С той самой первой ночи в этом доме, когда она почти официально стала бесполезным и беспомощным приложением к его и так непростой жизни двойного агента.
_______________________________________________________________________________________________
"Проживайте каждый день как последний". Гермиона не помнила, какой умник декларировал такой призыв, но у нее вот уже год с небольшим не было иного выбора, кроме как следовать этому сомнительному утверждению. Для нее оно стало правилом. Тот-кого-нельзя... то есть Волдеморт был совершенно непредсказуем, а значит, всё это - их совместная жизнь с Северусом, ее уединение в стенах его дома и даже сама ее жизнь как таковая - могло оборваться в любой момент. Тем не менее, временами Гермиона могла бы сказать, что почти счастлива - и тут же стыдилась такой мысли. Стыдно, черт побери, стыдно и преступно наслаждаться тихим женским счастьем, когда все твои друзья тебя похоронили и оплакали, а твои родители не смогли сделать и этого, потому что им заботливо стерли память. Теперь они жили где-то в Австралии, даже не догадываясь, что у них когда-то была дочь Гермиона. Дочь-волшебница у дантистов. Гордость Хогвартса. Отличница. Единственная, кому доверили Маховик Времени, чтобы она могла изучить еще больше наук. Подающая оромная надежды студентка, которую некоторые преподаватели видели одной из глав Министерства Магии. Она и сама об этом мечтала. Возглавить, например, Департамент Магического Регулирования. Или провести Глобальную Образовательную Реформу... А для начала разобраться с правами эксплуатируемых волшебниками низших магических существ... Да, она подавала большие надежды.
...А теперь не могла даже собрать разбитую тарелку простейшим заклинанием.
"Она и так похитила слишком много знаний, которые должны быть доступны только чистокровным волшебникам", - сказал Волдеморт в тот роковой день и сломал ее волшебную палочку. Конечно, для магов это не конец света. Можно освоить бесконтактную магию - сложно, но по-настоящему сильным и одаренным это всегда удавалось. Вот только ей это не светит. В ее жилах нет магической крови.
Никаких неконтролируемых выбросов магии. Никаких заклинаний без палочки, хоть что там себе ни представляй по части направления энергии и потоков световых частиц. Хоть обкричись, обплачься, отбей голову об стену - за прошедший год с ней нередко случалось и такое. Когда Северус об этом узнавал, он очень злился.
А она злилась, что ее лишили не только права быть волшебницей, но и права считаться живой. Не раз и не два она думала, как бы дать друзьям весточку, что она жива, но это намерение натыкалось на ряд непреодолимых преград. Во-первых, никаким магическим способом отправить сообщение она не может. Магловским тоже, потому что ей нельзя покидать пределы дома, и за ней неусыпно следят. Через Северуса можно, но неразумно. Он может подставиться, и тогда конец не только им обоим, но и всей его миссии, во имя которой пал, в том числе, и Дамблдор. А если он не подставится, и весть дойдет до ребят, то Хогвартс наполнится слухами, которые дойдут до Волдеморта, и опять-таки, Северусу конец. Плюс ко всему, Гермиона хорошо знала своих друзей и понимала, что после известия о ее "смерти" слух о том, что на самом деле она в плену, приведет исключительно к обострению жажды мести, неконструктивному поведению и хаотичным бессмысленным действиям - и это только на руку Упивающимся.
Оставалось только одно - сидеть тихо и успокаивать себя мыслью, что так будет не всегда. Северус найдет способ подорвать позиции Волдеморта изнутри, Гарри выполнит завет Дамблдора и уничтожит все крестражи, и война закончится раз и навсегда. Тогда Гермиона Грейджер воскреснет, а если повезет - придумает что-нибудь раньше. Пока же ее единственной связью с внешним миром оставался профессор, а ныне директор Хогвартса и по совместительству ее гражданский муж Северус Снейп.
