Ульяна переворошила кучу книг, и да, оказывается, такое возможно. Где-то образовался смерч, он поднял вверх кислоту. Но для этого ее нужно было где-то держать открытой! Но где? Если бы такое произошло не здесь, а в какой-то европейской стране, то можно было бы подать в суд, даже потребовать заплатить за моральный ущерб. «Ага, за смерть каждого отдельно взятого карпа, — одернула она себя. — Размечталась. И про самозванцев-толстолобиков не забудь, пожалуйста».
То был последний дождь осени, когда его и быть-то уже не должно, октябрь на дворе. Но стихия потому и стихия, что она не подчиняется логике. И нежные карпы, которых через две недели она собиралась выловить и продать, погибли.
В интернетовских сайтах Ульяна ничего подходящего не нашла, хотя не признавалась себе до конца, что именно там искала. Но сколько ни избегай прямого ответа, все равно рано или поздно придется дать его самой себе.
Она хотела продать. Продать?
Ульяна рывком выпрямилась в кресле и посмотрела в сторону платяного шкафа. Там на нижней полке лежала шкатулка из эбенового дерева.
Ее сердце заколотилось. А если там…
Голос Зинаиды Сергеевны тотчас зазвучал в ушах: «Я спокойна. Ты дала мне слово, значит, ты его не нарушишь. Ты всегда была очень честной девочкой».
— Черт бы побрал эту честность! — прошипела Ульяна и отвернулась. Если она не выкрутится и не расплатится, вот тогда будет свадьба. Собачья, не меньше. Да ее просто растерзают.
Ульяна почувствовала, как кровь прилила к вискам и начала пульсировать. Противно, давяще.
Шутница тетка. А может, это у нее самой дурацкий характер: дала слово — содержи.
Ульяна не раз трясла подаренную теткой вещицу, но внутри ничто не отзывалось. Зинаида ясно сказала, бриллиантов там нет. Ладно, пускай лежит.
А может, там вообще пусто? Нет, Зинаида не пошла бы на обман. Тем более у нее всегда было что подарить. Она много дарила ей подарков, все они были или оригинальные, как веер из Японии, настоящий, костяной, или дорогие, как часы «Брегет», или функциональные, как старинная чугунная ступка в придачу к кулинарной книге Молоховец. И то, и другое, и третье — предметы вечности. Муж Зинаиды Сергеевны, с которым она прожила всю жизнь, был геологом. Он искал алмазы не только в Якутии, но и в Африке, в Юго-Восточной Азии, помогал развивающимся странам. Так что в шкатулочке из эбенового дерева не воздух заперт на позолоченный замочек. Это точно. Но сам замочек заперт для нее, хотя и ключик при ней!
Открыть — значит не только нарушить обещание, но и прервать игру, в которую ее втянула лихая тетка Зинаида.
Открыть и, если там на самом деле что-то ценное, продать и расплатиться. А как же тогда…
Остаться без подарка на свадьбу! Ульяна громко засмеялась и тотчас услышала стук когтей по деревянному полу — на пороге комнаты заблестели две точки в темноте.
— Дика, я разбудила тебя? — почему-то шепотом спросила Ульяна. — Ну иди сюда, иди, моя хорошая псинка.
Дику не надо было долго уговаривать, она подошла к хозяйке и уткнулась носом ей в колени.
Ульяна положила руку на теплый собачий загривок:
— Прости, не даю тебе спать. Посиди со мной. Днем прихватишь, доспишь.
Дика тихо засопела и улеглась в ногах хозяйки. Тепло от нее устремилось прямо в сердце, и оно от этого странного прилива, как показалось Ульяне, стало больше и уже распирало грудь. А… на самом деле… Может, когда-то и впрямь найдется человек, мужчина, от которого будет исходить особое тепло, от которого ей станет не менее приятно… чем… Она хмыкнула. «Чем от тепла Дики, да?» — ехидно спросила она себя.
Дика дернулась во сне, лапы задвигались, наверное, ей снился сон о том, как она преследует норку, за которой недавно гонялась как оглашенная, нарушая все правила охоты. Она выследила ее под мощными корнями старой сосны и отчаянно пыталась достать. Зверек так же отчаянно сопротивлялся. И победил, оставив на носу лайки рваную рану.
Какая коварная Зинаида Сергеевна, надо же! Ульяна никогда не думала о свадьбе, никогда не представляла себя участницей такого события. Но с тех пор, как тетка сделала свой подарок, она то и дело ловила себя на мысли о… нем.
Кто он? Какой он должен быть?
Ну а если всерьез, спросила себя Ульяна, кто из тех, кого она когда-то знала, мог бы подойти на роль ее мужа?
Она перебирала в голове знакомых мужчин, а их было много, потому что у нее была мужская профессия. Ее признали только потому, что она дочь своего отца.
Не только память о том, что он здесь работал, как славился заказник при нем, какие охоты для начальников здесь устраивались, сыграло свою роль. Отец ее и по сей день на хорошем посту в Москве, он может помочь заказнику и деньгами, и распоряжениями в его пользу. И ее он выручит всегда. Мог бы даже расплатиться с кредитом. Наверняка. Только она никогда об этом его не попросит.
Так что же, столько мужчин прошло перед глазами, и ни на ком не задержался взгляд?
Задерживался. На время. А потом соскальзывал. При ближайшем рассмотрении все было одно и то же: «Ты — женщина, стало быть, марш на кухню. А я, мужчина, — на твое место».
Губа не дура, усмехалась про себя Ульяна. Такого места, как у нее, поискать. Но оно не с неба ей упало прямо в руки. Быть дочерью своего отца — это, конечно, подарок, но вроде Зинаидиного — и есть подарок, а ты попробуй его возьми. Ей самой пришлось много перепахать и многому научиться.
«Ты не от женщины родилась, бор породил тебя по весне». До сих пор не забыть ей строчку из стихов, которую нашептывал ей самый упрямый мальчик, который ходил за ней по пятам в институте. Милый мальчик, но разве он мог быть партнером такой, как она?
Он очень нежно целовался, у него был прелестный голос, он учился на экономическом отделении. Но она-то училась на охотоведении!
Бедный мальчик, как он прав, хотя и сам не знал насколько. Она действительно родилась, наверное, не от женщины, не от своей матери — это точно. Она родилась от отца. Иначе откуда бы взялись все ее способности и умение? Она стреляет так же метко, как отец, у нее водительские права трех категорий, а это значит, что, если надо, Ульяна Кузьмина может управлять хоть танком, — она немного не догнала отца, потому что он спокойно чувствует себя и за штурвалом маленького самолета, который его фирма недавно купила, и, как она понимает, в угоду ему. Она носится на любом снегоходе — будь то блестящий и сверкающий канадский «Бобкэт» на двух лыжах или наш могучий «Буран» с одной лыжей впереди, совершенно спокойно раздвигающий кусты. Она стреляет из лука и арбалета, правда, коллекция этого оружия у отца в Москве. У него есть специальная комната с «мужскими игрушками», как он говорит, счастливо улыбаясь. Она завистливо вздохнула. Впрочем, если она захочет, похожая будет и у нее.
