А между тем жизнь оправдала предвидения Щенсновича, Ризнича, Кржижановского, Журавлева, Налетова, ратовавших за строительство больших подводных лодок. В наши дни как раз лодки большого водоизмещения составляют главную силу подводных флотов (например, первая американская субмарина типа "Трайдент" имела водоизмещение около 19 тысяч тонн).
* * *
В свой Учебный отряд подводного плавания - завязь будущих подводных сил России - Щенснович отобрал семь офицеров и двадцать матросов, руководствуясь такими критериями: "Каждый человек, выбранный на службу на лодках, должен быть высоко нравственный, не пьющий, бравый, смелый, отважный, не подверженный действию морской болезни, находчивый, спокойный, хладнокровный и отлично знающий дело". В эту великолепную семерку первых офицеров-подводников был зачислен и двадцативосьмилетний лейтенант Ризнич, бывший водолазный офицер с броненосца "Георгий Победоносец" и будущий командир подводной лодки "Святой Георгий".
Ризнич пришел в отряд не учиться, а обучать, ибо ко времени создания "подводной дружины Щенсновича" он обладал изрядным опытом командира-подводника. Он наверняка гордился тем, что еще в 1904 году стажировался на "Дельфине"- первой русской субмарине у самого кавторанга Беклемишева, подводника No 1.
...В Лиепае (бывшей Либаве) и сейчас еще стоят краснокирпичные фигурные корпуса казарм, в которых жили первые русские подводники. Какая отважная дерзновенная жизнь кипела в их стенах на заре века! Все вновь, все неизведанно - и каждый фут глубины, и каждая походная миля на утлых, опасных подводных снарядах, в которых скептики видели скорее "аппараты", чем боевые корабли. Невольно хочется сравнить эту когорту энтузиастов с первым отрядом космонавтов: ведь и они, эти "охотники" - мичманы и лейтенанты,- стояли перед тем же порогом небывалого, за которым простиралась пусть не бездна Вселенной, но бездна Океана. Недаром водные недра нашей планеты называют "гидрокосмосом". Дух поиска и эксперимента, риска и удали разительно отличал Учебный отряд подплава от других частей и заведений императорского флота, погруженного после Цусимы в анабиоз позора и уныния.
Командир либавского военного порта возмущался тем, что подводники не впускают его в эллинги с засекреченными субмаринами, тогда как простые мастеровые входили туда беспрепятственно.
Командир либавского порта писал в Петербург жалобы и доносы на Щенсновича и его людей. А Щенснович в ту пору работал над документом, который по праву можно назвать первым "Уставом подводного плавания". Щенснович добивался строительства бассейна для своих лодок, теребил начальство, требуя средств на развитие учебной базы отряда. Столь же беспокойными и деятельными были и ближайшие его помощники - командиры учебных подводных лодок лейтенанты Ризнич, Власьев, Гадд-второй, Заботкин...
Ризнич составил первый "Словарь командных слов по управлению подводными лодками", лейтенант Белкин разрабатывал тактику ночных атак. Это стоило ему жизни. Во время учебной атаки подводную лодку "Камбала", на которой находился Белкин, нечаянно таранил линкор "Ростислав".
Питомцы отряда учились не в классах, учились прямо на подводных лодках, учились в море. Тонули, горели, садились на мели, но горькая соль морского опыта уточняла инструкции, рекомендации, правила для тех, кто поведет потом свои "Барсы" и "Пантеры" в боевые походы сначала первой мировой, а потом и гражданской войн...
Не раз на флоте добрым словом вспоминали Щенсновича за его поистине подвижническую деятельность по созданию на Балтике первого отряда подводников.
Впечатляет и краткий перечень того, что сделано им для становления подводного плавания. Создан на деле (а не на бумаге) Учебный отряд подводного плавания. В нем не только обучали офицеров и матросов-подводников, но и регулярно передавали флотам приведенные в боевую готовность лодки вместе с экипажами. Был сооружен бассейн для стоянки двадцати лодок. Устроены пирсы для швартовки лодок, станция для пополнения запасов электрической энергии и сжатого воздуха. Установлен опреснитель. Построен эллинг с док-мостом для подъема с воды лодок на зиму.
Все подводные лодки обязательно проводили атаки учебного корабля "Хабаровск" и других военных кораблей. Требовалось провести удачные выстрелы, прежде чем лодка будет замечена. Ежегодно лодки посещали все порты Балтийского моря. Со временем преобразовалась и плавучая база отряда- транспорт "Хабаровск". На нем установили две динамо-машины, компрессоры высокого давления, опреснитель и рефрижератор. Благодаря интенсивной деятельности Учебного отряда, были подготовлены квалифицированные специалисты, сумевшие достойно представить русский подводный флот в первую мировую войну.
Помимо всего прочего, флагман русских подводников разрабатывал тактику подлодок и методику обучения экипажей, он заложил основы профессионального отбора подводников и изучал психологию людей, заключенных в тесное замкнутое пространство стального корпуса. При всей широте своих планов и замыслов Щенснович вникал в такие "мелочи", как покрой дождевого платья для верхней вахты или замена казенной водки в рационе подводников на горячий грог, "ибо последний обладал более сильным противопростудным действием".
Однажды подводная лодка лейтенанта Ризнича задержалась с возвращением в Либаву из Риги на несколько суток. Свое опоздание командир объяснял тем, что не смел нарушить запрет начальника отряда закупать бензин у частных лиц.
"К сведению господ офицеров,- писал в приказе по этому поводу Щенснович,впредь руководствоваться только интересами дела, даже если приходится поступать вразрез с моими распоряжениями".
Прекрасно сказано-по-нахимовски, по-макаровски!
Смерть Эдуарда Николаевича Щенсновича в 1911 году явилась тяжелой потерей для подводного плавания России.
Его место занял контр-адмирал П. П. Левицкий, бывший цусимец, командир крейсера "Жемчуг", человек, который вместе с сыновьями-моряками достойно продолжил дело первого флагмана русских подводников. О нем высоко отзывался замечательный флотский прогрессист адмирал Н. О. Эссен.
Было бы величайшей несправедливостью не вспомнить здесь имя одного из конструкторов и командира первой русской боевой подводной лодки "Дельфин" Михаила Николаевича Беклемишева.
В 1936 году в Ленинграде в доме близ Поцелуева моста через Мойку тихо скончался на 78-м году жизни "русский капитан Немо". Некрологов в газетах, к сожалению, не было...
Умирая, он сказал сыну: "На могилу мою не ходи. Для тебя я навсегда ушел в море"...
Рассказывать об этом человеке трудно, ибо от всей его замечательной жизни остались лишь пара изломанных фотографий да никогда не видевшие его внук и внучка, чья память сберегла о деде очень немногое. Затоптана его могила в Александро-Невской лавре. Давным-давно разобрано на металл стальное детище Беклемишева - "Дельфин",- даже закладной доски не сохранилось, затерялись в недрах архивов и чертежи этой первой русской подводной лодки, так что не смогли отыскать их и авторы фундаментального труда "Подводное кораблестроение в России". И все же...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
