— И я об этом, — согласно закивала я, — но до нее сейчас ничего нельзя донести, Милана считает меня врагом и хочет независимости. Я думала, что мы пережили ее переходный возраст. Она не понимает, что я просто хочу ее уберечь, — горячилась я, — неужели хочет стать как…
И осеклась.
— Как Таня. Договаривай, — вздохнул Вадим.
— Как Таня, — я низко опустила голову, порезала хлеб, поставила его на стол и села напротив.
Из своей комнаты выплыла Милана, которая не видела ничего вокруг, уткнувшись носом в экран мобильного.
— Маш, — подняла она голову, — Эрика подработку предлагает. Промоутером в супермаркете. Четыре часа в день по вечерам.
— А учеба? — напряглась я.
— Успею. Зато у тебя не буду каждый день деньги клянчить.
— Иди, — решил Вадим и повернулся ко мне, — меньше времени на глупости будет.
— Ой, спелись, — закатила глаза Мила, — сегодня первый рабочий день. Рано не ждите.
— Что ты там говорил про «меньше времени»? — сыронизировала я, глядя на Вадима.
— Маш, я тебя все равно люблю, даже когда ты зануда, — Милана подошла ко мне со спины и обняла за шею, — все, я ушла. Если что — звоните.
И тут же ускакала переодеваться.
— Мне тоже пора, — глянув на часы, оповестила я.
— Может, тебя встретить? — забеспокоился Вадим.
— А Агату куда? Сама дойду, у меня баллончик в кармане.
Я не стала рассказывать домашним о позавчерашнем нападении. Незачем им волноваться. Но отныне решила ходить только освещенной дорогой. Пусть дольше, зато безопасней. Мне до сих пор иногда казалось, что я чувствую руки нападавшего на своих плечах. И его прикосновение к моим губам… Меня передернуло от отвращения, и я постаралась поскорее выкинуть маньяка из головы.
Поднялась и ушла в спальню, которую занимали Вадим с Агатой. Там в большом шкафу хранились мои вещи. Заперла дверь, быстро переоделась, расчесалась и поспешила в салон.
Вышла на улицу, вдыхая свежий осенний воздух, и огляделась вокруг. Старые, разбитые хрущевки с неприличными надписями на стенах и в подъездах стали моей реальностью пять лет назад. Через полгода после смерти родителей.
До этого мы жили в другом районе, где не нужно было носить с собой газовый баллончик, если возвращаешься домой поздно. Мама, папа и три дочки. Сначала родилась Таня, через три года я, а еще через восемь мама родила Милану. У нас была почти образцовая семья. Папа переоборудовал наш гараж в мастерскую и сам изготавливал мебель на заказ. Мама работала менеджером в крупном банке. Мы не были богаты, но на жизнь хватало.
Я помнила день, когда Таня поступила в университет. Папа радостно говорил тосты, а мама с гордостью смотрела на свою старшую дочь, которая поступила на бюджет и собиралась стать экономистом.
Радость продлилась недолго. Через месяц в нашей жизни случился Никита. В Таниной жизни, но коснулось это всех нас. Сначала она стала приходить домой поздно. Потом вообще перестала приходить, а если и появлялась, то с трудом стояла на ногах.
Дальше — больше. Вслед за алкоголем Таня решила попробовать тяжелые препараты. Через год мы с Миланой научились безошибочно определять по виду сестры, что она принимала.
Мама с папой как могли пытались ей помочь. Мы перепробовали все! Начиная от рехабов, докторов, психологов и психотерапевтов, заканчивая гипнологами, ведьмами и знахарками.
«Женский алкоголизм неизлечим», — однажды сказали нам. Но родители не опускали руки, никогда.
Удивительно, но моя старшая сестра умудрилась не бросить институт. И пока мама с папой спасали Таню, Милану пришлось воспитывать мне. Мила все понимала уже тогда, и проблем у нас с ней почти не возникало.
Я тоже поступила в институт на переводческое дело. Мне всегда легко давались языки. Новая студенческая жизнь затянула. Новые друзья, знакомства, другая жизнь. А дома все становилось только хуже.
