Всю первую половину дня он провел в поисках разгадки того, что приключилось с ним вчера. Он перебрал в памяти все необычные заболевания, о которых читал или слышал, переворошил подшивки научно-популярных журналов… Ничего, что хоть чуть-чуть проливало бы свет на события вчерашнего дня!
Вторую половину дня он пролежал в кровати. Однако ангина, которую он прихватил-таки на той холодной скамье, оказалась несильной, и в пятницу, в половине девятого, он уже сидел у себя в кабинете.
С некоторой неловкостью вспоминал Иван Сергеевич свои опыты со стаканчиком, которые провел сегодня поутру, перед тем как побриться.
…Путем долгих и утомительных аналитических операций придя к выводу, что первопричиной всех зол, испытанных им, была именно эта злосчастная алюминиевая посудинка, Иван Сергеевич решительно приступил к проверке своего вывода. Он долго вертел в руках нехитрую принадлежность бритвенного прибора, ощупывал, осматривал, даже разок лизнул зачем-то… Потом вскипятил воду, налил кипятку в стаканчик и держал его в руке до тех пор, пока не заныли пальцы от боли. Тогда лишь поставил стаканчик на стул в кухне, а выждав две-три минуты, перенес его в ванную. Потом неспешно вернулся на кухню, всячески понуждая себя думать только о том лжестаканчике, который ждет его там, на стуле… Увы! Лжестаканчика не было..
Не появился он и после повторных опытов. И даже после того, как увлекшийся экспериментированием Иван Сергеевич накалил стаканчик на конфорке газовой плиты. Единственным следствием излишне горячего эксперимента явились лишь красноватые припухлости на обожженных пальцах…
Да, он уже полностью отчаялся в своих поисках истины.
И вдруг… Неожиданная догадка пришла вдруг ему на ум.
— Так-так-так… Спокойно!… — приказал он себе, боясь упустить кончик слабенькой нитки ведшей, казалось, к полной разгадке происшедшего.
… Своего двойника в сквере на скамье он увидел после того, как внутренне подготовился к подобному зрелищу. Да, ведь оборачиваясь он уже ясно представил себе самого себя, сидящего в глубокой задумчивости на этой проклятой скамейке. Представил — и увидел… А то первое происшествие, с которого, собственно и началась эта история, — затылок в зеркале. И там было то же самое. Ведь он хорошо помнит, что, бреясь, думал — пора сходить в парикмахерскую. Ну, конечно! «Эка, вихры какие отрастил…» — это же его собственная мысль!..
Да, видимо, он столкнулся с каким-то неизученным видом галлюцинаций. Представил — и увидел… Так было и со вторым стаканчиком, — где-то в голове подспудно возникло, по-видимому, воспоминание о реальном факте, имевшем место незадолго перед этим. Уже подавно так появился третий стаканчик — на стуле в кухне. И таинственный незнакомец в пижаме — это он сам, увиденный как бы со стороны: присев над появившимся неожиданно вторым стаканчиком он, помнится, поймал себя на непроизвольной мысли о том, до чего нелепо выглядел бы в этой позе для окружающих, появись они в это время.
Сложнее как будто с событиями в отделе… Да нет, это лишь так кажется!
Пепельница на столе была сдвинута в сторону, и телефон стоял не на обычном своем месте, — из этого он заключил тогда, что на столе кто-то сидел… Так появился двойник Софьи Андреевны. Что же до пресловутого заявления Беликова об уходе из отдела, — его могло и не быть. Да, наверно, и не было… А был лишь плод воспаленного воображения: ведь начальник отдела отлично знал о настроениях этого молодого и далеко не бесталанного инженера…
Иван Сергеевич вспомнил обидные слова Беликова, и — странное дело — они уже не показались ему обидными. Перед мысленным его взором встали ряды плотных асбестовых мешков, пачки грубовато пошитых, но таких удобных в работе рукавиц, вереницы огнеупорных костюмов… Беликов в общем-то прав…
От автора.
Я рассказал эту историю моему знакомому — научному работнику. Он заинтересовался и высказал мысль, что вряд ли дело в стаканчике, хотя, быть может, тот — первый — непроизвольный ожог и явился своеобразным толчком, катализатором… Суть, видимо, в том, что способность видеть прошедшее появилась у Ивана Сергеевича, когда он впервые в жизни, вероятно с большим опозданием, ощутил неодолимое желание критически разобраться в самом себе. Где-то, на какой-то стадии формирования этой потребности он стал очевидцем поразительных видений.
— И еще я подумал, — сказал мой знакомый, — что у некоторых из нас есть возможность пережить такие удивительные приключения, увидеть в зеркале свой нестриженный затылок, образно говоря. Делу это, наверное, не помешает. А что касается наук, то я хотел бы попросить всех, желающих испытать нечто подобное тому, что испытал Иван Сергеевич, подробно описать и свои ощущения, и свои действия, и безусловно, все детали, сопутствующие эксперименту. Быть может, мы стоим на пороге большого открытия…
Я пожал плечами, — все возможно…
Рисунки В. Бубенщикова
---
Журнал "Уральский следопыт" № 10, 1966 г.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
