедившись, что силы ни в чем не равны, Аттал затворился внутри стен, и началась осада.
(6) Примерно в это же время выступил из Апамеи и Антиох. С большим войском, собранным из разных племен, он обосновался сперва в Сардах45, а затем недалеко от лагеря Селевка, близ устья реки Каик. (7) Наибольший страх наводили четыре тысячи галльских наемников. Добавив к ним немногочисленных <...>, царь послал этих воинов опустошать тут и там пергамские земли. (8) Когда весть об этом достигла Самоса, Эвмен первым делом устремился в Элею со своим флотом – ведь война пришла в его собственный дом. Затем он, имея под рукой конницу и легкую пехоту, под их охраной достиг Пергама раньше, чем враги успели о чем-нибудь узнать и что-либо предпринять. (9) Там снова начались вылазки, переходившие в короткие стычки, но Эвмен, несомненно, уклонялся от решающего сражения. Через несколько дней в Элею приплыли с Самоса римский и родосский флоты, чтобы помочь царю. (10) Антиоху доложили, что они высадили войско в Элее и что в одной гавани собралось столько кораблей; примерно тогда же он услыхал, что консул с войском уже в Македонии и готовит все необходимое для перехода через Геллеспонт. (11) Царь решил, что пора, прежде чем на него навалятся разом и с суши, и с моря, начинать мирные переговоры. Он стал лагерем на каком-то холме напротив Элеи, (12) оставил там всю пехоту, а с конницей (было ее у него шесть тысяч) спустился на равнину под самые стены Элеи и послал к Эмилию гонца передать, что хочет поговорить с ним о мире46.
19. (1) Эмилий пригласил из Пергама Эвмена, вызвал родосцев и держал совещание. Родосцы мира не отвергали, но Эвмен утверждал, что недостойно при таких обстоятельствах вести переговоры о мире, они ничему не положат конец. (2) «Как можем мы,– говорил он,– с достоинством принять какие-то якобы условия мира, будучи заперты в стенах и осаждены? Да и кто сочтет действительным такой мир, который мы заключим без консула, без согласия сената, без решения народа римского?47 (3) Положим, ты заключишь мир, – спрашивается, вернешься ли ты немедленно в Италию, уведя флот и войско? Или ты все-таки будешь ждать, что решит о том консул, что постановит сенат, что повелит народ? (4) И выйдет так, что ты останешься в Азии, но военные действия прекратишь, а войска, отведенные по зимним квартирам, опять будут изнурять союзников, требуя продовольствия, (5) а затем, если таково будет желание власть имущих, нам придется заново начинать ту войну, которую мы с помощью богов можем закончить и до зимы, – надо только не упустить эту возможность из-за собственного промедления». (6) Это мнение одержало верх, и Антиоху ответили, что до прихода консула никаких мирных переговоров быть не может. (7) Потерпев неудачу в попытках завязать переговоры о мире, Антиох разорил сперва земли элейцев, затем пергамцев и, оставив в тех местах своего сына Селевка, двинулся со враждебными намерениями в богатую адрамиттейскую землю, именуемую Фивской равниной48 и прославленную в песнях Гомера. (8) Ни в каком ином месте Азии царские воины не собирали столько добычи. Туда же, в Адрамиттей, прибыли на кораблях Эмилий и Эвмен, чтобы защитить город.
