— Ком цу мир! — подзывает он Чику.
Я оттесняю своего партнера на задний план и спокойно подхожу к блондинчику.
— Дальше что?
— А дальше ты выложишь из кармана все денюжки, и шлендаешь к горизонту, — проговорив угрозу, Ганс довольно хохочет.
— А может, это ты мне свои денюжки выложишь?
Свита Ганса в недоумении выпучила на меня глаза, а сам он, нервно улыбаясь, злобно заявляет:
— Сейчас у тебя вырастет второй рог.
И замахивается. Я с места врезаю ему ногой по голени. Ганс взвывает. Добавляю ему по скуле боковым замахом руки. Второй пацан подскакивает и, получив ногами по морде приемом из арсенала капоэйро, выпадает из реальности. Третий, толстенький парнишка, оказался сыкливым и не полез драться.
— Деньги из карманов! — неожиданно для себя, рявкаю на них.
Толстый, помертвев, мгновенно достает две бумажки по рублю.
— Если проверю и найду хоть копейку, убиваю без разговоров.
Ганс с бледным от боли лицом быстро передает мне деньги через толстого. Еще и униженно извиняется.
— Ладно, гуляйте, — благодушно разрешаю я, — Дышите через ноздри.
Пересчитываю деньги — шесть рублей.
— Круто мы погуляли с тобой, Чиканос! — бормочу я, уходя от печальной троицы.
Глава 2
Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы и пива три бутылочки, всей этой радости желудка почти на три рубля. Ввалился со всем этим в подвал. Кроме Медика, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько пацанов разного возраста. Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-семиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Первые посетители возникали тут уже с последних уроков. Чужаки опасались сюда заходить без разрешения. К нарушителям применялись различные меры вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.
Лампочка светила только в большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий пожарный случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:
— Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.
— Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, — возмущенно заорал Медик, — Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он клей притаранил. Я не виноват.
— Причем здесь я? — возмутился мелкий веснушчатый пацан, — Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.
Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно не интересны. Я прислушался к разговору в момент, когда Медик заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:
— Зачем спрашиваешь?
— Потому и спрашиваю, что если у матери деньги скрал, рубль мне верни? — терпеливо объяснил Вовка.
— Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл. Поперся сюда, как обещал, — ответил Пашка.
— А откуда вся эта жратва, бухло? — начал заводиться Медик.
— Мне откуда знать? — тоже завелся Чика.
— Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Все это притащил, — орал Медик.
— Да, ладно! — не поверил Чика и вдруг обмер.
Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали три рубля тремя бумажками.
— Что это? — прошептал потрясенно Чика.
— Деньги, — ответил просто Медик, — Рубль мне верни!
— Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.
Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.
— Чика, кончай комедию ломать. Будто я тебя не знаю. С первого класса любишь придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, — злился Вовка.
Чика без возражения отдал рубль, положив остальное в карман.
— Слышь, Чика. Если тебе деньги не нужны, то отдай мне, — предложил ему Шило.
— И мне… И мне, — загалдели другие ребята.
Тело никому не ответило, продолжая безучастно смотреть в одну точку.
— Ладно, отвалите от него, — решил Медик.
Снова они болтали ни о чем. Кто-то включил радиолу. Полилась песня Джо Дассена «Лете Эндиен».
— А я «Лерит би» Битлов научился играть, — сказал Шило.
Ему передали гитару. Он уселся поудобней и, после нескольких проб, заиграл, подпевая подобиями английских слов и немного гнусавя. Очень сносно, даже неплохо сыграл. Парень имел задатки музыканта. Я очень заинтересовался исполнением и незаметно для себя вылез на первый план.
— А что ты еще умеешь? — спросил его.
— Естедей Битлов.
Шило старательно попытался воспроизвести сложную композицию Битлов, напевая под нос. Получилось не ахти. Не доканчивая, перескочил на незнакомую русскую песенку, по стилистике напоминающей раннюю «Машину Времени». Оказалось, что я угадал. Незнакомая песня называлась «Продавец счастья». Пацаны с удовольствием подпевали. Подростковые голоса очень органично сочетались с немудрящей песней. За ней последовала «Ты или я». Эту уж я знал. «Солдат», «Наш дом», «Битва с дураками» — все знаменитые песни этой группы. Еще одна неизвестная для меня, про замки в небе. Пацаны смотрели влюбленными глазами на Шило, Сашку Шиловского, длинного, узкоплечего восьмиклассника, с тонкими нервными пальцами, порхающими мотыльками по струнам. Чем-то он напоминал юного Кеану Ривза. По памяти Чики, парень учился неплохо, но предпочитал общение со шпаной.
Из полуприглушенной радиолы полилась знакомая мелодия. Дип Перпл играл свою известнейшую композицию «Дым над водой». Я невежливо прервал Шило, проорав по английски:
— Смоук он зе уоте.
И жестом показывал желание прибавить звук. Звук усилили, но шорохи и скрипы сводили эффект к минимуму. Музыка с трудом продиралась к нашим ушам. Песня окончилась, на волне заговорили по-немецки. Звук сделали тише.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
