— А я верю, верю. В принципе я могу обойтись и без вас всех. Вот. — Максим жестом, подсмотренным в итальянских политических детективах, выбросил на стол фотокопию карты.
— Ну и обходись. Ищи то, чего нет. А как ты собираешься туда попасть?
— В командировку, в командировку, найду, знаешь ли, спонсора — и вперед.
— Ну что ж, в добрый путь. Дерзайте, юноша! — Глеб встал.
— Только я не хочу, чтобы вы меня считали вором, поэтому и приглашаю вас.
— Меня?
— Ну, и тебя тоже. В основном, конечно, твою ядовитую подружку, а тебя в качестве противоядия. Тебе, по-моему, нравится быть ее противоядием.
— Кретин!
— Я всегда знал, что ты невероятный интеллигент, а сейчас просто на секундочку забыл, что обзываться — нехорошо! — Максим любил победы убедительные.
* * *
Девушке, укутанной в яркую шаль, мешало все: бурный апрельский дождь, длинный серый плащ, тяжелая сумка, больше похожая на портфель, пакет с покупками в руках и очки, постоянно сползавшие на нос. Она просто не знала, как достать зонтик, поправить очки и не уронить покупки.
— Разрешите вам помочь! — Внезапно появившийся над головой зонтик испугал ее.
— Что вам надо? — Теперь приходилось бороться с еще одной помехой.
— Я всего-навсего хочу помочь, я всегда стараюсь выручать девиц, попавших в затруднительную ситуацию. Еще я хочу довезти вас до дома.
— Пропустите. — Девушка попробовала обойти назойливого нахала.
— Ну, так всегда, только соберешься сделать доброе дело — и не дают. Так можно навсегда отбить охоту к добродетельным деяниям, Нина.
— А, это вы… — Выяснив, что наглец ей знаком, девушка облегченно вздохнула.
— Да, а вы сменили французский гнев на милость?
— Борджиа, да будет вам известно, были итальянцами.
— Что вы говорите, неужели? Теперь мне это известно, и вы разрешите мне вас подвезти?
— Мне далеко ехать.
— Это не страшно, поскольку я собираюсь пригласить вас в еще более далекую поездку.
— За сокровищами… — Девушка ехидно улыбнулась. — Да, Глеб говорил мне, что вы намерены стать кладоискателем.
— Пойдемте, автомобиль подан, а беседовать лучше сидя.
Темно-синие «Жигули» ждали за углом. Максим распахнул переднюю дверцу:
— Прошу, мадам, или мадемуазель?
— Вы решили выяснить мое семейное положение?
— Собственно, нет, эти вопросы меня не волнуют, просто штамп.
— Видимо, профессия научила вас разговаривать исключительно штампами.
— А чему научила профессия вас?
— Скрупулезности. Так мы едем?
— Куда прикажете?
— Васильевский остров.
Максим был водителем нахальным, не обгонять просто не умел. Так что его старый автомобильчик слышал уже все возможные шоферские проклятия. В этот день добавились проклятия пешеходов, Максим словно не замечал глубоких луж. Даже на малолюдной Косой линии он умудрился отыскать недотепу и окатил его буквально с ног до головы. А на гневный окрик ответил философично:
— Что поделаешь, приятель, жизнь — борьба! — и тут же повернулся к Нине: — Ну что, я вас убедил? Вы ничего не теряете.
— Нет! Нет никаких сокровищ, — слабо улыбнулась девушка.
— Значит, не найдем, зато вы отыщете какую-нибудь замечательно редкую рукопись, их-то там полно. Да?
— Вероятно, да.
— Когда вы оформите отпуск?
— Как, сейчас?
— А какие проблемы? Недели на две, я думаю, хватит.
— Но…
— Спонсор уже есть, билеты — моя забота. И мы вылетаем в Ташкент, скажем… послезавтра.
— Но я не успею!
— Прекрасно успеете. У меня еще тоже отпуск не оформлен. И не надо отговорок. Кстати, сколько билетов мне заказывать, два?
— Не знаю… А…
— Ну, этот ваш Глеб, он поедет? Он ваш жених или так?
— Послушайте, вам не все равно? И вообще, при чем тут это? Какая наглость!
— Я, честное слово, не хотел вас обидеть. — Максим критически рассматривал будущую спутницу. — И вообще, нам, наверное, лучше перейти на «ты», так удобнее в пути. Значит, я — Максим! А ты — Нинон. Так на твоего… сослуживца билет брать?
— А вы с ним разговаривали? Он согласен?
— Ну, мне кажется, это лучше сделать тебе, тебе он не откажет. Да? Давай твой телефон, я перезвоню завтра, скажу, когда самолет.
