Марго. Ты, умник, а ну-ка заткнись! Ален, рассказывай.
Ален. Месяц назад Ираклию в одном супермаркете припаяли шоколадку, которую она не покупала. Короче, Ираклий решила отомстить.
Огонек. О-ё-ёй, девочки, как интересно!
Марго. Блин, теперь ты лезешь! Помолчи, дай Ален рассказать. Чувствую, нехилая поправка будет.
Ален. Ираклий предложила запихивать в водку дракончиков.
Марго. ?!
Огонек. ?!
Ален. Игрушечных дракончиков. Есть такие детские наборы с динозавриками и драконами, вот их и засовывали в бутылки… Папик Ираклия как-то рассказал ей, как в молодости пил вьетнамскую водку с червяками.
Хром. Со змеей.
Ален. Ну да. Но сначала Ираклий научилась снимать крышечки с бутылок. Не откручивая. Понимаете?
Марго. Подумаешь крутизна! Я летом работала на практике с одной девчонкой, так она на спор отдирала крышки из-под колы и лонгера задницей. Сядет на бутылку, поднатужится, и чпок – крышка в жопе торчит!
Огонек. Фи, как пошло, Марго!
Хром. Ха-ха-ха!
Ален. Вы постоянно перебиваете меня. Не хотите, не буду рассказывать.
Марго. Все, все, Ален, мы больше не пикнем!
Ален. Я сама видела, как Ираклий с помощью тряпки, смоченной, кажется, в уксусе, открыла бутылку «Особлывой». Затем пропихнула в горлышко резинового дракончика. А он такой мерзкий – ярко-оранжевый с зеленой головой. Бр-р!.. Снова крышечку надела, акцизную марку приклеила – как будто так и было. Представь, Марго, в бутылке «Особлывой» красный дракон плавает, а?
Марго. Я уже начинаю торчать. Давай дальше.
Ален. Ираклий запрятала бутылку под свитер и потепала в «Кулиш». Если кто был в этом супермаркете, то знает, что полка с водкой у них почти в самом углу.
Хром. Да, знаю, но я не люблю «Кулиш». В нем цены запредельные, наверное, на одних толстосумов рассчитаны.
Ален. Вот. Ираклий поставила бутылку с драконом на полку, между остальной водкой, купила шоколадный сырок и ушла.
Марго. ?!
Огонек. ?!
Хром. ?!
Ален. За ней сразу вошла я. Послонялась с минуту по магазину, потом взяла нашу драконовскую бутылочку – и к кассе. А там дура сидит, вся на понтах, крест-накрест перепоясана лентами из одноразовых пакетиков кофе. А я мило улыбаюсь, говорю: «Надо же, какую особенную водку стала выпускать „Горобина“! С ящерицей!» И сую кассирше бутылку. Анка-пулеметчица в отпаде, глазища как зеркальца в моей пудренице! Короче, шок конкретный.
Марго. Вот это поправка! Я бы не догнала до такого.
Огонек. О-ё-ёй, девчонки, как классно!
Ален. Погодите, дальше будет покруче! Кассирша зовет завмагом, у той зенки тоже чуть с орбит не сошли. Спрашивает, где я взяла эту бутылку. Я делаю обиженное лицо: «У вас в магазине, где ж еще?!» Завмагом забирает водку, уносит к себе в кабинет, а мне, представь, эта дурочка за кассой предлагает купить… другую водку. А я… Ха-ха-ха! Я требую книгу жалоб и предложений и катаю в нее жалобу: мол, как вы смели не продать мне водку с червяком?!
Марго. Вот это меня закрепило!
Хром. Да-а, я тоже приторчал.
Огонек. Девочки, вау!!
Ален. Вторую драконовскую водку пронесла Люси. А покупать пошла Ираклий. И, представь, ей продали!
Огонек. Да ну?!
Марго. Гонишь ведь?!
Гром. Сколько чувств и энергии отдано напрасно. Ради какого-то бестолкового трепа. Слежу я за вашей беседой, если можно ее так назвать, и думаю…
Марго. А ты не думай и не следи! Тоже мне следопыт нашелся!
Хром. Кондрат, это ты?
Гром. …И вот я думаю: какие же вы на самом деле? Какими вы будете, оказавшись вдруг в критической ситуации? Когда будут решаться вопросы жизни и смерти? По-прежнему ли ваши умы будет волновать водка с игрушечным драконом? До антишопинга ли, когда поджилки дрожат?..
Марго. Хватит нас запугивать! Надо ж, Громом его зовут… Не назвался настоящим именем, а строит из себя праведника!
Гром. Нет, это ты слухай сюды! Теперь говорить буду я! По поручению Кондрата. И пусть только кто-нибудь из вас попробует выйти из гемочата. Вздрючу каждого, кто осмелится, да так, что мало не покажется!
Огонек. Ой, девочки, кто это?!
Гром. Заткнись, дура!
