– Не волнуйся, мальчик, – шепотом успокоил его хозяин. – Это всего лишь голодный кит задумал проглотить солнце.
Протянув руку, чтобы погладить собаку, Джимми обнаружил, что ее нет. Нахмурившись, он оглянулся назад. Пес уже смотрел не на солнце, а в сторону севера. Проследив за взглядом собаки, Джимми только и смог, что изумленно выдохнуть:
– Боже ты мой!
Небо на севере, потемневшее от солнечного затмения, пульсировало, переливалось волнами и круговоротами всех оттенков синего цвета. Джимми сразу же понял, что он наблюдает северное сияние. Но он никогда еще не видел такой его интенсивности, да и время теперь было неподходящее. Огни кружились, завивались вихрями, и казалось, что в небе разлилось еще одно, сияющее, море.
– Эй, – завопил один из англичан, – а я думал, что в это время года северного сияния не бывает!
– Так и есть, – тихо подтвердил Джимми.
Англичанка, которую звали Эйлин, сделала шаг по направлению к Джимми. Казалось, что фотокамера намертво приклеилась к ее лицу.
– Какая красота! – восхищенно воскликнула она. – Это даже лучше, чем затмение!
Джимми ничего не ответил. Для инуитов возникновение северного сияния было всегда связано с различными предзнаменованиями и наполнено тайным смыслом. Северное сияние летом они восприняли бы как предвестие большой беды.
– Это что? – спросила Эйлин. – Земля действительно дрожит или мне только кажется?
Ответом ей был мощный подземный толчок. Остров содрогнулся всем своим огромным каменным телом. Эйлин с испуганным криком упала, оказавшись на четвереньках, и оба спутника бросились ей на помощь. Джимми не свалился лишь благодаря тому, что вцепился в деревянного идола.
– Что нам делать? – кричала Эйлин.
– Не волнуйся, – успокаивал ее один из мужчин, – мы отсюда выберемся.
Джимми смотрел на гряду островов, купавшихся в сверхъестественном свечении. «О боже!» – пронеслось в его мозгу, и он прошептал слова благодарности за то, что его сын находится далеко отсюда.
Самые дальние из цепочки Алеутских островов медленно погружались в пучину Тихого океана, словно опускающиеся под воду гигантские морские животные. Настал день, когда божества океана пришли, чтобы заявить свои права на эти клочки суши.
16 часов 44 минуты по тихоокеанскому
поясному времени (10 часов 44 минуты
по местному времени)
Аганья, владение Гуам
Стоя в зимнем саду губернаторского особняка, Джеффри Хессмайер с замиранием сердца смотрел на солнечное затмение. Хотя за двадцать шесть лет жизни ему уже приходилось наблюдать частичные затмения, полного, как теперь, он еще не видел. Остров Гуам потому и был выбран для проведения саммита, что находился в той узкой полосе на поверхности Земли, где только и бывают видны полные затмения.
Джеффри закончил набирать заметки госсекретаря Эллиота, размножил их, и у него еще осталось время, чтобы успеть к концу удивительного зрелища. Нацепив на нос дешевые темные очки, он стоял вместе с другими членами американской делегации у западных дверей зимнего сада. Китайцы столпились на противоположной стороне атриума. Казалось, что две эти группы все так же разделял Тихий океан.
Не обращая внимания на отчетливо ощутимое напряжение, царившее в атриуме, Джеффри любовался величественной солнечной короной, из которой в темное небо то и дело вырывались хищные огненные протуберанцы. В этот момент у его уха раздался голос:
– Восхитительно, не правда ли?
Джеффри обернулся и снова, уже во второй раз, увидел прямо за собой президента Бишопа.
– Господин президент! – Джеффри начал снимать очки, но глава государства остановил его.
– Не надо. Наслаждайтесь этим чудесным зрелищем. В следующий раз полюбоваться подобным нам удастся лишь через двадцать лет.
– Д-да, сэр.
Джеффри послушно вернул очки на переносицу.
Президент, тоже глядя в небо, негромко заговорил:
– Согласно китайским верованиям, солнечное затмение является предвестником кардинальных перемен в течении реки жизни – либо к лучшему, либо наоборот.
