Мартовское утро выдалось ясное и теплое. Маша выбежала из дому и отправилась на метро в центр города. Ей хотелось обнять весь мир, прижать его к сердцу и расцеловать. Она вышла на Пушкинской и пошла вниз по Тверской.
Ее путь лежал к Манежу, где она рассчитывала найти себе плащ. Маша недавно получила свою вторую зарплату, расплатилась с квартирной хозяйкой Зинулей, и у нее осталось еще на еду, на плащ, на книжки и развлечения!
Она шла по улице, то и дело косясь на зеркальные витрины. Ей не нравились ее отражения. В них Маша видела щекастую девчонку с круглыми карими глазами и со светлыми волосами, собранными на затылке, в длинном темно-синем стеганом пальто, в прикольных белых ботинках и белых пуховых варежках.
В витринах разводили руками золотокожие манекены. В цветочных киосках продавали нарциссы и тюльпаны, а в одном магазинчике она увидела ломкие, рассыпчатые ветки мимозы и затосковала по дому. Маша решила зайти в магазин «Фарфор и хрусталь», чтобы еще раз оглядеть себя в зеркалах от пола до потолка.
Отражение опять ей не понравилось. «Да уж, Сережу Дубина мне не сразить», — расстроилась она. Особенно ее огорчили щеки, по-детски толстенькие и румяные.
Маша отправилась на выход и на сквозняке у стеклянных дверей столкнулась с Блумбергом.
Блумберг был директором компании «Фрейя», в которой Маша работала уже третий месяц — их познакомила Людмила Леопольдовна, непосредственная Машина начальница, когда принимала ее на работу. Блумберг, входя в магазин, поднял на Машу глаза и узнал ее.
— Здравствуйте, Вадим Оттович, — сказала Маша.
Блумберг был голубоглаз, с лицом немного одутловатым, но спокойным, еще лет пять, и можно будет сказать — пожилой человек. Он немного, по-интеллигентному, сутулился, и на нем было темно-синее весеннее пальто.
Они были одеты примерно в одной гамме.
— Привет, Маша, — улыбнулся Блумберг. Взял ее под руку и сказал: — Мне нужно купить подарок. Если вы не торопитесь, пойдемте со мной — поможете мне.
— Да я совсем не тороплюсь, — согласилась она. — Только даже не знаю, что тут продают. Я заходила в зеркало посмотреться. В посуде я не очень разбираюсь, разве что какую-нибудь безделушку могу посоветовать.
— Что вам нравится, то и выбирайте.
Маше понравились в отделе антиквариата фарфоровая балерина в розовом платье, блестящая коробочка в виде черепашки и стильная ваза для одного цветка в отделе подарков.
— А что вам нравится больше? — спросил Блумберг.
Маша указала на балерину. Она присела на корточки и сквозь стекло витрины еще раз рассмотрела клеймо старинного завода.
Блумберг расплатился в кассе, подождал, пока балерину заворачивали в бумагу, укладывали в коробку и завязывали лентой, а потом отдал коробку Маше.
— Это вам в подарок, — объявил он.
— Мне? За что? — испугалась она.
— В честь Восьмого марта, просто так, — засмеялся Блумберг. — Людмила Леопольдовна очень рада, что взяла вас на работу.
Он посмеивался над ней. Некоторое время они шли по улице вниз, было скользко, и Блумберг опять взял Машу под руку.
— Маша, можно пригласить вас в ресторан? Пообедать?
— Хорошо, Вадим Оттович, — согласилась девушка, — только я не очень есть хочу, разве что кофе.
Блумберг кивнул. С ним было очень легко и удобно ходить под руку.
Они свернули в переулок, потом еще раз повернули куда-то почти во дворы и оказались у опрятного крыльца со звонком и вывеской.
— Здесь хорошо кормят, — сообщил Блумберг.
Они разделись в гардеробе, и тут в коридор вышел небольшого роста юноша, который сначала показался Маше мальчишкой. Он кивнул ей, блеснув стеклами очков в тонкой оправе, поздоровался с Блумбергом и проводил их за столик с диваном около окна. У него была очень светлая кожа и очень темные волосы, яркие глаза и черные брови, и был он весь небольшой, чистенький — будто только что смахнул все пушинки с пиджака и провел по волосам расческой.
Бесшумный юноша исчез, а вместо него появился официант, тоже невысокий, но розовощекий и крепкий блондин в белейшей рубашке, длинном фартуке и с бабочкой у горла. Стол быстро оброс сначала салатами, потом горячим, и Блумберг принялся угощать Машу — он заказал ей то же, что и себе, и Маша глазом не успела моргнуть, как обнаружила себя уплетающей вкуснятину за обе щеки.
— Ну что, треплет тебя Людмила Леопольдовна с утра до ночи, как тузик грелку? — посмеивался Блумберг. — С ней по-другому не выйдет.
