– А сейчас, милая, мы спустимся вниз и поедем по прямой дороге. Прямо к озеру Севан, там нам сделают хороший шашлык и мы будем есть его и запивать вином прямо в лодке.
– Серьезно в лодке? – недоверчиво спросила Лина.
– Да, милая, это так же серьезно, как я люблю тебя. И еще мы будем целоваться. Да, любимая?
– Да, да, да… Я согласна, милый. – и Лина поцеловала Сурена с щеку..
– Нет, не правильно, – притормозил он, – давай с начала.
Она хотела еще раз поцеловать его в щеку, но он резко повернулся и ее губы оказались в его власти. «Какая же ты у меня сладкая», шептал он осыпая ее лицо, шею, грудь поцелуями. «Не надо, милый», шептала Лина, еще сильнее прижимаясь к нему.
Из оцепенения их вывел опять же сигнал проезжающей машины, из окна которой кто-то весело крикнул «савэт да лубоф».
Вечером, вернувшись с прогулки, Линка чувствовала себя великолепно. Внутреннее ощущения счастья не покидало ее весь день. Я люблю его, прошептала она, засыпая.
– Амо, я не могу поехать с вами. Ты понимаешь, я по рождению мусульманка.
– Тогда мы тэбя продадым азэрам, – весело пошутил Амо.
– Ты можешь серьезно меня выслушать?
– Нэт. Мнэ босс сказал прывэзи и я должэн тэбя даставит. А там самы разбырайтэс. И потом, Лына-джан, где ты ещо увидиш такую красоту. Эчмиадзин это церков всэх арман. Нэмного расскажу историю. Был такой патрыарх Грыгорий. Он видэл сон, как к нэму пришол Хрыстос и сказал, гдэ должен быт цэрков. Понимаэшь да? Сам пришол и сказал, – Амо поднял указательный палец вверх, как бы показывая, что Христос к партиарху Григорию спустился с небес.
– А как переводится Эчмиадзин? – спросила Лина, явно увлекшись рассказом.
– Мэсто, гдэ сошол эдиноражденный, – значительно произнес Амо.
– Интересно, – задумчиво произнесла Лина, – надо изучить историю Армении.
– Я подару тэбэ одна кныга, очэн интэрэсный.
– Надеюсь, она на русском языке, – пошутила Лина
– Абижаешь, Лына-джан. Самый што ны на эст русский.
Так за разговорами, Лина с Амо подъехали к Эчмиадзинскому кафедральному собору. При виде огромного скопления людей, Лина встревожилась:
– Слушай, а как мы здесь найдем своих?
– Нэ пэрэжывай, всэ нашы на сваем мэстэ, – ответил Амо, лихо припарковав автомобиль там, где казалось припарковаться просто было невозможно.
Лина засмотрелась на великолепие архитектуры собора. Ее взгляд выцепил из толпы знакомую фигуру. В светлом костюме и белой рубашке Сурен выделялся из толпы сотрудников. Затем она заметила Маргарет. Она стояла в кругу женщин и махала ей рукой.
– Знакомься, Лина-джан, – приветливо улыбалась ей Маргарет, – это всэ наши. Это Сусанна, жена Сурена…..
Линку словно окатили холодной водой. Она с трудом выдавила улыбку и пыталась сосредоточиться на приветствии других. Но от неожиданности и, как ей показалось, пытливого взора Сусанны, не смогла запомнить ни одного имени. На помощь пришел Самвел Самвелович:
– Ну, всэ в святыну арманскава народа. Впэрод! – с этими словами он зашагал к собору.
Лина пыталась слабо сопротивляться, говоря, что она не крещенная и мусульманка по рождению. Но ее уже никто не слушал. Они дружно зашли в церковь, и ошеломленная Линка даже не поняла, как в ее руках оказались свечи. По дороге в церковь она выстраивала целую речь, чтобы правильнее объяснить и остаться снаружи. Она считала себя атеисткой и ей ни разу не приходилось быть в божьем храме.
– Лина-джан, у тэбя есть умэршие? – спросила Маргарэт
– Нет, – машинально ответила Лина
– Тогда иди туда, – показала Маргарет рукой в сторону какой-то иконы, – там ставят за здравие.
Лина направилась к иконе. Без единой мысли в голове, она быстро зажигала свечи, втыкая их в песок. От запаха ладана голова немного кружилась и ей хотелось побыстрее выйти на воздух. К тому же весь ее внутренний мир сопротивлялся тому, что происходило с ней. Поставив последнюю свечу, она направилась к выходу. Но Сурен, возникший на ее пути, легонько развернул ее спиной к выходу.
