— Ха! Так ты будущий медик! — воскликнул он так, словно ему удалось уличить Настю в чем-то нехорошем. — Чего же ты испугалась, когда я о трупе заговорил? Я слышал, студентов-медиков заставляют в моргах так "жмуриков" потрошить, что "расчлененка" детской забавой кажется. Некоторые, говорят, даже удовольствие от вскрытия получают.
— Может быть, кто-то и получает удовольствие, я нет! — отрезала девушка. — Тем более что к скальпелю моя профессия отношения не имеет. Я терапевтом буду, а не патологоанатомом или хирургом.
— Ладно, ладно не злись, шучу я, — примирительно сказал Чума и обратился ко мне: — Кстати о скальпеле, Игорь. Покажи мне тот ножичек, что ты подобрал с полу в метро.
Нож из рук бугая выбил Санек, и он имел полное право на него взглянуть. Я полез в карман, достал нож и протянул его через стол Чуме. Он взял вещицу, повертел в руках, нажал на кнопку. Из рукоятки выскочило короткое широкое лезвие.
— Славное перышко, — с видом знатока изрек Чума и попробовал ногтем остроту заточки. — За такой ножичек я многое бы отдал. — Он поднял на меня глаза, в которых читалась зависть. — Слышь, Игорек, зачем тебе перышко? — вдруг спросил Санек. — Отдай его мне!
Я помахал перед собой ладонью так, будто протирал запотевшее стекло.
— Обойдешься! Возможно, этим ножичком кого-нибудь убили. Засветишься с ним где-нибудь, и тебя снова посадят. — Я протянул к Чуме руку. — Дай-ка сюда!
Саньку очень не хотелось расставаться с понравившейся ему вещицей, однако доводы мои он счел убедительными и безропотно вложил в мою руку нож.
— И то верно.
Неожиданно сидевший за соседним столиком обрюзглый человек поднялся и направился к нам. Он слегка прихрамывал. Неизвестно кто он был и чего ему от нас было нужно. Я быстро положил нож на стол и прикрыл его салфеткой.
— Здравствуйте! Разрешите?.. — произнес незнакомец. Как большинство тучных людей он страдал одышкой. Мужчина поставил на наш столик графинчик с водкой, рюмку, тарелку с надкусанным бутербродом и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с Чумой. — Вы, ребята, мне очень понравились, — незнакомец оглядел меня и Санька масляными глазами. — Я очень хочу с вами выпить. Не возражаете?
— Но-но! — отодвигаясь к перилам, презрительно воскликнул Чума. — Я с петухами не пью! Проваливай-ка отсюда, дядя!
У толстяка вытянулось лицо.
— Да вы что, мужики! — живо откликнулся он. — Я нормальной сексуальной ориентации. Просто ехал с вами в метро и видел, как вы ловко расправились с тем верзилой. А я страсть как уважаю смелых и сильных людей. Так что позвольте с вами выпить. — И мужчина, подхватив графинчик, плеснул из него в мой стакан и стакан Чумы немного водки.
Я вгляделся в толстяка и тут же его вспомнил. Действительно он ехал с нами в метро в одном вагоне, сидел в дальнем конце его и читал газету. Беспардонность мужика, с какой он влез в нашу компанию, мне ужасно не понравилась. Внешность тоже. У него была коротковатая, слегка отвисшая челюсть, с подбородком, начинавшимся там, где он и должен начинаться, и заканчивавшимся где-то в районе кадыка. Меж двух отвислых щек торчал похожий на большую картофелину нос. Темные глазки-бусинки смотрели из-под редких бровей настороженно изучающе и совсем не вязались с тем обликом добродушного толстяка, каким он хотел перед нами предстать. Прическу он носил короткую в сантиметр длиной. Такой же длины русые с проседью волосы покрывали щеки, подбородок и шею толстяка, из чего явствовало, что незнакомец не утруждает себя ежедневным бритьем и время от времени одновременно бреет голову и бороду. Одет неплохо, но неопрятно — в мятую с кругами пота подмышками серую рубашку на выпуск и свободные темные брюки с вытянутыми коленками.
— Валерой меня зовут, — представился толстяк и поднял стакан. — Предлагаю выпить за мужество, отвагу и героизм! Вы хорошие ребята!
Чума с толстяком выпили водки, я же повременил и взялся за бутерброд.
— Я хочу вам работу предложить, — заявил Валера и снова плеснул из своего графинчика в стакан Чумы. — Работенка как раз для таких бойких ребят как вы. Я видел вас в деле, и думаю, вы справитесь. Девушка тоже пригодится.
Толстяк сделал паузу, ожидая реакции на свои слова, но мы помалкивали, в свою очередь ожидая самого предложения и толстяк, сообразив, что пока ничем нас не заинтересовал снова открыл было рот, однако в этот момент раздалась трель мобильного телефона. Валера достал из нагрудного кармана рубашки небольшую плоскую трубку, приложил ее к уху.