— Она же меня учит, учит работать, — отозвалась Маша.
Блумберг смотрел на нее и радовался весне, ощущению побега. Сегодня, неожиданно и даром, выдалось такое отличное утро — он встретил на улице Людину помощницу, подарил ей куклу, а теперь обедал с ней вместе и так живо видел перед собой Люду — девчонка немного, незаметно для себя, набралась ее слов и привычек. Называть Люду Людмилой Леопольдовной было чудно и чуть щекотало ему горло.
«Девчонка в восторге от Люды. У Люды все же поразительный нюх на людей», — думал Блумберг. И ему казалось, будто бы он провел два часа именно с Людой.
«Если бы я была постарше и на свете не было Людмилы Леопольдовны, я обязательно влюбилась бы в Блумберга», — сожалела Маша. Ей очень нравилась ее начальница, и она еще при знакомстве заподозрила Блумберга в чувствах к Людмиле.
Они пообедали, Блумберг ждал счета. Маша оглядывала ресторан и вдруг заметила, что у дверей в недра заведения стоит парень, похожий на мальчишку, и смотрит на нее. Парень быстро отвел глаза и куда-то исчез.
— А кто этот мальчик в очках? — спросила она.
— Это, детка, Леонид, хозяин ресторана, — ответил ей Блумберг. Он отбил все ее попытки принять участие в оплате счета и помог одеться у гардероба, не доверив этого гардеробщику.
Когда они вышли на улицу, мир неуловимо изменился. Был уже день, а не утро. «Вот и день прошел наполовину, еще полдня и ночь, еще день и ночь, и я увижу ее», — пронеслось в голове у Блумберга.
«Купил мне подарок, кормил как ребенка, — думала Маша, — меня коснулась чужая любовь и ни за что ни про что обогрела, — как все неправильно на свете! У Блумберга на пальце обручальное кольцо, а у Людмилы нет никаких колец. И детей у нее все еще нет. Неправильно и несправедливо все это. Блумберга надо поженить с Людмилой, вот что!»
Они попрощались, Блумберг пошел к машине, а Маша — к Манежной площади.
«Прекрасный трактирщик, — подумала она про Леонида. — Интересно, сколько ему лет?»
«Прекрасная садовница, значит, — хмыкнул Леонид, который слышал обрывки их разговора в полупустом ресторане, — надо же, а с виду совсем школьница». — И он зачем-то покосился на визитки в коробочке, в которой в том числе покоилась и визитка «Фрейи», где он заказывал цветы для своего ресторана.
Маша обошла уровень за уровнем весь Манеж, а подходящий плащ ей так и не попался на глаза. Она устала от тесных примерочных, бирок с ценами и взглянула на часы.
— Мама дорогая, уже шесть с половиной! — охнула Маша и спустилась в нижний ярус, чтобы перекусить и обдумать все, что она увидела. И тут прямо с витрины глянул на нее плащ, который ей сразу же понравился.
Маша зашла в магазин, примерила свой размер и обдумала цену. Плащ был то, что нужно! Она расплатилась, взяла покупку и пошла отдыхать в зал с кафешками.
Вокруг было полно народу ее возраста, но все сидели парочками или шумными компаниями. В крайнем случае за столиком две девчонки-подружки болтали о покупках и приятелях. «У меня совсем нет друзей, — загрустила Маша за своей колой и ломтиком пиццы. — Совсем нет друзей в этом городе. Да и кто захочет со мной дружить — то я на работе, то учиться надо».
Маша решила, что завтра воскресенье, и она прямо с утра позвонит в Сочи Ленке, своей подружке, и наговорится с мамой. «Зато день был хороший — и погода, и Блумберг со своим рестораном, и плащ — вот он плащик, нашелся все-таки! Кто ищет, тот всегда найдет», — привела себя в хорошее настроение Маша и решила: коли день для учебы загублен, надо пойти в кино, в большой развлекательный центр.
Во время сеанса Маша трижды всплакнула, переживая за героев, и осталась очень довольна картиной. В фильме было все: путешествия, приключения, любовь, стрельба и погони. Она нечасто ходила в кино — экономила. «Расскажу Жанночке, что понравилось, она тоже любит такие фильмы, и плащ ей покажу — хотя плащ Жанна сто пудов не одобрит», — думала Маша, возвращаясь домой на метро. Было уже довольно поздно, но она не устала. Дом находился всего в пяти минутах ходьбы от станции метро по светлой улице, и Маша энергично припустила к подъезду. Она бегала, вместо того чтобы ходить, когда ее распирали чувства.
Маша поднялась на лифте на свой этаж, еще с улицы увидев, что свет в окнах Жанны не горит. На часах была полночь с минутами. «Наверное, уже спит, — подумала Маша. — Ну и ладно. Покажу ей новый плащ завтра».
