углами. Стальные штыри. Все крутится, движется измельчая то, что могло оказаться в этом недружелюбном куске коридора. Еще пара секунд и металлический вихрь обдает яркими языками пламени, от его жара поднимаются кончики ее черных волос. Мгновение и страшные клыки ловушки прячутся обратно. Гаснет огонь. На полу остается только горстка пепла от того, что было ее курткой.
“Как банально” — снисходительно улыбается Тилли. Сделав глубокий вдох, словно перед погружением она проскакивает между стремящимися навстречу друг другу режущими дисками, перепрыгивает через следующий, ныряет под тот что за ним. Ее гибкое тело избегает встречи с каждым острым металлическим штырем стремящимся проткнуть ее насквозь. Десяток ловких шагов, похожих на танец и она оказывается по ту сторону ловушки как раз до появления согревающего гордо выпрямленную спину пламени.
“И это все? — Тилли самодовольно смотрит на преодоленное препятствие. — Даже заклинания не пригодились”.
Момент ее маленького триумфа прерывает каменная рука, схватившая ее сзади за ворот шелковой рубашки и поднявшая над полом. Тилли извивается, пытаясь вырваться. Она закидывает своего внезапного врага всеми заготовленными заклинаниями. Но ожившей статуе все равно. Хрупкое тело ученицы черного мага заключают в каменные объятия, в которых ей не удается шевельнуть и пальцем.
— Ну что попалась? — насмешливо заглядывает в ее сдавленное камнями лицо Ричард. — Пойдешь со мной или хочешь остаться здесь обниматься с големом?
В ответ Тилли возмущенно мычит. Ничто в мире не заставит ее сдаться. В следующий раз она точно покинет это место.
— Тут так непонятно написано, — лениво протягивает Тилли переворачивая страницу. — Мне точно нужно это читать?
— Что же там такого непонятного? — интересуется Диеш, не глядя на свою ученицу, которая пытается привлечь его внимание по сто раз на дню и если бы он каждый раз отрывался от своей работы, то и за всю жизнь ничего не сделал бы.
— Ну вот он пишет: “Чтобы создать самое сильное оружие из всех возможных, нужен самый лучший материал. Обнаружить его проще всего с помощью цветущего ахарана, который произрастает повсеместно”. Вот, — она складывает руки на коленях и выжидающе смотрит на своего учителя, — что за ахаран? Если он растет везде, то почему я его ни разу не встречала?
— Трактат и правда довольно старый, — Диеш нехотя откладывает рукопись. — Ахаран — редкое растение, которое можно найти только на вершинах гор или дне глубокого ущелья, на краю вулкана тоже может быть, на леднике…. Оно удивительно неприхотливое и может выжить где угодно. Поэтому раньше ахаран рос везде.
— А сейчас что? Его что-то уничтожило?
— Вроде того, — ему очень нравится ее пытливый ум, что делал большие глаза не только загадочно манящими своей красотой, но и глубоко проницательными. — Ахаран чувствителен к магии. Это единственная вещь в нашем мире, которая ее не переносит. Даже если энергетические каналы человека не раскрыты, если это материал, который еще не стал артефактом или место силы, которое еще не явило себя.
— Или человек, который еще никогда не пользовался магией, — Тилли ощущает, что-то смутно знакомое.
— Так и есть. Его уничтожили почти весь тысячи лет назад во время Великой магической войны. Не специально. Просто магии тогда было столько много, что ахаран перестал расти там, где мог случайно встретить мага.
— А как он выглядит? — осторожно спрашивает девушка, от чувства, что это как-то связано с ней кружится голова.
— Красный стебель с белыми цветками. Ты его видела. Помнишь в тот вечер?
В тот вечер руки мага были испачканы землей. В одном из залов Черного замка, больше похожем на пещеру, чем на другие богато убранные залы Диеш сажал куст ахарана, опасаясь, что он может завять раньше времени. Растение пропитанное зельем блокирующим магическое воздействие принес Ричард и теперь должен был доставить кое-что еще. Работа руками успокаивала мага. В такие моменты ему было сложно понять, что он чувствует и это помогало отстраниться от ненужных переживаний и найти какую-то гармонию внутри. Но его медитативному состоянию не суждено было долго продлиться. Диеш еще ровнял ладонью мягкую землю вокруг стебля, а они уже были здесь, за его спиной. Он выпрямился и прежде чем обернуться снял с цветущего куста действие зелья. Ричард выглядел ужасно напряженным, придерживая за плечо испуганную девочку подросткового возраста. В пророчестве ничего не говорилось о том, что это должен быть за человек. Сколько ему было лет, как он выглядел, как жил, что делал о чем думал или говорил. Для рунической поэмы заключенной в кованный ящик, как и для членов Совета Великих магов это не имело никакого значения. Для них не было человека, был просто потенциально опасный элемент от которого требовалось избавиться. Глядя на беззащитного ребенка единственное преступление которого состояло в появлении на свет, Диеш думал насколько жестоким может быть то, что кажется правильным. Всеобщее благо, возведенное на пьедестал неожиданно предстало перед его мысленным взором чем-то отвратительным и ничтожным. Чья жизнь может быть важнее жизни другого невинного человека. Или дело в количестве? Неужели людей тоже стоит считать по головам как скот? Сколько человек дашь за одного? Ради каких высоких целей он должен был убить эту хрупкую девочку, что испуганно смотрит на него большими голубыми глазами похожими на чистое небо? Диеш одернул себя. Ему тоже было все равно, что это за человек — никто не должен платить за то чего не совершал. Он наконец нарушил свое молчание и сказал:
— Привет.
— Привет, — ответила она, хоть ее лицо и было белее мела от страха.
— Она, — покачал головой Ричард, всем своим видом показывая, как ему это все не нравится.
— Сейчас и проверим, — Диеш внимательно посмотрел на скелета, он прекрасно понимал, что в его глазах выглядит настоящим злодеем и старый друг не разделяет его взглядов. — Хватит ее уже держать. Отпусти.
— Лучше не надо, — заартачился Ричард. — Она убежит.
— От тебя или от меня? — с нажимом спросил Диеш, теряя терпение.
— Что? — не понял скелет.
— От кого сможет убежать эта маленькая девочка, — саркастично пояснил свой вопрос черный маг, — от тебя или от меня? Один твой шаг как десять ее.
Скрепя зубами Ричард с неохотой разжал свои длиные черные пальцы. Оцепенев от страха Миралисса продолжала стоять на месте и испуганно смотреть на незнакомого мужчину аристократически-бледное лицо которого ничего не выражало. Простой охотничий костюм на нем выглядел дороже, чем вся ее деревня, а колючий взгляд черных глаз говорил ей о том, что он тот, кого действительно стоило бояться. Это для него она была ребенком. В ее деревне Миралисса уже считалась взрослой и готовой