— А если я не успею оформить отпуск? — Не дождавшись ответа, девушка продиктовала номер.
— Не впутывай меня в свои проблемы. Все, чао. Я спешу! До завтра!
Максим скоренько высадил пассажирку. Она так и осталась стоять на тротуаре с зонтиком, портфелем, пакетом и опять не знала что делать. Не знала, как достать ключи, когда руки заняты.
Едва войдя в квартиру, Нина бросилась к телефону:
— Глеб, это ты?
— Да, здравствуй, как дела?
— Знаешь, я, кажется, уезжаю.
— Куда?
— В Ташкент. С этим сумасшедшим журналистом.
— Искать клад. Что ж, счастливого пути!
Оба помолчали.
— А ты разве не едешь, он может взять билет и для тебя.
— Я в авантюрах предпочитаю не участвовать.
— Ну почему авантюра, обычная командировка.
— Да что ты говоришь?
— Ну а как еще можно сказать?
— Ты уже и нукать начала, как твой руководитель. Скоро начнешь считать всех Борджиа французами, а всех Толстых писателями.
— Никогда не думала, что ты такой надменный, не все обязаны знать все.
— Разумеется. Зато у него масса прочих достоинств. Машина. Спонсоров умеет искать. В общем, я рад, что вы поладили. Пока!
— Ну, Глебушка…
— «Нуглебушкой» никогда не был. Счастливо прокатиться.
Короткие гудки в трубке, все-таки рассыпавшийся у входной двери пакет с продуктами… и опять почему-то запотели очки. Тем не менее надо собираться. Нина теперь поняла, что Глеб прав и все задуманное — чистой воды авантюра. Только пути назад не было, по крайней мере, от этого журналиста простым «нет» не отделаешься. И как он сумел заговорить ей зубы?
* * *
В аэропорту было тихо: поздний вечер, в зале вылета почти никого. Максим рассерженно вышагивал от стены к стене и не знал как быть, что с ним случалось очень редко. Нины дома не было. Вчера она говорила как-то очень вяло. Впрочем, послушно повторила час и место встречи, сказала, что летит. Максим предложил ее подвезти, но девушка отказалась.
И вот уже заканчивается регистрация — а этой «смиренницы» нет. Возможно, кто-то сумел отговорить ее так же легко, как Максим уговорил лететь. Легкие победы ненадежны. Придется лететь самому, карта у него с собой. Он прекрасно справится. Не надо будет выслушивать рассуждения о том, что ничего нет и быть не может.
Правда, он непростительно мало разузнал об этих несчастных бекташи, а карта-схема уж очень абстрактна. Он просил Нину захватить ксерокопии материалов для статьи. Раз она согласилась лететь с ним, то не сможет отказать и в маленьком совете.
Да времени у него не было на разговоры — командировку в «горячую точку» планеты он пробил легко, главный его даже похвалил: мол, перестаешь порхать по верхам, появилась склонность к анализу. Это он потому, что Максим, объясняя свое желание отправиться именно в Ташкент, где в настоящее время ровным счетом ничего душераздирающего не происходило, заявил, что именно в таких относительно спокойных, но в то же время растревоженных переменами частях бывшей страны и можно охватить взором глубинные течения, которые приводят к кровопролитию.
И сам Максим, и главный редактор остались очень довольны предложенной формулировкой темы командировки. Тема была, но денег в редакции, как и положено, не было. Максим нашел некий полумифический научный и одновременно коммерческий центр, неизвестно почему имеющий крупные безналичные деньги и мечтающий превратить их в наличные. Финансирование актуальной экспедиции — благотворительность, и они, естественно, с радостью откликнулись на его деловое предложение.
Протолкнуть деньги через банк в один день было гораздо сложнее. Но он протолкнул, достал билеты. Все складывалось как нельзя более удачно, но плотину везения прорвало в самом неожиданном месте: вроде помог человеку осуществить мечту всей жизни — и вот благодарность. Могла бы хоть вчера предупредить, все-таки отправляться одному как-то…
Нина безнадежно опаздывала. Уже закончилась регистрация, а ведь билет еще надо было оформить. Он взял его безымянным, поскольку просто не знал, забыл, точнее, не успел узнать фамилию спутницы. Забывать Максим ничего не забывал и, безусловно, еще припомнит необязательной барышне эту накладку.
Нина приехала, когда уже пригласили на посадку. Максим видел, как она нежно прощалась с тем, кто привез ее в аэропорт, и вовсе не торопилась расстаться, потом подхватила огромный баул и опять не спеша двинулась к дверям. Максим взорвался:
— Еще минута, и ты будешь догонять самолет в воздухе! Ты бы еще часок полюбезничала!
