Гостей было трое: барон и двое его сыновей, плюс с ними еще шесть человек охраны (барон, судя по всему, был беден, и не мог себе позволить ослабление своего немногочисленного гарнизона, беря с собой большое количество охранников). Эти охранники и привлекли внимание Джая прежде всего. На первый взгляд, в них не было ничего примечательного – самые обыкновенные солдаты, хорошо обученные (живя на границе, нужно было держать хороший гарнизон, а не слишком старательные или скупые бароны быстро расплачивались своими землями, а зачастую и жизнями). Но самыми обыкновенными они были только на первый взгляд.
Хотя, Джай должен был признать, что только благодаря урокам мастера Риама для него становились очевидными вещи, которые не замечали все остальные.
Например, наврядли кто-то обратил внимание на неуловимую схожесть всех шестерых. Нет, внешне они были совершенно разными, отличаясь по возрасту, росту, телосложению. Они были по-разному одеты и вооружены. Но для Джая они были одинаковыми, как близнецы, словно эти люди не имели никакой индивидуальности или отличительных черт. Это проявлялось во всем: в осанке, повороте головы, даже в том, как их руки сжимали поводья. Мало того, все шестеро действовали так слаженно, как будто читали мысли друг друга. Но ни слуги, ни солдаты, встречавшие гостей, не замечали этого.
Кто обратит внимание на то, что один из приехавших охранников раньше всех соскочил с лошади и тут же повернулся, чтобы принять поводья у своих товарищей? Или на то, что не менее трех из них все время находились не далее, чем в двух шагах от барона и его сыновей (даже когда те уже въехали на территорию замка), но они делали это так, что их перемещения казались совершенно случайными. При этом они даже не смотрели друг на друга. Действия этих людей были не просто распределены, они были затвержены до автоматизма. Ведь даже не смотря на все их старания, казаться кем-то другим, выработанные годами привычки все равно проявлялись. И уже поэтому, эти люди не могли быть солдатами приграничного барона, они вообще не могли быть солдатами.
Заметив эти несоответствия, Джай продолжил наблюдение.
Барона и его сыновей поселили в замке, зато их охрану – в казарме, как и полагалось солдатам. Так что очередная вечерняя тренировка с мастером Гаем оказалась очень кстати (тренировочная площадка находилась рядом с казармами). Правда, в этот раз старый мечник был очень недоволен невнимательностью своего ученика. Хотя Джай ни разу не сбился с рисунка, учитель был абсолютно уверен, что тот думает о чем угодно, только не о тренировке. И он был прав.
Сейчас Джая интересовали вовсе не «всполохи», которые он отрабатывал два последних дня. Гораздо больше его занимали приехавшие незнакомцы. Они не делали ничего необычного, один из охранников чинил свой плащ, другой точил кинжал, остальные о чем-то разговаривали со стражниками. Но Джаю хватило одного взгляда на то, как они рассредоточились по двору, изучая обстановку, чтобы еще раз убедиться в своих подозрениях.
Делиться своими наблюдениями с герцогом или с кем-то другим Джай пока не спешил. Его догадки нуждались в доказательствах, а их не хватало. Незнакомцы виртуозно исполняли свои роли.
Вдоволь насмотревшись на «солдат», Джай решил вплотную заняться остальными гостями. Это был один из тех немногих дней, когда он с нетерпением ждал семейного ужина, ведь гости должны были на нем присутствовать.
Сам барон показался Джаю не слишком подозрительным (или он играл свою роль лучше других). В его внешности не было ничего примечательного: невысокий, плотного телосложения. Лицо самое обыкновенное для имперского уроженца: широкие скулы, тяжелый подбородок. Общую картину дополняли шапка коротко остриженных каштановых волос, изрядно побитых сединой, и не новый, но добротный камзол. В общем, он выглядел, ходил и говорил так, как и полагалось приграничному барону, и единственное, что говорило против него, это то, что он оказался в компании всех остальных.
Когда во время ужина герцог расспрашивал барона о ситуации на границе, гость отвечал без запинок. Чувствовалось, что он не просто хорошо наслышан о людях, о которых говорил, а знаком с ними лично. Конечно, важные вопросы не поднимались (главный разговор должен был состояться без свидетелей). Но ведь именно по знанию мелких ничего не значащих деталей, вроде здоровья соседа такого-то или, еще лучше, урожая свеклы в этом году, легче всего определить, что человек действительно является тем за кого себя выдает. Так что сидящий рядом с герцогом мужчина или был гениальным актером, или действительно был приграничным бароном.
Но гораздо больше Джая заинтересовали сыновья барона, которые, кстати, ничем не напоминали своего отца.
Старшему баронету было около двадцати лет. Высокий и гибкий, он был невероятно хорош собой. Идеальные, словно выведенные кистью художника, черты лица, зеленые глаза, шапка каштановых с золотистым отливом волос, баронетом хотелось любоваться снова и снова. Джай видел такие лица только у придворных красавиц и щеголей, которые тратили просто гигантские суммы на специальные заклинания, позволяющих менять внешность по своему усмотрению. Так молодящимся дамам удавалось выглядеть лет на пятнадцать – двадцать моложе, а дурнушки просто расцветали на глазах. Конечно, даже у этих заклинаний был предел возможностей, и они не могли превратить престарелую матрону в юную кокетку, но в сочетании с усилиями опытных портных и визажистов – эффект был потрясающим.
Джай считал подобную красоту ненастоящей, как если бы человек надевал чужую маску, скрывая свою истинную суть. Он всегда безошибочно определял настоящая внешность, или не обошлось без помощи мага. Так вот, сидящий напротив него молодой человек никогда не пользовался такими заклинаниями.
Продолжая свои наблюдения, Джай обратил внимание на его руки. Тонкие пальцы могли принадлежать музыканту, но крепкие запястья явно выдавали фехтовальщика. Но совсем не это привлекло внимание младшего сына герцога. Он следил за каждым движением гостя. Вот баронет разговаривая с мастером Гаем, который сидел возле него, рассеянно вертит в руках серебряную вилку. Вот он положил ее на место, едва уловимым касанием поправив кружева на манжете своего камзола, наклонил голову к плечу… В каждом его движении угадывалась манера, которую никогда не удавалось воспитать ни одному из новоявленных дворян ни у своих детей, ни у внуков. Она словно передавалась по наследству в древних родах, впитываясь с молоком матери. Неуловимое отличие, выделяющее единицы из большой пестрой толпы, которую представлял собой королевский двор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
