Скаут: Уэйн, ты знаешь, что я не могу устоять, когда ты так сладко говоришь.
Уэйн: А ты не сопротивляйся, моя милая. Давай-давай, двигай своими аппетитными булочками, вперед.
Скаут: Пожалуйста, не называй это булочками… (импровизация)
Идут вверх по лестнице. Уэйн берет с собой сумку. Гостиная остается освещенной. Наступает долгая пауза, после которой —
Входят Брюс и Брук. Они в вечерних костюмах, только что с церемонии вручения Оскара. У Брук в руках сумка, у Брюса статуэтка Оскара, которую он ставит на столик.
Брюс: Мне все еще не верится. Это ж надо, чтобы в один день и такое везение — и Оскара получил и с самой Брук Дэниэлс познакомился.
Брук: Да ладно тебе, Брюс, будь проще.
Брюс: Нет, правда. Я ведь твой поклонник. Я давно хотел с тобой встретиться, фактически с того момента, когда увидел тебя на вкладке в «Плэйбое». Потрясающее фото.
Брюс: Еще раз спасибо за комплимент. Хотя мне, наверное, никогда, не избавиться от этого имиджа. Я ведь еще, знаешь, и актриса, кроме всего прочего.
Брюс (как бы в рассеянности, по привычке не реагируя на подобные заявления): Да-да, ты говорила. Так что тебе налить? Еще шампанского? Будем считать, что вечеринка продолжается.
Брук: Ты, я вижу, любитель таких вечеринок. Ты знаешь, что уже почти 7 часов утра?
Брюс: Что! О, господи! Моя жена будет здесь в десять.
Брук: Жена? А я думала, что вы уже развелись.
Брюс: Практически да. Именно поэтому она и должна прийти, обсудить кое-какие дела.
Брук: Вечером тебе вручают Оскара, а утром требуют алименты. Да, в Голливуде действительно все очень быстро происходит.
Брюс: Она получает истинное удовлетворение от того, что создает мне всякие проблемы.
Брук: А, понятно…, ну ладно, кажется, у нас есть часок-другой…
Наступает многозначительная пауза.
Брюс: Я вообще-то не собирался идти в постель, то есть, я имею в виду, не собирался спать.
Брук: Классный столик.
Брюс: Мне нравится.
Брук: Мне кажется, я знаю, для чего его можно использовать.
Брюс: Пожалуйста.
Брук достает кокаин из сумочки и насыпает несколько горстей порошка на столик, рядом со знаменитой статуэткой.
Брук: Это чтобы тебе было веселее со мной, особенно перед приходом твоей жены. Первый раз в жизни принимаю наркотики под зорким взглядом самого Оскара. Надеюсь, он не очень сердится.
Брюс: Теперь это неважно. Теперь этот евнух мой, он принадлежит мне.
Брук: Это точно. (втягивает в нос большую дозу кокаина)
Брюс: Ну что, давай отметим что ли. (закрывает жалюзи и включает музыку) Сейчас принесу бокалы.
Брук: Знаешь, что мне не понравилось в твоем фильме, в «Простых американцах»?
Брюс: Что именно?
Брук: Сцена, где они занимаются любовью.
Брюс: Ты что, целомудренная монашка? Это же самый сексуальный эпизод из всех, какие я снимал. У меня стоял всю дорогу пока я монтировал его.
Брук: Нет, конечно, это сексуально, я не отрицаю, но… эта сцена какая-то неестественная, особенно по сравнению с остальными кадрами. Стрельба, кровь, отношения между персонажами — это все выглядит очень натурально, но почему секс не может быть таким же естественным? Почему режиссерам так нравится какая-то наигранность в любовных сценах? Ты видел «Девять с половиной недель»? Там эту героиню достаточно было только похлопать по плечу, как у нее тут же был оргазм. Почему секс в кино не выглядит натуральным, таким как в жизни? Естественность уже сексуальна сама по себе. Все женщины, например, носят колготки, а не чулки. И когда мужчина ложится на женщину для того, чтобы заняться любовью, она, естественно, должна снять колготки. Я же не видела ни одного фильма, где женщина бы снимала колготки, ни одного. У всех режиссеров только чулки.
Брюс: Я думаю, это потому, что колготки — это не сексуально. Ну, как ты снимешь колготки, чтобы это выглядело сексуально, а?
Брук: Ты так думаешь?
Брюс: Я просто знаю, что это невозможно.