Хром. Да ладно, мы ничего такого не сделали. Валяй, чего хотел сказать.
Гром. Вот так-то лучше. Я сейчас стану говорить, можно сказать, проповедовать, а вы мотайте на ус. Запоминайте. Попробуйте только не запомнить! Я устрою вам экзамен. Не сдадите – не выживете. Ладно, с богом. С Гемоглобовым!
Гемоглобов – наш бог, кровь – манна, посланная нам нашим богом, дабы наполнить нас стойкостью и энергией, упорством и рвением в завоевании мира. Я – Гром, пророк, который поведет вас дорогами судьбы к абсолютной победе и власти.
Марго. Эй, парень, тормози! Что-то ты не то нам втираешь!
Гром. Заткнись, я сказал тебе!! Как ты смеешь перечить мне, вашему пророку?! Да ты!.. Ты, очевидно, забыла, ха-ха-ха, что твоя бесценная, то есть дармовая, кровь в моих руках?..
Хром. Кто ты? Кондрат?
Гром. …И стоит мне в нее только капнуть… каплю, ха-ха-ха, не буду говорить чего, как ты превратишься в засушенный мухомор!
Огонек. Страшно, девочки!!
Гром. Отчего тебе страшно, детка?
Огонек. Ой!.. Страшно хочу писать.
Гром. Так иди… писай. Остальные – на месте! И читать меня молча! Пусть только кто-то еще раз рискнет! Оборвать меня не по делу!..
Так я продолжу, с вашего позволения. «Ни плоть, ни кровь не могут наследовать царствия божия»… Как бы не так! Лишь наша кровь – моя, твоя и ее, и его – способна наследовать царство божие – царство Гемоглобова. Традиционный бог – брюзга и зануда, он признает лишь слабую душу, решившую переждать жизнь в убогой плоти. «Не бойся плоти и не люби ее… Если ты полюбишь ее, она поглотит тебя, она подавит тебя». Совершенно искусственное, навязанное нам понимание человеческой природы и духа! То ли дело наш бог. Гемоглобов близок нам уже тем, что любит кровь – алую форму плоти. Жаждет крови! Понимает в ней толк. Кровь… Кровь для бога Гемоглобова все равно что первородный океан для юной земли. Кровь ценна гносисом, как океан – кислородом и семенем.
Хрестоматийному богу нет до нас никакого дела. И только бог Гемоглобов искренне печется о нас. Он кровно заинтересован в нас. А-ха-ха! Он кровно заинтересован в нашей крови!
Ваш бог бесконечно далек от вас, дальше солнца! Между вашим божеством и миром людей миллиарды низших духов, манипулирующих вами, помыкающих вами, презирающих вас! И только Гемоглобов – единственный бог, над которым безраздельно властвуют его дети, его ученики. Мы властвуем над нашим богом! Каково?!
Атараксия. Мы не будем спорить о том, о чем никто из нас толком не знает. Ум бессилен постичь такое, зато сердце подсказывает: Бог любит нас. Наш Бог близко, Он с нами! Он неоднократно давал нам почувствовать Свою любовь – творчеством ли Своим, строгостью ли Своей, словом ли Своим – логосом.
Гром. О-хо-хо! У меня появился первый оппонент! Занятно! Атараксия – невозмутимая. Ну-ну, посмотрим, надолго ли хватит тебе твоей заявленной невозмутимости. Не написаешь ли ты от страха, как твоя подружка?.. Однако ж, замечу, что и среди ваших богов встречаются мозговитые парни. Взять хотя бы гностического бога. Да ты, наверное, не слыхала ничего о таком? А? Ха-ха-ха! Бог гностиков смелей и откровенней хрестоматийного бога. Однажды он заявил своим ученикам: «Блаженны единственные и избранные, ибо вы найдете царствие…» Как это верно, как это точно описывает Гемоглобов и его учеников – нас, единственных и избранных.
Атараксия. «Блаженны единственные и избранные» – это не по-христиански. Что же делать остальным – неединственным? Выходит, для них изначально закрыты двери в Царствие Божие?
Гром. Ну вот, уже слышны пораженческие нотки! Так, оправдываясь, рассуждает раб, которому его небесный господин привил вечное ощущение вины и несвободы, позорной зависимости от его мистической воли. Не приемлю такого! Наш бог Гемоглобов не унижается до положения раба, не уподобляется нищим и голодным, дабы быть понятым и принятым ими, и не унижает своих учеников.
Атараксия. Христос светит, как звезда на небосводе, поэтому он притягивает к себе людей. Он свободен, как свет, и Он вовсе не раб. И дети Его, христиане, тоже свободны. А оковы стыда и унижения, низости и нечеловеческих мук Он взялся нести, дабы выкупить для Бога Отца таких, как ты. Как исполин способен один на один сразиться с неисчислимым войском, так и Христос, саккумулировав в Себе грех каждого человека, сумел искупить его ценой Своей жизни. И воскрес!
