18 марта в газетах было помещено объявление организационного комитета Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), извещавшее о предстоящем собрании, на которое приглашались рабочие, солдаты и все прочие граждане. «Товарищи рабочие! — говорилось в обращении. — Ваша старая партия, стоявшая всегда на страже ваших интересов, приглашает вас встать в ее ряды. После долгой борьбы наше красное знамя было наконец выкинуто и в нашем городе, стать под это знамя зовет вас организационный комитет»{17}.
Самостоятельной социал-демократической организации в Витебске к моменту Февральской революции не существовало, имелись лишь отдельные члены партии и группы сочувствующих, не связанные между собой. В то время левое и правое течения российской социал-демократии — большевики и меньшевики — еще окончательно не размежевались, поэтому организация создавалась как их совместное детище, тем более что в Витебске меньшевики были в основном представлены своим левым крылом — так называемыми меньшевиками-интернационалистами, занимавшими по многим вопросам позиции, сходные с большевистскими.
Как и все города России, Витебск стал в то время ареной жарких споров о путях дальнейшего развития страны. На многочисленных митингах и собраниях большевики выступали со страстными зажигательными речами, в которых разоблачали представителей остальных партий как соглашателей и болтунов, неспособных на решительные действия в интересах трудящихся. После пяти или шести таких выступлении за ними укрепилась устойчивая репутация провокаторов и экстремистов, и на собраниях им даже перестали предоставлять слово, так что выступать часто приходилось под прикрытием сочувствующих организаций.
Знакомство Ежова с местными большевиками произошло, судя по всему, в начале апреля 1917 года. 3 апреля в помещении городского театра состоялся один из первых общегородских митингов, на котором, в частности, выступил вернувшийся из сибирской ссылки большевик Б. Д. Пинсон — бывший витебский рабочий-печатник. После выступления его окружили на улице человек пятнадцать молодых рабочих и солдат. Они предложили собраться и поподробнее поговорить на интересующие их темы.
«Помнится, что среди этих товарищей были… и солдаты починочной мастерской Баранов, Рабкин, Ежов», — вспоминал впоследствии Б. Д. Пинсон{18}.
Простые и ясные лозунги большевиков пришлись Ежову по душе, и некоторое время спустя, утвердившись в правильности своего выбора, он принимает решение вступить в созданную ими организацию.
В большевистской иерархии ценностей время вступления в партию занимало одно из первых мест. Наибольшим уважением пользовались те, кто сделал это еще до Февральской революции 1917 г., то есть когда такой поступок был сопряжен с риском оказаться в тюрьме или ссылке. Важную роль играл также и год вступления — чем ближе ко времени основания партии (1898 г.), тем почетнее. Менее престижным было стать членом партии в период между Февральской и Октябрьской революциями, в этом случае значение имел уже месяц вступления, и тоже, чем раньше, тем лучше.
Как следует из анкет, заполненных Ежовым в начале 20-х гг., в партию его приняли 5 мая 1917 г. {19} Это означало, что уже через два месяца после свержения самодержавия он сумел сориентироваться во всем многообразии политических течений и выбрать единственно правильное из них. С другой стороны, можно было, вроде бы, и не тратить время на раздумья, тем более что в своей автобиографии Ежов упоминал не только о знакомстве с большевиками еще с 1912 г., но и о посильном участии в той работе, которую они проводили на Путиловском заводе.
Осознав впоследствии, что передовому рабочему ни к чему было тратить на раздумья даже и два месяца, Ежов с 1927 г. начинает в документах датой своего вступления в партию называть уже не май, а март 1917 года.
В действительности же ни в мае, ни тем более в марте 1917 г. вступать Ежову в Витебске было просто некуда. Первое организационное собрание большевиков и меньшевиков-интернационалистов удалось провести только 20 июня 1917 г., а второе, на котором и была наконец образована городская организация, названная в уступку меньшевикам-интернационалистам «РСДРП (интернационалистов)», — лишь 2 июля того же года. (В сентябре 1917 г., когда витебская организация уже окончательно перешла на большевистские рельсы, слово «интернационалистов» в ее названии заменили на общепринятое «большевиков», сокращенно РСДРП(б). 1 октября 1917 г. была создана уже и губернская организация РСДРП(б).)
