– Для начала, я могу как-то убедиться, что Смирнов вам должен? Расписку долга, залог, если он был. Точную сумму с процентами и всем, что он должен выплатить.
– Думаешь я храню такие вещи?
– Да, иначе как ещё подтвердить задолженность. Долговые расписки хранят все, легальные или не очень. Вы можете что-то показать? – опять это глупое формально обращение. Но ей оно придаёт непонятного шарма. – Что часть долга выплачена и никаких притязаний. Ведь в противном случае это вымогательство и рэкет, а не возвращения займа. Я хочу быть уверенной в том, что буду возвращать существующий долг.
Я подаюсь чуть в перёд, наблюдая за переменой. Только что тряслась и подбирала слова, но стоило начать обсуждать сделку, как она сразу изменилась. Расправила плечи, становясь выше и уверенней. Говорила сухо, без дрожи и скачков интонаций.
Киваю, вполне логичный вопрос, до которого не каждый додумывался. Я в своём деле старался быть честным, насколько это возможно. Грабительский процент – максимум.
Но всегда все условия оговаривались на берегу.
– Увидишь, когда я пойму, что именно ты собираешься предложить.
– Мне нужен месяц отсрочки, - повторяет упрямо.
– И что, через месяц ты сможешь найти все деньги? Сомневаюсь.
– Я… Я узнала кое-что о Вас, Эрик Давыдович, - даже настолько официально, по имени и отчеству. – Говорят, что вы любите неопытных.
– За сто тысяч одна ночь с неопытной? Не интересно.
А сам скольжу по ней взгляду. По заостренным скулам, пухлым губам. Такие девочки часто в клубе крутятся, знают себе цену. Но на них ощущается определённый… флёр, что ли. Привычных до тусовок и до таких диалогов.
В этой девушке их нет.
Реально чумная.
– Вы же знаете, что именно я предлагаю. Сделку. Я проведу с Вами ночь, а Вы даёте ещё месяц на погашение долга. Не трогаете ни Лану, ни её отца. И неустойки за это время не будет.
– Самоуверенно. Я могу отказаться и просто взять тебя.
Мне нравится, как в её серых глазах мелькает страх. Пальцы подрагивает и сдерживает себя, чтобы не отступить. Я считываю все её эмоции, упиваясь ими. Я действительно мог бы. Резко, жестко, как бы мне хотелось. Даже платье стягивать не пришлось бы.
– Завалить на пол и взять, - разжигаю эту панику в медовых глазах. Поднимаюсь с места, приближаясь. – Брать раз за разом, наблюдая за реакцией. И ты бы не смогла удрать, найти спасение.
Должно быть действительно смелая, если пришла выдвигать условия сделки и верит, что просто уйдёт, если что-то не понравится.
– И что ты тогда будешь делать?
Касаюсь её лица, и девочка дёргается. Но послушно замирает, поднимая на меня взгляд. Там смешан и страх, и вызов. И явное желание ударить меня чем-то.
Разжигает зной в крови ещё сильнее. Веду пальцами по квадратному подбородку. Какую-то другую девушку могло бы испортить, но ей так хорошо. Особенно в сочетании со светлыми волосами.
Золотистая девочка.
– Можете, - кивает, уводя своё лицо от прикосновений. – Я не наивная, господин Мафиоцци. Я знаю, что можете взять меня здесь силой и никто не поможет. Я осознаю риски, но я надеялась на Вашу благоразумность. Или, - замечая мою усмешку, она поправляет: – Деловую хватку. Я здесь, чтобы заключить сделку. Было бы совсем скотски взять мой товар и не заплатить за него. Как же это охарактеризует Вас как бизнесмена?
Улыбаюсь её отваге. Или слабоумию, это часто ходит рядом. Отхожу к стойке возле рабочего стола, плескаю виски в пузатые стаканы. Один протягиваю девушке, несмотря на то, что она машет головой.
– Пей. Как тебя, говоришь, зовут?
– Я не говорила. И это не важно. Я очень надеюсь, что мы больше не встретимся. Одноразовая сделка.
– Месяц отсрочки и ты проведёшь со мной ночь?
Ко мне часто заглядывали с такой просьбой. Обычно сами отцы или мужья, которые должны клубу бешенные деньги. Предлагали дочерей, жен, сестёр в надежде на погашение долга. Будто я не могу трахнуть кого-то из своих девок, не теряя при этом бабки. А эта не заикается даже. Просто просит отсрочку. Малая цена за то, чтобы быть первым у такой красотки.
– Договорились. Раздевайся.
Она застывает, всего на секунду. Делает вдох, поднимаясь, и тянется к молнии сбоку. Она не выгибается, не крутится, показывая с лучших сторон. Приняла условия сделки и скидывает к ногам одежду. Без капли раздумий или страха, что кто-то войдёт в открытую дверь. Не посмеют без стука, но риск есть. Но она даже не обращает внимания.
Или эта невинная девчонка любит, когда кто-то смотрит?
Делаю глоток виски, желая смочить пересохшее горло. Вся кровь приливает к члену. Стройная, с упругой задницей и красивой грудью. На ней простое бельё – чёрное, без кружев и извращений. Скучно, но при это не отвлекает внимание от главного.
Девушка легко скидывает туфли, становясь ниже. Перекидывает светлые волосы набок, открывая длинную шею. Хочется впиться в неё укусом, распробовать на вкус.
Вся её спесь и напускная уверенность сбивается. Передо мной полностью неуверенная девушка, боящаяся моих прикосновений. Вздрагивает, когда зарываюсь рукой в её шелковистые волосы и тяну, заставляя откинуть голову. Но при этом не издаёт ни звука, готовая довести дело до конца, чего бы не случилось.
– Совсем ничего не было? – обвожу контур её губ, придвигаюсь ближе. – Сколько тебе лет?
– Двадцать три.
– И ты надеешься, что я поверю?
– Могу съездить к врачу. Какому скажете. Подтвердить. Всё, что нужно.
У меня нет заскока на том, чтобы быть именно первым у девушки. Главное её невинность в плане поведения. Чистый кайф наблюдать, как перед тобой открываются, изучают азы секса.
Девственность давно не значит невинность. И это хорошо, счастливчики мы, мужчины. Но суть в другом.
– Я же сказала, что у меня никого не было.
– Знаешь, можно быть
