***
Не иметь чувства юмора и шутить – это как петь, не имея музыкального слуха.
***
У всех есть «портрет Дориана Грея». Это зеркало. А в душе нам всем восемнадцать.
***
Смешно, когда два политика начинают обсуждать строение элементарных частиц. Еще смешнее, когда два физика начинают обсуждать политику.
***
Читая новости, начинаешь думать, что скоро мы начнем нарушать и законы физики тоже.
***
Что быстрее мысли? Интуиция.
***
Смысл жизни? – Когда живешь так, что не задаешь этого вопроса.
Вопросы
Ну почему мои желания совпадают только с возможностями других?
***
Мозг потребляет до 25% энергии, поступающей в организм. Означает ли это, что можно похудеть, лежа на диване и решая кроссворды?
***
Вот вы говорите, что «коммуналка» подорожала. А меня мучает вопрос: через триста лет, когда Земля будет перенаселена, мы будем селиться на Марсе или на дне океанов?
***
Все умные слова уже сказаны, все истины стали прописными. А толку-то?
***
Как можно залезть в душу, минуя тело?
***
Как отличить озарение от воспоминания прочитанного и забытого?
***
Почему никто не мечтает стать золотой рыбкой?
***
Не потому ли у меня ужасный газон, что у соседа он идеальный?
***
Чувствует ли тигр в зоопарке, что он красивый и сильный зверь?
***
Чем дольше я живу, тем меньше желание кого-то побеждать или что-то завоевывать. Это что: я всех уже победил или просто обленился?
Почти про себя
Лейбниц говорил, что будущее спрятано в настоящем. Глядя в отражение утреннего зеркала такие страшные мысли лучше гнать от себя подальше.
***
Лень, недостаток времени, плохое настроения, отвратительное самочувствие – какие прекрасные слова, позволяющие скрыть неумение что-либо сделать!
***
Не стараюсь быть идеальными – в музеях не так много места.
***
Не устаю уставать.
***
Я всегда ошибался, когда пытался поступать логично.
***
Осторожность в мыслях: думаешь не о том, что будет, а о том, что будет, если…
***
Перестали раздражать правильные люди. Теперь я их просто жалею.
***
После анализа мировых трендов перестал завидовать своим внукам.
***
С помощью мечты, даже самой глупой, пытаешься уйти от страха.
***
Стал уставать общаться с людьми, ищущими внешние причины своих неудач.
***
Ты еще не проснулся, а уже надо жить.
***
Учителя и родители научили меня работать. Но никто не научил меня, как радоваться жизни.
Чем меньше знаешь, тем больше уверен.
***
Я стал избегать людей, у которых общественное мнение заменяет знание и рассудок.
Антикварный магазин
– Никогда не проходи мимо антикварных магазинов! – настаивает Влад.
Владу пятьдесят лет, сейчас он холостяк, а значит любит философствовать, классифицировать женщин и заботиться о здоровье. Выглядит он прекрасно: волосы еще темные, лицо мужественное, тело гибкое и крепкое. У него крупный подбородок – когда он надевает шляпу, то его можно снимать в рекламе любых товаров для настоящих мужчин. Живет он в небольшой квартире, заставленной мебелью из IKEA. У него все из этого магазина, кроме компьютера и содержимого платяного шкафа. Его интерес к антикварным магазинам мне непонятен, я смотрю на него с удивлением.
– Но ничего там не покупай, – заканчивает он свою мысль. – У антикваров надо думать о бренности нашей жизни, это позволяет выбирать правильные ориентиры.
Об ориентирах я слышу не первый раз. Влад убежден, что каждую минуту ты должен или получать удовольствие, или делать что-то, приближающее эту минуту. И еще надо, пока есть силы, постоянно идти вверх: там, наверху, минуты удовольствия богаче и сочнее. Как пример, он описал свой ужин в ресторане, где стоимость каждого блюда равнялась моей недельной зарплате.
– Ради таких минут можно и попотеть! – заключил он.
Влад работает аналитиком в крупном банке. Там он не очень потеет – три дня в неделю работает из дома, где, забывая про свой банк, пишет философские эссе и консультирует несколько фирм. Заказы на консультации подбрасывают его друзья, бывшие жены и любимые Владом женщины. Все женщины, побывавшие в его квартире, становились любимыми навсегда. Он умудряется помнить и любить всех одновременно. Самое странное, что женщины отвечают ему взаимностью, делятся своими секретами, советуются и советуют. Влад умеет казаться ласковым и сильным, ничего не обещать, все помнить и все прощать.
