Когда проезжали город Ачинск, то заплутали в нём, но это неожиданно оказалось, наоборот, полезным — вдруг к нам подъехали представители местного телевидения, мы удивились — словно специально подгадали, знали, что мы заблудимся в их городе! Попросили дать интервью, поснимали на камеру наши мотоциклы, расспросили о нас самих, о нашей поездке, и сопровождая нас, показали дорогу на выезд из города.
На дороге между Красноярском и Иркутском повстречали двух своих коллег, только из-за границы: они совершали путешествие на мотоциклах эндуро «Honda», из города Праги через Москву до озера Байкал. Сейчас возвращались обратно, домой. Попили с ними в придорожной «кафушке» чайку, поговорили: они в среднем идут со скоростью 120 км в час, немного быстрее, чем мы, и за день проходят более 700 км. У нас маршрут подлиннее, а вещей намного меньше, чем у них, мы не обременяем себя ничем лишним. Они давай спрашивать — как бороться с комарами, как от них защищаться? — видно, замучили их уже наши комарики. Но как-то терпят же, потому что ночуют в основном в палатке в лесу, как и мы — молодцы, ребята! Разговорились.
Посидев минут пятнадцать, разъехались. Счастливой дороги! А как по ихнему эти слова будут — так мы и не поняли, а вроде бы родственные языки — чешский и русский!?
Трасса от Красноярска до Иркутска не везде хорошая: то асфальт, то гравийка. Много совершенно разбитого асфальта. Как специально сделано — 30 км — асфальт, 30 км — всё разбито и посыпано щебнем. Уверен, это происходит из-за того, что разные РСУ-ремстройуправления заведуют участками трассы по 30 км друг от друга: где мастера нормальные, знают как дорогу делать — там и ехать приятно, а в каком РСУ нет толковых мастеров — там, по их участку, и ехать невозможно. Считаю, это и есть самое точное объяснение необыкновенному феномену 30-километровых, сильно разнящихся друг от друга по качеству, участков дорог!
По прикрытому щебнем бывшему асфальту ехать на мотоцикле тяжело, да к тому же из-под него и пыль взлетает, словно по пустыне несёшься — мы и наши мотоциклы все в этой пыли. В таких условиях больше 500 км в день проехать очень трудно, а чаще и вовсе 400 км выходит.
Дорога за Красноярском проложена по высоким холмам, на горизонте, в синей дымке, видны очертания гор, а вокруг тайга: дикие лесины подступают плотной стеной к дороге, всё зажато ими. Здесь на протяжении многих километров только леса, леса, полей нет. А как-то раз увидели впереди как через дорогу пробегает олень — красивый, точёный, словно ожившая скульптура, непривычно — для нас очень необычное зрелище!
Мотоциклы — терпеливые парни: несут нас вперед, несмотря на свою усталость, мы уже отметку «5300 км от Москвы» прошли, уже больше половины пути.
В городе Канске увидели красивую ухоженную часовенку, подъезжаем, а она оказывается построена «В память погибшим морякам»: удивительно здесь, вдали от всех морей, видеть такую церквушку — наверное, это вернулся кто-то живым со страшной морской бойни или из тяжёлого опасного плавания по Северам, в Антарктику ли, вернулся без друзей, без соратников — вот и оставил память о них на земле. Заходим — Санька, Олег и я, поставили свечки за души погибших моряков. Славно.
А вообще-то по всей дороге, начиная с западной окраины Сибири, к сожалению, церквей очень мало. Зато увидели мы чудо: как по обочине дороги в глухой-глухой тайге шёл одинокий странник. Видно сразу, что издалека идёт, наверное, паломник или отшельник, человек лет тридцати, нёс большой крест и икону на груди. Идёт спокойно, уверенно, словно не сотни-тысячи километров перед ним, а от дома до дома в посёлке — такая уверенность в шаге.
После встречи с ним я ехал словно в забытьи — и до сих пор всё помнится та встреча со странником, — чист его путь и благословенен, это путь к Богу!
Не доезжая до Иркутска 200–250 км, начинаются лесостепи, ландшафт напоминает, как ни странно, Казахстан, а вот сразу после Иркутска, километров эдак через 40, снова начинаются горы: дорога превращается в серпантин и незаметно-незаметно выводит к необъятным просторам великана-озера.
