– Ну что ж, отвечу по порядку поступления вопросов. – Серову показалось, что он видит ухмылку на физиономии этой темной личности, прятавшейся от него в тени. – Называть меня можете как угодно. Давайте я буду для вас, ну, скажем, Виктором. Подойдет?
– Если вы так хотите, Виктор…
– В темноте я прячусь потому, что видеть мое лицо вам не обязательно. Почему? Сначала отвечу на четвертый вопрос – у нас происходят смотрины. У вас товар, я купец. Если вы мне не приглянетесь, то мы с вами никогда не увидимся. Если же я сочту, что вы мне подходите, то вы на меня еще насмотритесь.
– Вы хотите работать с нами?
– Нет, работаю я один. То, что умею делать я, у вас по разным причинам не получится. Но я не смогу выполнить свое задание без квалифицированной поддержки и прикрытия.
– Ну и как я вам? – Волчара вызывающе уставился в темноту за пятном света.
– Вы нервозны. Это плохо. Но при этом вы умеете себя контролировать – это хорошо. Причину ваших борений я знаю и хорошо вас понимаю. Но в таком состоянии вы для работы не годитесь.
– Но я профессионал. Эмоции мне никогда не мешали.
– Все зависит от серьезности задания. Ваша нервозность работает на уровне химии, и как бы вы ни хотели, но эти химические реакции в вашем организме не поддаются контролю. Мозг должен быть стерильно чист. Тогда работают только рефлексы, тогда профессионализму ничто не мешает. Тогда вы Паганини в своем деле.
– Почему же вы со мной говорите? – Серов не знал, радоваться ему или плакать.
С одной стороны, он соскучился по настоящему делу, а за лже-Виктором, похоже, было что-то стоящее. Иначе зачем ему так шифроваться? Но с другой стороны, он чувствовал себя виноватым перед ребятами за майорское звание и за командирскую должность. Было в этом что-то постыдное для него.
– Скажу вам то немногое, что могу сказать. Предполагается заброска вашей группы в Латинскую Америку. Ваш испанский на каком уровне?
– О высоких материях поговорить не смогу, но на «откуда-куда-зачем» вполне хватит. Остальные знают только английский.
– Ну, на безрыбье… Так я продолжу. Предполагается, что в месте вашей заброски скоро будет очень жарко. Мы по разным причинам не можем явно повлиять на ситуацию, но повлиять нам на нее крайне необходимо, иначе сорвется очень серьезное многообещающее предприятие. Так что действовать придется хирургическим путем. Хирург вы, а я стану для вас чем-то вроде рентгена или УЗИ, или даже зонда. Скорее всего наше дальнейшее сотрудничество будет происходить заочно. Я даю вам вводные и снабжаю информацией, а вы решаете поставленные задачи по вашему усмотрению, но практически вслепую. Риск велик, помощи ждать неоткуда, так что готовность группы к автономной работе для меня крайне важна, а я ее пока не вижу.
– По-моему, серьезная работа и станет для нас лучшим лекарством.
– Э, нет! Я вас не в профилакторий приглашаю. Вылечиться нужно еще здесь. Потом будет поздно… Хотя у меня есть один рецепт, возможно, несколько неприятный, но надеюсь, он сможет вылечить всю группу сразу. Ну а если нет – то операция под угрозой.
– Я готов. О чем идет речь?
– Для начала ответьте мне на такой вопрос. Представьте, что у вас полностью развязаны руки. Что бы вы сделали в первую очередь для решения проблемы с наездом на вашего командира?
– Первым делом я придушил бы своими руками этого молокососа. А потом занялся бы следствием и адвокатами. Им давно пора яйца прищемить.
– Это вы верно говорите, только при чем же здесь подполковник Мороз? Ему ведь нужно совсем другое. Дорогие операции, возможно, за границей. Уход квалифицированный, реабилитации, тренажеры. А на это нужны деньги.
– К чему вы клоните?
– У мажора есть отец, а у папаши есть деньги, которые могут решить проблемы вашего командира. Вот вам пример химии в действии. Эмоции так загрязняют мозговую деятельность, что иногда ее почти не видно. Как в вашем случае.
– Так что же, вы предлагаете грабануть папашу? И в чем тут ваш интерес?
– Опять в молоко. Грабить офицеру не пристало, а вот убедить почтенного толстосума поступить по справедливости и финансировать лечение нашего коллеги я бы взялся. И интерес у меня простой. Хотите коньяку?
– Нет, не стоит.
– А я, пожалуй, выпью. – В темноте послышались характерные позвякивания и бульканье жидкости. – Эх! Уж больно коньячок у генерала хорош…
– Вы остановились на своем интересе, – нетерпеливо напомнил Алексей.