20. (1) Примерно на этих же днях в Элею из Ахайи прибыли тысяча пехотинцев и сто конников; во главе всех этих сил стоял Диофан49. Ночью их после высадки с кораблей посланцы Аттала проводили в Пергам. (2) Это все были испытанные в боях старые воины, а их предводитель – ученик Филопемена50, в то время знаменитейшего из греческих полководцев. Два дня они отвели на отдых для людей и лошадей, но заодно и осмотрели вражеские караулы, определив время и место их смены. (3) Царские солдаты стояли почти у подножья холма, на котором расположен город; таким образом, все, что находилось у них в тылу, было открыто для их грабежей. (4) После того как однажды горожане, поддавшись страху, заперлись в стенах, никто из них не решался выйти из города даже для того, чтобы издалека копьями или дротиками тревожить неприятельские караулы. Поэтому царские воины прониклись презрением к ним, а там и беспечностью. Даже кони у большой части врагов были расседланы и разнузданы. (5) Лишь немногие оставались в строю при оружии, а остальные разбредались и рассеивались по всей равнине: одни по молодости лет предавались всяким игривым забавам, другие пировали в тени, а некоторые даже укладывались поспать. (6) Понаблюдав за всем этим с высоты пергамских стен, Диофан приказал своим людям вооружиться и собраться к городским воротам, сам же он, явившись к Атталу, сказал ему, что хочет попробовать напасть на вражеские заставы. (7) Аттал без охоты разрешил это, зная, что сотне всадников предстоит биться с шестьюстами, тысяче пехотинцев – с четырьмя тысячами. Выйдя за ворота, Диофан остановился невдалеке от неприятельских караулов, в ожидании удобного случая. (8) Жителям Пергама эта затея казалась скорее безумием, чем удалью, да и враги, едва обратив на них внимание и заметив, что они стоят неподвижно, не изменили своей обычной беспечности, насмехаясь еще и над малочисленностью отряда. (9) Диофан на какое-то время дал своим людям постоять спокойно, словно вывел их лишь поглядеть. (10) Заметив, что враги, оставивши строй, разбрелись, он приказал пехоте следовать за собой как можно быстрее, а сам со своими конниками под громкий боевой клич и пеших и конных во весь опор понесся на неприятельскую заставу. (11) Это испугало не только людей, но и коней, которые оборвали привязи и вызвали в своем же стане смятение и беспорядок. (12) Лишь немногие кони стояли спокойно, но конники и их не могли без труда оседлать, взнуздать, да и сесть на них, ибо ахейская конница навела страх куда больший, чем можно было ожидать по ее численности. (13) Пехоте же ахейской, наступавшей в строю и готовой к бою, противостояли воины разрозненные, беспечные и чуть ли не полусонные. (14) Повсюду началась резня, враги пустились бежать по равнине. Диофан преследовал разбежавшихся, пока считал это безопасным, а затем с великим почетом для ахейского племени (ведь с пергамских стен за битвой наблюдали не только мужчины, но даже женщины) вернулся к защите города.
21. (1) На другой день на царских заставах был наведен порядок; правильно расставленные, они находились теперь на пятьсот футов дальше от города. Ахейцы почти в то же самое время, что накануне, вышли на то же самое место. (2) Много часов обе стороны напряженно стояли в ожидании натиска, как будто вот-вот все начнется. А незадолго перед закатом, когда настала пора возвращаться в лагерь, царские войска собрались под знамена и тронулись в путь строем, пригодным скорей для похода, чем для сражения. (3) Пока они были в пределах видимости, Диофан не трогался с места, но затем с таким же напором, как накануне, он с тыла обрушился на уходящих, вновь посеяв такой страх и смятение, что, пока избивали шедших в хвосте, никто не посмел остановиться и дать отпор. Перепуганные, едва соблюдая военный строй, враги отступили в лагерь. (4) Такая отвага ахейцев заставила Селевка увести войско из Пергамских земель.
Услыхав, что римляне прибыли для защиты Адрамиттея, Антиох решил оставить этот город в покое. Разорив поля, он затем взял штурмом Перею, колонию митиленцев51. (5) С первого приступа были захвачены Коттон, Корилен, Афродисиада и Принне. (6) Оттуда он через Тиатиру вернулся в Сарды. А Селевк, оставаясь на побережье, в одних вселял ужас, а для других был защитником. Римский же флот вместе с Эвменом и родосцами пошел сперва в Митилену, а затем обратно в Элею, откуда и прибыл. (7) Затем они, направляясь в Фокею, пристали к острову, который называется Вакховым (напротив города фокейцев) и, как враги, разграбили там храмы и статуи, которыми был богато украшен остров и которых они до тех пор не трогали. Затем, переправившись к самому городу, (8) они распределили между собой отдельные участки стены и пошли на приступ в уверенности, что город удастся взять без осадных сооружений – силой оружия и с помощью лестниц. Но когда в город вошел посланный туда Антиохом гарнизон из трех тысяч вооруженных воинов, (9) приступ немедленно был оставлен и флот вернулся на остров без всяких успехов – разве только поля вокруг вражеского города остались разорены.
22. (1) Тогда и решили, что Эвмену следует вернуться домой и приготовить для консула и войска все, чего потребует переправа через Геллеспонт. Римский и родосский флоты должны были возвращаться к Самосу и там стоять, не позволяя Поликсениду вырваться из Эфеса. Итак, царь вернулся в Элею, а римляне и родосцы – на Самос. (2) Там умер Марк Эмилий, брат претора.
