Сегодня даже самым горячим сторонникам свободного рынка в Британии и других богатых странах и в голову не придет снова включить детский труд в пакет требований либерализации рынка, которой они так жаждут. Однако до конца XIX — начала XX века, когда в Европе и Северной Америке были введены первые серьезные ограничения на использование детского труда, многие уважаемые люди рассматривали регулирование детского труда как противоречащее принципам свободного рынка.
При таком подходе «свобода» рынка так же субъективна, как для влюбленного красота его возлюбленной. Если вы считаете, что дети должны быть лишены необходимости работать, и это их право важнее, чем право владельцев фабрик нанимать того, кого они считают наиболее выгодным нанимать, то вы не станете усматривать в запрете на детский труд нарушение свободы рынка рабочей силы. Если же вы уверены в обратном, то будете наблюдать «несвободный» рынок, скованный неоправданным государственным регулированием.
Нет нужды возвращаться на два века назад, чтобы увидеть, как ограничения, которые мы принимаем как само собой разумеющиеся (и воспринимаем как несущественные «возмущения на поверхности» свободного рынка), на первых порах подвергались жесткой критике за подрыв основ свободной конкуренции. Когда несколько десятилетий назад появились экологические нормы (например, ограничения на выхлопные газы и промышленные выбросы в атмосферу), многие восприняли их в штыки как серьезные нарушения нашей свободы выбора. Противники этих норм задавали вопрос: если люди хотят ездить на машинах, которые загрязняют воздух, или если фабрики считают более грязное производство более прибыльным, с какой стати правительство должно препятствовать им в осуществлении выбора? Сегодня большинство людей воспринимает эти ограничения как естественные. Они убеждены, что действия, наносящие вред другим, пусть даже непреднамеренный (такой, как загрязнение окружающей среды), необходимо сдерживать. Многие также понимают, что бережное расходование энергетических ресурсов — разумно, поскольку далеко не все из этих ресурсов возобновимы. Да и влияние человека на климатические изменения тоже нелишне было бы снизить.
Если степень свободы одного и того же рынка различными людьми оценивается по-разному, то значит, объективного способа оценить, насколько свободен этот рынок, не существует. Иными словами, свободный рынок — это иллюзия. Если некоторые рынки с виду кажутся свободными, то только потому, что мы всецело одобряем ограничения, на которых они базируются, и поэтому эти ограничения становятся для нас незаметны.
РОЯЛЬНЫЕ СТРУНЫ И МАСТЕРА КУН-ФУ
Подобно многим, в детстве я восхищался попирающими законы гравитации мастерами кун-фу из гонконгских фильмов. И горькое разочарование постигло меня — как, подозреваю, и многих других детей, — когда я узнал, что на самом деле эти мастера висели на рояльных струнах.
Примерно таков и свободный рынок. Законность некоторых ограничений настолько одобряется нами, что мы перестаем их замечать. При более детальном рассмотрении обнаруживается, что рынки держатся на ограничениях — и достаточно многочисленных.
Начнем с того, что существует огромное количество разнообразных ограничений на то, чем можно торговать, и речь идет не о простом запрете на «очевидные» вещи, наподобие наркотических веществ или человеческих органов. Голоса на выборах, посты в правительстве и судебные решения в современной экономике не подлежат продаже, по крайней мере открыто, хотя в прошлом в большинстве стран они вполне считались товаром. Учебные места в университетах обычно не продаются, хотя в некоторых странах их можно купить за деньги — либо незаконным путем, платя экзаменаторам, либо законным, делая пожертвования в пользу университета. Многие страны запрещают торговлю огнестрельным оружием и алкоголем. Лекарства, как правило, перед выпуском на рынок безоговорочно подлежат государственному лицензированию, подтверждающему их безопасность. Правомерность всех этих ограничений может показаться спорной — каковым полтора века назад был запрет на продажу человеческих существ, работорговлю.
Существуют ограничения и на то, кто имеет право выходить на рынок. Сегодня запрет на использование детского труда не допускает появление детей на рынке трудовых ресурсов. Для специальностей, которые оказывают существенное влияние на жизнь человека, таких как врачи и юристы, требуются лицензии (которые иногда может выдавать не государство, а профессиональные ассоциации). Многие страны разрешают учреждать банки только компаниям, чей капитал превышает определенный показатель. Даже фондовый рынок, нерегулируемость которого послужила причиной глобального кризиса 2008 года, оговаривает, кто имеет право на нем торговать. Вы не можете просто так появиться на Нью-Йоркской фондовой бирже с мешком акций и начать их продавать. Компании обязаны выполнить условия получения биржевой котировки, на протяжении ряда лет соответствовать строжайшим аудиторским стандартам, и только тогда они могут разместить свои акции для торгов. Покупка и продажа акций ведется только лицензированными брокерами и трейдерами.
Условия торговли тоже оговариваются. Одна из реалий, поразивших меня в Великобритании, когда я впервые приехал туда в середине 1980-х, состояла в том, что можно попросить полного возврата денег за товар, который вам не понравился, даже если он не бракованный. В те времена в Корее это было невозможно, за исключением отдельных элитных универмагов. В Британии право потребителя изменить свое решение считалось более важным, чем право продавца избежать расходов, связанных с возвратом производителю невостребованных, хотя и полноценных товаров. Существует множество других правил, регламентирующих различные стороны товарооборота: ответственность за качество товара, за ненадлежащую доставку, за невыполнение обязательств по кредиту и т. д. Во многих странах также требуются разрешения на размещение торговых точек — действуют ограничения на уличную продажу или законы зонирования, которые запрещают коммерческую деятельность в жилых кварталах.
Вдобавок существуют и ценовые ограничения. Я говорю не только об очевидных явлениях, таких как регулирование арендной платы или минимального размера оплаты труда, которые любят подвергать нападкам рыночные экономисты.
Заработная плата в богатых странах в большей степени определяется иммиграционным контролем, чем каким-либо другим фактором, включая любые законы о минимальной заработной плате. Как определяется иммиграционный максимум? Не «свободным» рынком труда, на котором, если дать ему волю, рано или поздно 80–90% местных работников сменят более дешевые, а зачастую и эффективнее работающие иммигранты. Иммиграцию, по большей части, определяет проводимая в стране политика. Так что если у вас остались еще какие-то сомнения в масштабах влияния государства на свободный рынок, подумайте, и вы поймете, что все наши зарплаты, в основе своей, политически обусловлены (см. Тайну 3).