Но если обе сообщаемые Ежовым даты вступления в партию не верны, то когда же на самом деле произошло это событие? Как следует из документов витебской организации РСДРП (интернационалистов), в ее ряды Николай Ежов вступил 3 августа 1917 г., став девяносто шестым ее членом{20}.
Молодой партиец с энтузиазмом включился в работу, которую вели местные большевики. Их главная задача в этот период заключалась в расширении своего влияния на население и, в первую очередь, на солдат гарнизона. С этой целью были созданы агитационные группы, которые занимались распространением большевистских газет и листовок, в большом количестве поступающих из Петрограда, Москвы и Минска. На предприятиях и в частях устраивались митинги и собрания, создавались партийные ячейки. Ежов принимал непосредственное участие во всех этих мероприятиях, действуя как молодой большевик под началом более опытных товарищей по партии.
И трудились они не напрасно. Авторитет большевиков, особенно среди солдат, неуклонно возрастал, и в ходе выборов в городскую Думу, состоявшихся в августе 1917 г., они получили в ней довольно много мест.
Другим важным участком работы была помощь солдатам-большевикам, содержавшимся в местной тюрьме за агитацию против Временного правительства. Они были арестованы в так называемые «июльские дни», когда по всей стране большевики подверглись гонениям после разгона спровоцированной ими вооруженной демонстрации в Петрограде 4 июля 1917 года. Ежов участвовал в налаживании связи с заключенными, помогал собирать деньги для них.
За служебными заботами и партийными поручениями незаметно пролетели август и сентябрь 1917 г., наступил октябрь, и в один из его последних дней партия, к которой принадлежал Ежов, из оппозиционной внезапно превратилась в правящую.
После того, как стало известно о событиях в Петрограде, во все части гарнизона были направлены представители агитационной секции губернского комитета партии (губкома) с задачей организовать митинги в поддержку переворота. На состоявшемся 26 октября экстренном заседании губкома был организован Военно-революционный комитет (ВРК), большевистский по своему составу. Опираясь на солдат гарнизона, среди которых большевики имели значительное число своих сторонников, ВРК взял под свой контроль почту, телеграф, железнодорожную станцию, штаб Двинского военного округа, другие объекты, и к 28 октября город был уже полностью в его руках.
Поскольку в Витебске значительная часть населения поддерживала меньшевиков и эсеров, действия большевиков были расценены многими как узурпация власти, и даже среди рабочих отношение к перевороту в городе и стране было далеко не однозначным. Один из витебских большевиков вспоминал впоследствии:
«Приходилось тогда слышать от лучших рабочих… речи, в духе всего тогдашнего букета истерических выкриков… вроде следующих: «Вы жандармы, вы арестовываете социалистов, вы авантюристы, вы не считаетесь с волеизъявлением народа, вы создаете почву для реакции, для прихода Романовых» и т. д.»{21}.
«Нужно было развернуть колоссальную энергию, дабы отбить все атаки меньшевиков, — писал другой очевидец событий. — Большевики изнемогали под этой работой, на каждого большевика имелись десятки весьма зубастых меньшевиков и эсеров, нужно было поспеть на каждое собрание, на каждый митинг и везде столкнуться с более опытным оратором»{22}.
Тем не менее большевики, выставив в качестве главного аргумента войска местного гарнизона, сумели «убедить» всех недовольных. Город был объявлен на осадном положении. Во все важные государственные учреждения были направлены политические комиссары. Такие же комиссары были назначены в войсковых частях с поручением следить за поведением командиров и обо всем подозрительном сообщать Военно-революционному комитету. Была создана специальная группа для осуществления цензуры печати и закрыта газета «Известия», издаваемая городским Советом рабочих и солдатских депутатов, большинство в котором принадлежало эсерам и меньшевикам. Среди чиновников госучреждений и офицеров гарнизона, саботирующих указания большевиков, были произведены аресты.