Он каждый день возвращался домой, окутанный, наполненный, пропитанный духом внешнего мира и настоящей жизни. С грузом большой усталости на плечах, а в последнее время еще и с облаком тревог над головой. Он рассказывал о терроре Упивающихся, о том, как Министерство потихоньку переходит во власть Волдеморта, одни сознательно, другие - под Империо, но тех, кто делает это из страха, услужливости и личных убеждений, как и в первую Войну, больше, чем тех, кого приходится заколдовать. Рассказывал о гонениях маглорожденных, а также о сопротивлении, которое, на взгляд Северуса, добивалось существенных успехов только в радиовещании - станцию, учрежденную близнецами Уизли и их друзьями, официально запретили и неукоснительно блокировали, но она продолжала передавать сообщения на разных частотах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К сожалению, в последнее время все новости, которые Северус приносил "с той стороны", сложно было назвать приятными. Особенно Гермионе запомнилось 31 июля, день совершеннолетия Гарри. В этот день он становился взрослым, на него переставали действовать охранные чары, и Волдеморт, конечно, поторопился отдать приказ поймать ненавистного мальчишку именно в его личный праздник. Северусу деваться было некуда - он входил в группу захвата, должен был преследовать Гарри и защищающих его Авроров, метать в них боевые заклинания и вести себя так, чтобы у Упивающихся не возникало никаких подозрений.
Он никогда не жаловался на свою работу, но Гермиона прекрасно знала, что вопреки деланной непроницаемости и стальным нервам Северусу очень тяжело нападать на соратников по Ордену Феникса и на своих же учеников. Он никогда не был плохим или бессердечным человеком. Когда-то, до всех этих роковых событий, ей удалось почувствовать суть Снейпа на интуитивном уровне - теперь же, живя с ним изо дня в день, Гермиона знала наверняка, какой он.
Хороший. Порядочный. Человек слова. Человек долга. Человек бесконечного самобичевания.
Но точно не человек, который забывает обиды. Особенно если эти обиды касаются его мужского самолюбия.
В день 17-летия Гарри Северус вернулся с задания по его поимке сам не свой. Он вихрем пронесся по комнате, рухнул на диван и тихо, но яростно произнес:
- Я оторвал ухо Джорджу Уизли заклятием Сектумсемпра.
- Северус! — ахнула Гермиона. — Как это вышло? Что с Гарри?
- Все хорошо, Поттер ушел. С обоими ушами, насколько мне известно.
В свое оправдание рассказал о том, что хотел спасти Ремуса Люпина, но попал в Джорджа, но Гермиона не поверила. Она всегда понимала, когда Снейп чего-то не договаривал, а уж тем более — когда он откровенно врал. Скорее всего, он, пользуясь обстоятельствами, просто не стал сдерживаться. Ему выдалась потрясающая возможность отомстить, выместить свою ненависть к близнецам на Джордже — и он это сделал. Снейп до сих пор не мог спокойно относиться к любым упоминаниям о них. Его ревность забавляла Гермиону, ведь для подобного, с ее точки зрения, не было никаких поводов. Всё, что произошло, осталось далеко позади, в другой жизни, и явно никогда не повторится.
Интересно, как Фред и Джордж восприняли известие о ее смерти? Была ли она для них... для Джорджа... кем-то особенным? Или просто пубертат, гормоны, интересное развлечение, оригинальный сценарий - развести примерную отличницу и сделать из нее секс-бомбу, как в фильмах для взрослых? Самое смешное, что они с Джорджем так официально и не расстались - все слишком быстро закрутилось. Вначале конец года и эта Амбридж, потом нападение на Артура Уизли, которое подсмотрел Гарри в своих видениях, а потом и их роковой рейд в Министерство за Пророчеством... и вот, Гермиона Грейнджер якобы мертва, а на самом деле второй год ежедневно развлекается в койке с директором Хогвартса, а Джордж Уизли теперь без уха, потому что упомянутый директор его оторвал заклятием Сектумсемпра.
О чем еще так яростно сообщает. Он бы еще это ухо сюда принес, как Ван Гог.
Нет, наверно, все-таки она отчасти виновата в подобных реакциях со стороны Снейпа. Возможно, он всё-таки проникал в её мысли, несмотря на то, что поклялся этого не делать. Вот как сегодня, когда она, по его словам, "громко думала". Ну простите, ради Мерлина, бывают мысли, да, бывают и громко, и о близнецах Уизли тоже порой бывают. И об их родителях, и о братьях, и вот о сестре Джинни. Но те самые, захватывающие дух воспоминания о недолгой бурной молодости и особенно о той потрясающей ночи в бассейне она старалась в себе не ворошить. Ведь рядом с ней вот уже год с небольшим был любимый мужчина, и каждая проведенная рядом с ним минута оказывалась во стократ сильнее и чувственнее, чем тысяча ночей, подобных той.