Байкал! Поначалу даже не верится, что удалось увидеть это озеро-море, как его здесь называют, раньше видел только на карте, в кино, а сейчас — воочию, подумать только — Батюшка-Байкал! Вода чистая-пречистая, но холодная-ледяная. Места вокруг живописные, не обманывают ожиданий, горы подходят к самой воде, а самое главное — не такие людные и шумные места, сразу вспоминаешь контрастом заполонённое побережье Чёрного моря.
Мы отдыхали на берегу Байкала сутки, остановились недалеко от городка Слюдянка — интересное название, наверное, в зиму тут лёд как слюда переливается, а может где месторождения рядом есть — никто и не подсказал. Постирали свои запылённые одежды, повозились с мотоциклами и — айда дальше в путь!
«Ява», бедная, надрывается на крутых подъёмах в гору, а «Уралу»-молодцу несложно даже с двумя седоками. Олег Панин терпеливо, без жалоб и стонов, сидит сзади меня; за рулём мне, наверное, легче — движения разнообразнее, хоть и не так отвлекаешься на окружающее, только на дорогу, да на дорогу, а он сидит зажатый в одной позе — зато головой крутить можно сколько угодно! Но я лично пассажиром ехать не люблю — неуютно мне не держаться за «рога».
Незабываемое впечатление осталось после Бурятии, чувство какой-то свободы, крылатого парения испытываешь, когда едешь по дороге лежащей в степи: а за степью, словно окружая её, на небольшом, кажется, расстоянии, горы — и они уходят далеко за горизонт. Какие вершины лысые, а другие, местами, поросли кустарником и деревьями. Легко тут.
Чувство полёта испытываешь ещё и потому, что здесь редко встречаются машины, нет постов ДПС, только просторы степей, воздух, небо, свет, воля, и не давит лес. Видели, на ночевке, как табун лошадей спустился к горной реке на водопой: звуки необычные — храп и фырканье, перемешались с лёгким эхом; места эти напоминают картины из далёкой детской фантастической сказки. Холмы с причудливыми наслоениями большой массы камней, особенно запомнилась одна такая гора, называлась «Спящий лев» — уникальный памятник древней природы, подарок Человеку.
Вечность на дороге
Мы уже, кажется, целую вечность в дороге, тысячу лет на мотоцикле, — чувствуется усталость, да такая, что приходится просто заставлять себя садиться снова за руль; дорога тоже порядком надоела, только и видим — дорогу и спидометр, спидометр и дорогу! Зачем? Ведь надо смотреть вокруг, любоваться этими дивами, ан нет, в голову вбита, как гвоздь, цель — Владивосток, Владивосток, Владивосток… Вот и едем, крепко держась за руль, наблюдая за счётчиком спидометра и считая, по одному, километры. Эх, проходит сейчас бесполезно моя жизнь — и как проходит: сижу на мотоцикле, а потом вдруг прояснится — так это же моя мечта осуществляется, мечта моего детства, моей, нашей с Санькой, юности!?
Нет, шалишь! Здорово это, здорово!
Так что — вперёд, на Владивосток! Значит, и романтику надо питать, осмысливать её, переживать за мечты, чтобы не чувствовали они себя в голове одинокими среди забот насущных, ежесекундных. Романтика — это мечты о вечном!
Я с 13-ти лет мечтал о мотоциклах, и о такой, вот, жизни на мотоцикле, как сейчас. Я не спал ночами — видел себя за рулём, и вот оно свершилось — я слился с мотоциклом, он — часть меня: если его колесо попадает в яму на дороге, то мне от этого больно, я жалею моего стального друга — часть моего тела, он для меня живой, я с ним разговариваю мысленно, посылая ему поддержку, и он отвечает — терпит и идёт вперед; и мы — люди, терпим тоже, и продвигаемся вперёд вместе.
Я уважаю и люблю свой родной «Урал», своего красавца-«Волка», словно мы стали «волками», на время, безумными байкерами, потерявшими чувство реальной жизни. Для нас сейчас существует только эта дорога, только мотоцикл и невидимая цель впереди. Мы в каком-то другом измерении, во сне, это необъяснимое мироощущение, мы так не похожи на всех окружающих нас людей, мы ненормальные, нас многие по дороге так и называют.