Брук наконец вдохнула весь порошок, насыпанный на столе и теперь смотрит на Брюса. Затем она встает перед ним и начинает танцевать.
Брук: Хочешь пари?
Брюс: На что спорим?
Брук: Я тебе скажу, если выиграю.
Играет музыка.
Брук держит руки на бедрах, слегка массируя себя и одновременно поднимая складки платья вверх. Постепенно платье оказывается вокруг ее талии, наподобие балетной пачки. Затем она резко, одним движением поднимает складки до самого бюста, обнажая живот, спину и весь низ, затянутый в красивые тончайшие колготки, которые достают ей почти до ребер и обтягивают талию широким вышитым поясом. Теперь можно видеть всю фигуру, затянутую в черный нейлон, от груди до туфель на шпильках. Таким образом, Брук демонстрирует себя Брюсу, который смотрит на нее завороженно.
Затем Брук засовывает пальцы под чулочный пояс и начинает стягивать вниз колготки, одновременно ухитряясь держать платье наверху. После этого она поднимает одну ногу и ставит ее на стеклянный столик. Приспущенные колготки натягиваются между ее бедрами, что придает ее эротичной позе еще более похотливый вид.
Брюс нагибается и снимает с ноги Брук туфлю. Брук убирает ногу и, также изящно балансируя, ставит на столик другую. Брюс снимает с нее вторую туфлю, и Брук встает на ковер, поддерживая сверху платье и наполовину спущенные колготки. Затем она ложится спиной на пол, поднимает вверх ноги и стягивает дальше колготки, прижимая при этом коленки к груди. Лежа в такой позе, она постепенно опускает колготки до самых пальцев на ногах и похотливо вытягивает ноги в сторону Брюса. Последнее движение — и колготки падают с ног Брук. Она встает, поднимает с пола колготки, подходит к Брюсу и бросает колготки ему в руки. Затем она выключает музыку.
Ну как?
Брюс: Потрясающе, вряд ли я смогу проделать то же самое с моими носками. Сдаюсь, ты победила. Так на что мы спорили?
Брук: Иди ко мне. (они обнимаются, но Брук вдруг отталкивает его) Мне нужно взять кое-что, чтобы предохраниться.
Брюс: Знаешь, мне кажется, я люблю тебя.
Брюс начинает быстро раздеваться. Брук протягивает руку к сумочке у ее ног и неожиданно выхватывает оттуда пистолет. Она резко поворачивается и приставляет дуло к самому лицу Брюса.
Брук: Только тронь меня, подонок, — я тебе в момент мозги вышибу!
Брюс: Ты что, совсем спятила!
Брук: А ты думаешь, если я позировала обнаженной для журналов, значит я какая-нибудь дешевая шлюха?
Брюс: Да нет, я…
Брук: Ты увидел мое фото и решил: ага, вот дамочка, с которой можно поразвлечься, так? Я для тебя всего лишь кусок мяса, чтобы удовлетворять твои желания. Так вот теперь ты за это заплатишь!
Брюс: Брук, ну зачем это…
Брук: Встань на колени и целуй мои ноги!
Брюс: Что?!
Брук: Ты что, плохо слышишь! Целуй мне ноги, я сказала! (нацеливает пистолет прямо в Брюса, который теперь явно напуган. Он падает на колени и неуверенно целует её ступни) Целуй как следует, что ты носом трешься как болван!
Напуганный Брюс снова, на этот раз более энергично, целует ее ноги.
Брюс: Послушай, Брук…, прости меня, правда…, я может не так понял…, э-э… если я тебя обидел…
Брук: Ты испугался?
Брюс: Да, испугался.
Брук: Сильно испугался?
Брюс: Какого черта! Что тебе надо от меня!?
Брук: Мне? Мне надо…, я… хочу получить роль в твоем фильме, в следующем фильме. (опускает пистолет)
Долгая пауза. Брюс приходит в себя.
Брюс: Что-о…?
Брук: Я актриса, понимаешь. Мне нужна роль — это и была моя ставка в нашем пари.
Брюс: Убери пистолет. (Брук кладет пистолет обратно в сумку. Брюс кричит в ярости) Ты просто полоумная дура! Сучка ты!
Брук (высказывает заранее заготовленные доводы): Твои фильмы возбуждают в людях сексуальные эмоции и вселяют в них страх. Именно это я тебе сейчас и продемонстрировала, на тебе самом! Сознайся, что ты сам испытывал эти чувства! Что, скажешь не так?