Папа очень сдал, заказов становилось все меньше. Мамочка часто плакала и положила всю свою жизнь на спасение Тани. Сестра переехала жить к своему Никите, а мама не могла ее оставить. Наш дом из уютного и светлого превратился в наш с Милашкой личный филиал ада. Всегда улыбчивый папа стал угрюмым и задумчивым, мама здорово сдала, а я добровольно взяла на себя быт, Милашку и пыталась учиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пять лет назад родителей не стало. Разбились в машине, мгновенная смерть. В их машину влетел «КамАЗ» с нетрезвым водителем. Одновременно с этим Таню бросил Никита, и сестра вернулась домой.
Вопрос денег встал ребром, а наша старшая сестра находилась в глубокой депрессии, которую упорно заливала зеленым змием. Милашке было всего четырнадцать.
Мне пришлось бросить университет и пойти работать в салон уборщицей. Там меня научили делать маникюр, и уже через полгода у меня была стабильная работа и неплохая зарплата. Опеку над Миланой мне дали с большим трудом. Мне пришлось пройти семь кругов ада, чтобы собрать все нужные документы, но опеки над младшей сестренкой я добилась.
Но стало только хуже. Таня стала забирать вещи из дома, приводить к нам своих «друзей», один вид которых вызывал оторопь и панический страх у Милашки.
И когда однажды я нашла Милу ночью, сидящую в подъезде, потому что она боялась вернуться домой — решилась.
Мы разменяли большую родительскую квартиру на ту, в которой жили сейчас, а на доплату купили Тане однокомнатную квартиру, которую записали на меня, во избежание…
Поселиться с Миланой в хорошем районе у нас не вышло. Приличный вариант был только на окраине города, в местном гетто. Миле пришлось менять еще и школу, она доучивалась в той, которая была в семи минутах от нашего нового дома.
А я училась жить по-новому. Не бояться, давать отпор хулиганам и всегда носить с собой газовый баллончик. Потому что нашим соседом был не только Тимур Гафаров…
Два года назад случилось чудо. В жизни Тани появился Вадим. Тогда он был совсем другой — красивый, амбициозный, жизнерадостный архитектор. С ним сестра расцвела. Мы даже смогли наладить отношения и подружиться с общительным и веселым Вадимом.
Таня забеременела, Мила училась, я работала, и казалось, что жизнь налаживается. Но спустя три недели после рождения Агаты в Танину жизнь снова вернулся Никита… Сестра бросила дочь и мужа, укатив со своей большой любовью в неизвестном направлении.
А Вадим сдал. Он остался один с трехнедельным ребенком на руках. Потом оказалось, что в семье моей сестры все было не так радужно, как нам казалось, но об этом мы узнали слишком поздно. Таня его сломала, а он по-прежнему ее любил. Он потерял жену, следом работу.
Мы с Миланой помогали зятю по мере сил, но ездить каждый день к нему было тяжело. И тогда мы с Милой предложили им с малышкой переехать к нам. Я освободила для Вадима с Агатой свою комнату и перебралась на диван в гостиную. А зять смог взять себя в руки. Устроился работать на стройку так, чтобы мы смогли уравнять наши графики и сидеть с ребенком. Свою однушку Вадим сдавал, но няня для нас была непозволительной роскошью.
И я все чаще замечала глухую тоску в глазах зятя, его плечи сгорбились, а улыбка появлялась, только когда он смотрел на дочь. Таня за все пять месяцев отсутствия позвонила мне лишь четыре раза. Пьяно интересовалась, как у нас дела, и снова отключала телефон.
Я не заметила, как дошла до салона. Быстро прошмыгнула в свой кабинет и приготовилась работать.
Клиентов было много. До позднего вечера я пилила, рисовала и наводила красоту на ручках моих девочек и, наконец, смогла отвлечься.
— Маша, ты волшебница, — объявила мне последняя клиентка, — мне так нравится.
— Я очень рада, что угодила, — улыбнулась я, разминая спину.
Дождалась, пока она соберется, взяла оплату и быстро собралась домой. Еще раз проверила баллончик в кармане, на автомате выполнила привычные действия и заперла салон.
Поставила его на сигнализацию, кутаясь в куртку от прохладного ветра, обернулась и чуть было не убежала обратно.
Прямо у крыльца была припаркована машина Марата, а рядом с ней стоял Тимур, глядя на меня из-под прищуренных век.