— Алло?! — произнес он и, немного помолчав, проинформировал: — Да здесь я неподалеку, в "Экспрессе". Скоро буду. Жди! — Отключив мобильник, толстяк положил его на стол и сообщил нам: — Жена звонила, беспокоится… А насчет работенки, дело пустяковое. Необходимо добыть у одного мужика нужную мне вещь.
Не разжимая зубов, Санек медленно втянул в рот водку, поставил стакан на стол.
— Поподробнее, пожалуйста, дядя, — с напускной вежливостью попросил он.
Валера замялся, потом, тщательно подыскивая слова, заговорил:
— В общем, дело такое… Нужно вломиться к мужику домой и забрать у него то, что я скажу…
— И всего-то?! — дурашливо улыбаясь, изрек Чума. Он уже слегка захмелел. — А ты знаешь, дядя, то что ты предлагаешь, очень уж на гоп-стоп смахивает, а то и на разбой. Ты хоть знаешь, сколько по этим статьям дают?
Валера хохотнул и фамильярно подмигнул Саньку:
— А я разве не сказал, что за эту работу заплачу? Хорошо заплачу, ребята. По десять штук каждому… — он многозначительно посмотрел на нас и добавил: — Баксами!..
Глаза Чумы блеснули как две монетки только что вышедшие с монетного двора. Многое можно было прочесть в этих неподвижных круглых как у птицы глазах. И мечты о сытой беззаботной жизни, и боязнь проколоться и снова угодить за решетку, и восторг от названной суммы, и сомнение в правдивости слов толстяка, и опасение продешевить, и борьба в самом себе с желанием тут же дать согласие, и многое, многое другое. Ах, толстяк, толстяк, змей-искуситель. Из-за таких как ты и изгоняют из рая!
Девушка тоже представляла живописную картину. Сообщение о десяти тысячах произвело на нее такое же впечатление, какое производит на дикаря обещание подарить ему новые стеклянные бусы. На лице Насти застыло выражение восхищения, смешенное с недоверием.
— Вы сказали, десять тысяч?! — переспросила она.
— Вот именно, каждому, — невозмутимо заявил Валера. — Я от своих слов не отказываюсь.
Чума оживился. Презрительного отношения к толстяку у него как не бывало.
— Что нужно забрать у мужика? — деловито осведомился он, обнаруживая бившую в нем криминальную жилку.
— А вот это пока секрет, — важно произнес Валера. — Когда ударим по рукам, тогда и расскажу обо всем подробно.
— Ну, хорошо, — не стал настаивать Санек. — Тогда еще один вопрос: почему бы тебе, толстячок, не сэкономить деньги и самому не забрать у мужика то, что нужно?
Валера развалился на скамейке. Очевидно, он уже считал дело по найму нас на работу решенным, а потому позволил себе хозяйский, слегка небрежный тон.
— Не могу. Мужик этот меня знает — это раз. А во-вторых, я уже говорил: мне нужны сильные, ловкие и смелые люди. Когда ты увидишь дом, в который я вас посылаю, ты поймешь почему. Ну так как, согласны?.. — и Валера, приоткрыв рот, словно ему тяжело было удерживать в сомкнутом состоянии заплывшую жиром челюсть, выжидающе уставился на нас.
Я слушал толстяка, раздражаясь все больше и больше. Что он дурак что ли предлагать мне такие вещи! С какой это стати я, честный, законопослушный гражданин полезу в чей-то дом?
— Нет, не согласны! — рявкнул я, сдерживая желание плеснуть Валере в лицо водку из стакана.
Толстяк посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Это почему же?
— А потому, — сказал я с угрозой в голосе, — что ваши понятия о чести мужестве и героизме, здорово отличаются от наших понятий по тому же поводу. И вообще, уважаемый, советую вам держаться от нас подальше, иначе сохранность ваших костей я вам не гарантирую.
На мгновенье Валера сузил глаза, и его лицо стало злым и жестким, однако мышцы на нем тут же расслабились и он вновь "подобрел".
— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказал толстяк. — Не будем ссориться. Давайте выпьем!
Валера вновь вскочил со своим графинчиком и потянулся через стол к моему стакану. В этот момент в ресторане грянула музыка. Это было так неожиданно, что наша компания дружно повернула головы к окнам. Там за легкими тюлевыми занавесками задвигались неясные фигуры. Посетители ресторана стали вставать из-за своих столиков и направляться к площадке перед эстрадой. Когда я снова оборотил взор к присутствующим за нашим столиком людям, толстяк уже сидел на своем месте и добродушно мне улыбался.
— Я с неприятными мне людьми не пью! — заявил я громко, перекрикивая музыку, и резко отодвинул от себя стакан. Затем повернулся к засмотревшейся на ресторанную публику девушке и велел: — Вставай, нам домой пора.
