Нужно, однако, подчеркнуть, что тишина в классе была вызвана не только экзаменационной обстановкой, но и тем, что выкликнули к доске Костылькова, а его в классе не оказалось.
— Костыльков Владимир! — повторил директор и окинул недоумевающим взглядом притихший класс.
Стало ещё тише.
И вдруг из коридора донёсся гулкий топот чьих-то бегущих ног, и в тот самый момент, когда директор в третий и последний раз провозгласил «Костыльков Владимир!», с шумом распахнулась дверь и запыхавшийся Волька пискнул:
— Я!
— Пожалуй к доске, — сухо промолвил директор. — о твоём опоздании мы поговорим позже.
— Я… я… я болен, — пробормотал Волька первое, что ему пришло в голову, и неуверенным шагом приблизился к столу.
Пока он размышлял, какой бы из разложенных на столе билетов ему выбрать, в коридоре прямо из стены появился старик Хоттабыч и с озабоченным видом прошёл сквозь другую стену в соседний класс.
Наконец Волька решился: взял первый попавшийся билет, медленно-медленно, пытая свою судьбу, раскрыл его и с удовольствием убедился, что ему предстоит отвечать про Индию. Как раз про Индию он знал много. Он и давно интересовался этой страной.
— Ну что ж, — сказал директор, — докладывай.
Начало билета Волька даже помнил слово в слово по учебнику. Он раскрыл рот и хотел сказать, что полуостров Индостан напоминает по своим очертаниям треугольник, что омывается этот огромный треугольник Индийским океаном и его частями: Аравийским морем — на западе и Бенгальским заливом — на востоке, что на этом полуострове расположены две большие страны — Индия и Пакистан, что населяет их добрый, миролюбивый народ со старинной и богатой культурой, что американские и английские империалисты всё время нарочно стараются поссорить обе эти страны, и так далее и тому подобное. Но в это время в соседнем классе Хоттабыч прильнул к стенке и трудолюбиво забормотал, приставив ко рту ладонь трубкой:
— Индия, о высокочтимый мой учитель…
И вдруг Волька, вопреки собственному желанию, стал пороть совершенно несусветную чушь:
— Индия, о высокочтимый мой учитель, находится почти на самом краю земного диска и отделена от этого края безлюдными и неизведанными пустынями, ибо на восток от неё не живут ни звери, ни птицы. Индия — очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли, как в других странах, а неустанно, день и ночь, добывают особые, золотоносные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. Они роют себе жилища под землёю и трижды в сутки выносят оттуда на поверхность золотой песок и самородки и складывают в большие кучи. Но горе тем индийцам, которые без должной сноровки попытаются похитить это золото! Муравьи пускаются за ними в погоню, и, настигнув, убивают на месте. С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают плешивые люди. И мужчины и женщины, и взрослые и дети — все плешивые в этой стране, и питаются эти удивительные люди сырой рыбой и древесными шишками. А ещё ближе к ним лежит страна, в которой нельзя ни смотреть вперёд, ни пройти, вследствие того, что там в неисчислимом множестве рассыпаны перья. Перьями заполнены там воздух и земля: они-то и мешают видеть…
— Постой, постой, Костыльков! — улыбнулась учительница географии. — Никто тебя не просит рассказывать о взглядах древних на физическую географию Азии. Ты расскажи современные научные данные об Индии.
Ах, как Волька был бы счастлив изложить свои познания по этому вопросу! Но что он мог поделать, если уже больше не был властен над своей речью и своими поступками! Согласившись на подсказку Хоттабыча, он стал безвольной игрушкой в его доброжелательных, но невежественных руках. Он хотел подтвердить, что, конечно, то, что он только что сказал, ничего общего не имеет с данными современной науки, но Хоттабыч за стеной недоуменно пожал плечами, отрицательно мотнув головой, и Волька здесь, перед экзаменационным столом, вынужден был также пожать плечами и отрицательно мотнуть головой:
— То, что я имел честь сказать тебе, о высокочтимая Варвара Степановна, основано на самых достоверных источниках, и нет более научных сведений об Индии, чем те, которые я только что, с твоего разрешения, сообщил тебе.
— С каких это пор ты, Костыльков, стал говорить старшим «ты»? — удивилась учительница географии. — И перестань паясничать. Ты на экзамене, а не на костюмированном вечере. Если ты не знаешь этого билета, то честнее будет так и сказать. Кстати, что ты там такое наговорил про земной диск? Разве тебе не известно, что Земля — шар?!