– Уверен, что к лучшему, – проговорил Джеффри, – причем для обоих наших народов.
Президент Бишоп похлопал молодого человека по плечу.
– Ох уж этот юношеский оптимизм! – проговорил он. – Вам следует пообщаться с вице-президентом. Вы могли бы поделиться с ним своей жизнерадостностью, а он с вами – гм, своим реалистичным взглядом на происходящее, – иронично хмыкнул президент, по всей видимости довольный своей шуткой.
Джеффри, однако, понял смысл этих слов. Вице-президент Лоренс Нейф имел особое мнение по вопросу о том, каким образом следует выстраивать отношения с одним из последних оплотов коммунизма. Публично поддерживая намерения Бишопа разрешить неурядицы с Китаем с помощью дипломатических средств, он тем не менее, оказываясь вдали от телекамер, ратовал за более агрессивный подход.
– Вам непременно удастся сгладить все противоречия, – сказал Джеффри. – Я в этом не сомневаюсь.
– Опять ваш чертов оптимизм! – Заметив, что госсекретарь жестами просит его подойти, президент снова похлопал Джеффри по плечу и с усталой улыбкой проговорил: – Похоже, настало время вернуться к штопанью прорех в американо-китайских отношениях.
Стоило президенту договорить, как земля под ногами стоявших задрожала. Джеффри почувствовал, как президент сжал пальцами его плечо. Оба мужчины отчаянно пытались удержаться на ногах.
– Землетрясение! – крикнул Джеффри.
Вокруг звенело бьющееся стекло. Джеффри задрал голову, прикрывая ладонью лицо от падающих осколков. Все стекла в губернаторском зимнем саду вылетели в один и тот же миг. Несколько человек из тех, кто находился у самых стен, теперь, израненные и окровавленные, сраженные обрушившимся на них дождем из битого стекла, лежали на полу.
Джеффри хотел было броситься к ним на помощь, но не захотел оставлять президента. На другой стороне атриума члены китайской делегации, стремясь найти убежище, ринулись внутрь губернаторского особняка.
Под ногами Джеффри возник и стал нарастать угрожающий гул. Стоявшая на столе ледяная скульптура лебедя разлетелась на мелкие кусочки.
Государственный секретарь в сопровождении двух дюжих агентов секретной службы пробивался к ним сквозь обезумевшую от ужаса толпу. Оказавшись рядом с президентом, Том Эллиот схватил его за локоть. Чтобы быть услышанным в грохоте разрушений и доносившемся из-под земли гуле, ему приходилось кричать:
– Давай, Дэн! Нужно возвращаться на борт номер один! Если этот остров разваливается на куски, я хочу, чтобы ты находился в безопасности!
Президент стряхнул его руку.
– Но я не могу… – начал он, однако не успел договорить.
Где-то на востоке раздался громкий взрыв, и в воздухе полыхнул огненный шар.
Первым заговорил Джеффри:
– Сэр, вы должны идти!
На лице президента Бишопа читалось напряжение и озабоченность. Джеффри знал, что этот человек служил во Вьетнаме и его было не так-то легко выбить из колеи.
– Ты должен! – подхватил Том. – Ты не имеешь права рисковать собой, Дэн! По крайней мере, ты не можешь позволить себе эту роскошь, после того как принес присягу, вступая в должность!
Президент уступил этому доводу. Звуки землетрясения нарастали, по стенам особняка побежали трещины.
– Ладно, пошли, – согласился он наконец. – Но я чувствую себя трусом.
Президент, сопровождаемый двумя телохранителями, направился к выходу из атриума, а госсекретарь повернулся к Джеффри и проговорил:
– Я приказал подать лимузин. Оставайся с Бишопом. Проследи, чтобы он любой ценой оказался в самолете.
– А… А как же вы?
– Я постараюсь собрать как можно больше членов нашей делегации и привезти их в аэропорт. – Прежде чем уйти, Элиот направил на Джеффри твердый взгляд и добавил: – Проследи за тем, чтобы самолет вовремя поднялся в воздух и президент не оказался здесь в ловушке. Нас не ждите.
Джеффри сглотнул застрявший в горле комок, кивнул и тоже поспешил к выходу.
