— А Маше мы про Пыхалку расскажем? — хором спросили зайцы.
— Пока нет, — ответил Куклаваня. — Она хоть и большая, но девчонка, а от них всякого можно ожидать.
— Но мы не можем говорить неправду! Врать нехорошо.
— А врать и не надо. Неправда — это когда говоришь о том, чего не было. А когда не говоришь обо всём, что было — это КОНСПИ-РА-ЦИЯ.
— Тогда понятно. Это совсем другое дело. Тогда мы никому не скажем.
— Ура! — закричал Пыхалка. — Я буду жить в комнате! А когда кто-нибудь придёт, спрячусь. Уйду в подполье, или, вернее, в подкроватье.
Про то, что умеет каждый маленький дракончик
Вечером на зелёном коврике перед домиком куклы Оли собрались все игрушки, чтобы отметить переселение дракончика Пыхалки в комнату. Оля суетилась на кухне. Синеус и Трувор помогали: носили ложечки, вилки, тарелки, вазочки с вареньем, печеньем и соленьем, баночки с горчицей и рыбные консервы для кошки Дуси.
А тем временем Дуся учила дракончика хорошим манерам. Она нашла Пыхалку забавным, но немного неотёсанным и немедля занялась его воспитанием.
— Как ты ходишь? — мурлыкала она. — Топаешь, как носорог! Ходить надо вот так… Лапки переставляются мягко и осторожно.
И кошка Дуся изящно прошлась по коврику.
— Не-а. Если я буду так ходить, то как же мой устрашающий драконий топот? Все драконы топают. Иначе они не могут, — проворчал Пыхалка.
— Ты упрямый, как носорог!
Носорог был единственным диким зверем, которого Дуся знала. Когда-то она видела его на картинке и хорошенько запомнила. С тех пор носорог стал для неё источником отрицательных примеров на всю жизнь. «Ходишь, как носорог», «глупый, как носорог», «лакает молоко, как носорог» — то и дело повторяла кошка. «Непонятно, с чего бы это московскую кошку зациклило на носорогах, заметил как-то Куклаваня. — Не удивлюсь, если ты когда-нибудь выскочишь замуж за носорога и у тебя будет много-много маленьких носорожат».
В настоящий момент Куклаваня сочинял поэму, которую собирался прочитать на праздничном обеде. Поэма была ужасно упрямая и никак не желала сочиняться. Куклаваня грыз карандаш и мучился.
— Назови мне рифму к слову «дорожке»! — толкнул он в бок Олю.
— Отстань. Ты не видишь: я занята! — Кукла намазывала варенье на хлеб.
— Ничего ты не занята… Я занят. Писать стихи — это тебе не варенье по хлебу размазывать.
— Вот и пиши их молча, — огрызнулась кукла Оля. — А то останешься без бутербродов.
Когда приготовления были закончены, всех пригласили к столу. Зайцы уселись на маленькие табуреточки с резными ножками, Оля на креслице, Куклаваня залез на спину к кошке, а дракончик положил свою тяжелую голову на край стола рядом с пирожками и вареньем.
Каждый скользил взглядом по столу, прикидывая с чего бы начать. Дракончик нежно смотрел на банку с горчицей, кошка Дуся обнюхивала рыбку из консервов, а зайцы нервно и застенчиво угощали друг друга морковкой.
— Постойте! — крикнул вдруг пупс. — Я закончил поэму.
Куклаваня встал в позу, вытянул вперед правую руку, откашлялся, взъерошил спутанную рыжую шевелюру и надрывно заголосил:
Шли кошки по дорожкеПереставляя ножки,А рядом таракашкиКупались в манной кашке.
Игрушки захлопали в ладоши:
— Неплохо! Совсем неплохо. Хорошее стихотворение. Молодец!
Куклаваня скромно потупился:
— Я посвящаю своё четверостишие дракончику Пыхалке.
— В самом деле? — растрогался Пыхалка. — Очень мило с твоей стороны. Ты не мог бы прочитать ещё разок, а то в первый раз я прослушал. Я же не знал, что стихотворение мне посвящено.
Шли кошки по дорожке,Переставляя ножки,А рядом таракашкиКупались в манной кашке.
Куклаваня повторил четверостишие ещё три раза, и с каждым разом оно казалось ему всё более удачным:
— Читаю и плачу! Даже не верится, что это я его написал.
Дусе понравилось, что Куклаваня упомянул кошек. Зайцам пришлось по душе, что всё в рифму и смешно. Только Оля была недовольна таракашками. Это показалось ей негигиеничным.
— Давайте обедать! — закричали зайцы. — Нечего откладывать! Да здравствуют пироги с капустой и морковкой!
— Какой замечательный у меня выдался денёк! — воскликнул дракончик, погружая свой длинный язык в горчицу. — Сегодня я проснулся, сегодня мне посвятили замечательное стихотворение и я нашёл друзей!