– Ах, да. Так вот об интересе. С Морозом я лично не знаком. Не пришлось. Но я ему должен. Долг этот из тех, которые очень трудно отдавать. Это не деньги, не вещи… Однажды случилось так, что в одной очень скользкой ситуации он нарушил приказ и пришел нам на выручку в тот момент, когда нам уже начали поджаривать задницы… Давно это было… Мы просто позвали, а он пришел на зов. Тогда Мороз еще командовал ротой десантников. Так вот сейчас у меня появилась возможность этот долг отдать. Здесь мои мотивы, надеюсь, понятны… А вторая часть моего интереса в том, чтобы посмотреть вашу группу в действии и смоделировать наше дальнейшее сотрудничество. Для реализации моего плана как раз понадобится ваша помощь. Мне нужно, чтобы вы мне обеспечили полчаса задушевного разговора с фигурантом. Заодно и познакомимся поближе.
– Но как же мы к нему подберемся? – нерешительно спросил Серов, но в голосе его явно прослушивалась нотка щенячьего восторга. – Оперативных данных у нас никаких, а времени, я так понимаю, в обрез.
– Понимаете правильно. И данных у нас нет. Однако у нас есть старшие товарищи, которые дали мне вот эту папочку. И у нас есть двадцать минут, чтобы прочитать ее по диагонали.
Первое знакомство
Как ни боялся Алексей некой отчужденности между ним и группой после оглашения новостей из генеральского кабинета, но ребята отнеслись с пониманием к его назначению и искренне его поздравили. Информацию о возможном задании восприняли с энтузиазмом, хотя и недоверчиво отнеслись к тому, что работать придется на какого-то «мутного» чужака.
– Но самое главное… – продолжал воодушевленный теплым приемом сослуживцев Волчара, соображая, как повычурнее преподнести последнюю новость о предстоящем боевом знакомстве. – Он хочет устроить нам смотрины в деле. Въедливый, как хлорка. Так что вы уж постарайтесь, братцы.
В ответ послышалось возмущенное многоголосье.
– Да еще неизвестно, кто кого должен экзаменовать!
– Мы ему нос утрем…
– За кого он нас держит, мы же не хала-бала, а МП!
Штатное название группы «Экспресс», родившееся в глубине бюрократического аппарата соответствующего подразделения генштаба, не очень понравилось его носителям, и как-то за пивом в сауне, сразу после первого задания под новым именем, решили придумать какое-нибудь название позаковыристее, так сказать, для внутреннего пользования. Так, среди шуток и анекдотов, родилось название Москва – Петушки, позже зашифрованное в таинственное МП.
– Так какое все-таки задание?
– Ша, парни. А теперь слушайте все сюда. Задание действительно важное, и в первую очередь для нас самих, поэтому работать будем не за страх, а за совесть. Дело будет серьезное…
Пока он говорил, в комнате царило напряженное молчание, которое надолго затянулось после того, как было сказано последнее слово. Все сидели обескураженные и восхищенные простотой и изящностью идеи и, самое главное, реальной возможностью помочь Деду, которая еще утром казалась несбыточным бредом.
– И нам что, действительно разрешат это сделать? – спросил Шатун со скептически-унылым выражением на лице. – Что-то верится с трудом.
– Какое нам дело, разрешат нам или нет. Генерал сказал, что сам он умывает руки, а мы поступаем в полное подчинение Виктора. Зачем же нам париться разрешениями и запретами? Начальник сказал – тренировочное задание с элементами реального рукопашного боя.
– Ну а звание, должность, фамилия у этого Виктора есть? На кого валить-то будем?
– Валить ни на кого не будем – четко и вразумительно отработаем задание и тщательно подчистим за собой. Детали сегодня вечером озвучит сам Виктор.
Голос Серова звучал теперь уверенно, и он уже чувствовал себя командиром подразделения. «А ведь угадал ты, Витя-Витек! Лекарство начало работать еще до того, как его приняли…»
Они собрались в конторе какого-то пустого склада на окраине города, находящегося тем не менее в приличном состоянии и, как было видно, под чьим-то присмотром. Сам Виктор опять сел таким образом, что ему было видно всех, а остальным только очертание его фигуры.
– Располагайтесь. Времени у нас в обрез, поэтому спрашиваем мало, запоминаем быстро и соображаем рационально. Для вас меня зовут Виктор. На время нашего сотрудничества у вас нет ни званий, ни имен, а есть только клички. Будем общаться как урки. Старые ваши прозвища забудьте до следующей жизни, то есть без меня. До завтра вы должны полностью свыкнуться с ними, выработать в себе рефлекс на новое имя. Все клички имеют что-то общее с вашей индивидуальностью, но звучат на импортный манер. Почему – сами поймете позже.