Мы стояли перед входом в антикварный магазин. Дверь из светлого дуба, в темных царапинах и пятнах. На витрине рядом с дверью расставлены старые фарфоровые вазы, бронзовые полуобнаженные женщины и несколько картин, написанных не позднее прошлого года, но зато в тяжелых бронзовых рамах со множеством завитушек.
Мы вошли, звякнул колокольчик, на звук которого вышел хозяин лавки. К моему удивлению, он оказался довольно молодым мужчиной, высоким, с зачесанными назад светлыми волосами и трехдневной щетиной на худом лице. Хозяин кивнул Владу, мельком взглянул на меня, как бы оценивая мою китайскую пуховую куртку и лыжную шапочку, сделал приглашающий жест и уселся в кресло у окна, полузакрыв глаза.
Влад подвел меня к длинному столу, прикрытому небрежно сколоченным ящиком со стеклянными пыльными вставками.
– Видишь эту авторучку? Это «Паркер», один из первых.
У меня в школе была китайская авторучка с золотым пером – предмет зависти одноклассников. Она писала неплохо, но однажды я уронил ее на пол, перо погнулось, я, как сумел, его выправил, но ручка стала царапать бумагу, и ее приходилось наклонять, чтобы хоть как-то избегать скрипа и мелких клякс.
– Это напоминание о будущем, – сказал Влад. – Когда у нас будет много свободного времени, мы будем не по клавишам стучать, а писать такой ручкой на дорогой мелованной бумаге. На компьютере ты за секунду копируешь чужие мысли, не постигая их глубины. Ручка же не позволит тебе спешить: ты будешь вдумываться в каждое слово, ты не сможешь писать небрежно, научишься формулировать свои мысли до того, как они лягут на бумагу. А с компьютером мысли у тебя появляются уже после написанного, когда ты понимаешь, что написанное или плагиат, или дурацкие поучительные советы.
– А что тебе мешает писать такой ручкой прямо сейчас? – спрашиваю я.
Влад состоит из противоречий, которые и делают его привлекательным.
– На пути вверх важнее скорость, а не глубина. Сейчас никто не воспринимает глубину, она мешает бежать, пожирает время, которого у нас так мало.
– А кто будет читать твои глубокие мысли, написанные на мелованной бумаге?
– Никто, писать нужно для себя, чтоб осознать, что ты успел или не успел, что еще можешь исправить, получить от жизни или отдать ей.
Я никогда не слышал от Влада таких красивых фраз. В обычной жизни он вполне нормальный мужик, с ним можно не спеша выпить на кухне, обсудить, куда катится мир, посетовать на ускорение времени и на нехватку никуда не спешащих собеседников. Я читал его эссе – писал он их быстро, минут за двадцать. Одно такое эссе Влад написал, пока я на его кухне жарил мясо и готовил салат. В том тексте он утверждал, что степень удовольствия зависит от скорости удовлетворения желания. Мысль была не его, но он сумел привести примеры из своей бурной жизни, безоговорочно доказывающие правоту этого тезиса.
– Сейчас невозможно придумать ничего нового, – говорил Влад, обмакивая кусок мяса в соус. – Мы обречены повторять чужие мысли, примеряя их к себе и к тем, кто нас окружает. При моем темпе жизни я могу писать только так.
– Смотри, какая шикарная вещь!
Влад снял с полки бронзовый, местами позеленевший подсвечник.
– Представь, ты сидишь за большим столом, покрытым зеленым сукном, горят три свечи, на бумаге мелькают тени. Огонь – это жизнь! Ты никогда не будешь чувствовать себя одиноким с таким подсвечником!
Я не мог представить Влада, страдающим от одиночества. «Скайп» он выключал только, когда к нему приходили гости.
– Чем старше мы становимся, тем меньше людей, с кем хотелось бы поговорить, – Влад как-будто прочитал мои мысли. – Вот тогда пламя свечи и будет скрашивать твое одиночество.
– Может, лучше собаку завести? – предложил я.
– Никогда! Она будет мучиться, когда меня не будет дома. Нельзя ради вечерних удовольствий заставлять кого-то страдать весь день.
– А твои женщины не страдают?
– Нет, мы расстаемся, когда я чувствую, что без меня им будет лучше, чем со мной.
Я промолчал, понимая, что его погруженность в себя быстро подталкивает женщин к такой мысли.