— Мы тоже рады, что тебя нашли! — сказала Оля. — В самом деле очень рады.
— А ещё мы рады, что ты не ешь варенья, — добавил Куклаваня, облизывая ложку с повидлом.
Едва обед был закончен и тарелки убраны, как все услышали скрежет ключа в замке и голоса в коридоре.
— Прячься скорее! — закричали Пыхалке.
Дракончик заметался по комнате, пытаясь отыскать подходящее место, где бы его никто не обнаружил. Но он был слишком большой, и подходящее место никак не находилось. Под кровать он не пролезал, в шкаф прятаться было слишком поздно, а в кукольный домик дракончик не помещался. Пыхалка так суетился, что уронил стул и наделал много шуму.
— Что там упало в комнате? — спросила мама из коридора.
— Наверное, балкон открылся или кошка что-нибудь разбила. Сейчас по-смотрю, — ответил папа.
Ручка двери стала поворачиваться.
Зайцы испуганно прижались друг к другу и закрыли глаза. Оля замерла и притворилась обыкновенной куклой в белом кружевном платьице с кармашком на передничке и большим голубым бантом, куклой, которая говорит: «Ма-ма», когда её переворачиваешь вниз головой.
Но прежде чем дверь отворилась, Куклаваня сдёрнул с кровати плед и накинул его на Пыхалку, чтобы хоть как-то спрятать дракончика.
Папа вошёл в комнату и огляделся:
— Это кошка. Она опять свалила стул.
— Мяу! — потерлась о его ногу Дуся. — Мяу!
В присутствии людей Дуся произносила только «мяу», так как была уверена, что далеко не всякий достоин быть знакомым с говорящей кошкой.
В комнату вошла мама. Она сразу заметила плед на полу. Ей даже показалось, что под ним что-то шевельнулось.
— Ой! Там что-то есть.
Куклаваня приоткрыл глаза и увидел, как плед приподнимают за край. Пупс зажмурился, представляя, что сейчас будет. Крики, удивление, испуг, а потом приедет кто-нибудь из зоопарка и увезёт Пыхалку.
— Да тут никого нет, — услышал он. — Просто покрывало сквозняком сдуло с кровати, Тебе показалось.
— Но я видела… там что-то было.
— Последнее время ты устаёшь на работе, дорогая. Давно пора брать отпуск или, пожалуй… бросай её совсем, эту работу…
— Да, но ты же знаешь… — голоса стали удаляться.
Папа и мама ушли, продолжая вести свои взрослые, неинтересные разговоры.
Игрушки облегченно вздохнули.
— Пронесло! Но где же Пыхалка? Куда он подевался?
Куклаваня и зайцы обошли всю комнату и заглянули во все щели. Дракончик как сквозь землю провалился. Пупс даже на всякий случай порылся у себя в карманах, а Оля заглянула в чайные чашки. Дракончика не было и там.
— А вдруг он нам приснился? — предположил Синеус.
— Точно приснился! — подтвердил Трувор. — Иначе куда бы он подевался?
Оля и пупс только руками развели. Они ничего не могли понять. Неожиданно сверху раздался звонкий смех. Игрушки подняли головы и ничего не увидели. Только самый обыкновенный потолок.
Но что это? Откуда взялась ещё одна люстра? Разве их было две? Как это мы раньше её проглядели?
И в самом деле на потолке было две люстры, одинаковые, как близняшки.
— Здрасьте-здрасьте! — радостно сказала вторая люстра. — Вы меня не узнаете?
Она шлёпнулась на пол, но не разбилась, а превратилась в сияющего дракончика.
— Я и не знал, что умею выделывать все эти штуки. Где вы меня только ни искали! В карманах даже! Ха-ха! Думали, я вам приснился!
— Но как это у тебя получилось?
— Я пре-превратился, — с трудом выговорил Пыхалка сквозь смех. — Вначале стал невидимым, а потом превратился. Послушайте, если у меня получилось, значит я уже вырос! Вырос, пока спал в сундуке.
— С ума сойти, — сказал Куклаваня. — Чудеса да и только! Здорово это у тебя выходит! Вот мне бы так!
— У тебя, пупсина, на такое таланта не хватит и не пытайся, — засмеялась Оля.
Очень сложный старикашка
Часто по субботам мама и папа уходили в гости, а Машу оставляли дома одну. Они считали, что она уже достаточно взрослая, чтобы один вечер в неделю занять себя самостоятельно. Но всем известно, как скучно бывает длинным-длинным вечером, когда ты совсем один, уроки сделаны, а по телевизору ничего хорошего не показывают. Оно, конечно, можно бы почитать книжку, но кто же станет читать книжку или делать уроки, когда этого никто не видит и не может похвалить или погладить по головке: «Какая у нас умная девочка!»