– Милая, из храма выходят лицом к святым, – и слегка придержав ее за руку, начал движение к выходу спиной.
Она освободила руку и продолжила пятиться к выходу самостоятельно.
Оказавшись на улице, она вздохнула с облегчением.
– Всэ по машинам! – услышала она командный голос начальника отдела.
– Самвел Самвелович, я в гостиницу, – поставила в известность начальника.
– Нэт, нэт и эще раз нэт. Сэгодна вэликий празднык и я нэ пазволу, чтобы ты сыдэл адин, всэми брошэнный.
– Это не удобно, поймите же меня, вы все с семьями, – пыталась убедить его Лина.
– Нэ удобна штаны чрез голова одэват, – пошутил шеф, – и гостиа одного оставлят.
– Хорошо, но я не на долго, – вынуждена была согласиться Лина.
– И правилно, ночеват будэш у себа, это я тэбэ обешаю, – улыбался Самвел Самвелович.
Лина села в машину.
– Амо, а куда мы все едем?
– К Сурику, – просто сказал Амо, – босс его назначил атвэтствэнным за пасху.
О, нет, только не это, про себя взмолилась Лина. Но сопротивляться было уже поздно. Они подъехали к подъезду пятиэтажного дома. За ними одна за другой подъезжали черные Волги, из которых весело выгружались сотрудники отдела с семьями.
– Сурик-джан, жар ужэ гатов, – крикнул мужчина, стоящий возле мангала, установленного прямо во дворе, – давай шашлык-машлык делат.
– Две минуты, – ответил родной голос.
Лина обернулась, чтобы увидеть Сурена, но он уже скрылся в подъезде.
– Прощу, всэ в дом, – приглашала Сусанна.
Маргарет подхватила Лину под руку и повела к подъезду:
– Лина-джан, ты не стесняйся, здэс всэ свои.
Легко сказать, да трудно сделать, думала Лина, заходя в квартиру, где жила семья Сурена.
– Просим всех за стол, – приглашала женщина среднего возраста.
– Знакомься, Лина-джан, это мама Сурена, тетя Лэна, а вот папа его, дядя Самвел, это Армен брат и его жена Гуар, – знакомила Лину Маргарет.
– Очень приятно, – произнесла Лина.
– И нам приятно познакомиться, – на чисто русском ответила за двоих тетя Лена, как бы вскользь взглянув на нее.
Было шумно, все разговаривали одновременно. Лине указали место во главе стола. Дочь Сурена, Нарине, подошла к Лине и начала что-то говорить на армянском языке.
– Прости, милая, я не понимаю, – чувствуя себя виноватой, сказала Лина.
– Ты ей понравилас, – проходя мимо, сказал Самвел Самвелович.
Девочка была одного возраста с дочерью Лины. Золотистые кудри, доставшиеся от папы и большие черные глаза Сусанны, делали девочку похожей на куклу. Лина очень скучала по своей белокурой, кареглазой дочери и сейчас она непроизвольно обняла и нежно прижала к себе девочку. Нарине разглядывала ее, трогая серьги, цепочку, волосы.
– Нарине, тебе нравится тетя? – хитро улыбаясь, спросил Сурен. Девочка кивнула в ответ.
– Она понимает по русский, но говорит на армянском, – пояснил Сурен.
– Здорово, – восхитилась Лина.
За столом говорили на русском, иногда переходя на армянский язык. Много шутили, ели шашлык и запивали вином. Не оставляя Лину без внимания, постоянно задавали ей вопросы и следили за тем, чтобы ее тарелка и фужер не были пусты.
В разгаре веселья, Лина вдруг почувствовала недомогание. Она тихонько вышла в ванную, совмещенную с туалетом. Как только она закрыла дверь, тошнота подступила к горлу, и она на какое-то время потеряла сознание. Очнулась на полу. В дверь стучали. «Лина-джан, открой», услышала она голос Маргарет. Посмотрев на свое бледное отражение в зеркале, Лина открыла двери. Жена начальника быстро проскользнула в двери и закрыла замок.
– Лина-джан, што случилос? Тэбе плохо? – обеспокоенно спросила она.
– Да, что-то я себя неважно почувствовала, – призналась Лина
– Как ты встала, я сразу поняла. Чем тебе помочь?
– Не беспокойся, уже все хорошо. Я бы сейчас хотела незаметно уйти. А ты, пожалуйста, извинись за меня перед всеми. Неудобно получилось.
Конец ознакомительного фрагмента.