Известно ли Вольке Костылькову, действительному члену астрономического кружка при Московском планетарии, что Земля — шар?! Да ведь это знает любой первоклассник!
Но Хоттабыч за стеной рассмеялся, и из Волькиного рта, как наш бедняга ни старался сжать свои губы, сам по себе вырвался высокомерный смешок:
— Ты изволишь шутить над твоим преданнейшим учеником! Если бы Земля была шаром, воды стекали бы с неё вниз, и люди умерли бы от жажды, а растения засохли. Земля, о достойнейшая и благороднейшая из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой «Океан». Земля покоится на шести слонах, а те стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир, о учительница!
Экзаменаторы смотрели на Вольку со всё возрастающим удивлением. Тот от ужаса и сознания своей полнейшей беспомощности покрылся холодным потом.
Ребята в классе всё ещё не могли разобраться, что такое произошло с их товарищем, но кое-кто начинал посмеиваться. Уж очень это забавно получилось про страну плешивых, про страну, наполненную перьями, про золотоносных муравьёв величиной с собаку, про плоскую Землю, покоящуюся на шести слонах и одной черепахе. Что касается Жени Богорада, закадычного Волькиного приятеля и звеньевого его звена, то он не на шутку встревожился. Кто-кто, а он-то отлично знал, что Волька — староста астрономического кружка и уж во всяком случае знает, что Земля — шар. Неужели Волька ни с того ни с сего вдруг решил хулиганить, и где — на экзаменах! Очевидно, Волька заболел. Но чем? Что за странная, небывалая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Всё время шли первыми по своим показателям, и вдруг всё летит кувырком из-за нелепых ответов Костылькова, такого дисциплинированного и сознательного пионера!
Тут на свежие раны Жени поспешил насыпать соли сидевший на соседней парте Гога Пилюкин, пренеприятный мальчишка, прозванный одноклассниками Пилюлей.
— Горит твоё звено, Женечка! — шепнул он, злорадно хихикнув. — Горит, как свечечка!..
Женя молча показал Пилюле кулак.
— Варвара Степановна! — жалостно возопил Гога. — Богорад мне кулаком грозится.
— Сиди спокойно и не ябедничай, — сказала ему Варвара Степановна и снова обратилась к Вольке, который стоял перед нею ни жив ни мёртв: — Ты что это, серьёзно насчёт слонов и черепах?
— Как никогда более серьёзно, о почтеннейшая из учительниц, — повторил Волька старикову подсказку, сгорая от стыда.
— И тебе нечего добавить? Неужели ты полагаешь, что отвечаешь по существу твоего билета?
— Нет, не имею, — отрицательно покачал головой там, за стенкой, Хоттабыч.
И Волька, изнывая от беспомощности перед силой, толкающей его к провалу, также сделал отрицательный жест:
— Нет, не имею. Разве только, что горизонты в богатой Индии обрамлены золотом и жемчугами.
— Невероятно! — развела руками учительница. Не верилось, чтобы Костыльков, довольно дисциплинированный мальчик, да ещё в такую серьёзную минуту, решил ни с того ни с сего так нелепо шутить над учителями, рискуя к тому же переэкзаменовкой.
— По-моему, мальчик не совсем здоров, — шепнула она директору.
Искоса бросая быстрые и сочувственные взгляды на онемевшего от тоски Вольку, экзаменаторы стали шёпотом совещаться.
Варвара Степановна предложила:
— А что, если задать ему вопрос специально для того, чтобы мальчик успокоился? Ну, хотя бы из прошлогоднего курса. В прошлом году у него по географии была пятёрка.
Остальные экзаменаторы согласились, и Варвара Степановна снова обратилась к несчастному Вольке:
— Ну, Костыльков, вытри слёзы, не нервничай. Расскажи-ка, что такое горизонт.
— Горизонт? — обрадовался Волька. — Это совсем просто. Горизонтом называется воображаемая линия, которая…
Но за стеной снова закопошился Хоттабыч, и Костыльков снова пал жертвой его подсказки.
— Горизонтом, о высокочтимая, — поправился он, — горизонтом я назову ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли:
— Час от часу не легче! — простонала Варвара Степановна. — Как прикажешь понимать твои слова насчёт хрустального купола небес: в буквальном или переносном смысле слова?
