– Войтек, ты уже написал?
– Ннне-ет, то есть не совсем, – пробормотал Войтек, пытаясь высушить кляксу промокашкой и бросая на Петрека укоризненные взгляды. Но Петрек продолжал смотреть в окно.
– Петрек! – воскликнула пани Маковская. – Почему ты не пишешь?
Продавец Шаров стоял с поднятой головой и продолжал дружески махать рукой, а шары казались ещё больше и ярче, чем обычно.
– Так почему же ты не пишешь? Через десять минут будет звонок! – Пани Маковская приближалась к ребятам.
– Может, у него болит голова, – предположила Юлька из среднего ряда.
Пани Маковская быстро обернулась к ней.
– Ты что, Юля, адвокат? Петрек, наверно, и сам может сказать.
– Нет, я ничего; только он жаловался на перемене,- пробормотала Юлька, покраснев до ушей.
Весь класс разразился смехом.
– Тихо! – крикнула пани Маковская.
Юлька склонилась над тетрадкой и стала быстро-быстро писать. Немножко нехорошо получилось с этой защитой, но ведь она хотела как лучше. Теперь девчонки будут дразнить, что она выгораживает мальчика, им невдомёк: если она принадлежит к Команде Героев, то должна защищать вождя. У Юльки были свои понятия о чести.
Между тем пани Маковская снова обернулась к Петреку, который всё ещё смотрел в окно.
– Что с тобой, Петрек? Плохо себя чувствуешь?
– Он махнул мне рукой, – прошептал Петрек, пытаясь поделиться с учительницей поразительной новостью. Но пани Маковская смотрела на него с величайшим удивлением, явно ничего не понимая.
– Кто махнул тебе рукой?
И, повернувшись к классу, повторила строго:
– Кто махнул рукой? Кто машет на уроке? Признавайтесь немедленно! Что за поведение?
– Это не в классе! – пробормотал Петрек. – Это…
Он хотел сказать, что это Продавец Шаров, но быстро опомнился. Нет, такие вещи нельзя говорить при всём классе, тем более при Космале и его дружках. К счастью, Космаля не понял, что речь шла о Продавце Шаров, и, желая скомпрометировать Петрека, пропищал тонким голосом:
– Ябеда!
Пани Маковская не расслышала этого и только сказала Петреку:
– Что с тобой сегодня происходит? Сиди спокойно, Петрек.
– Я из-за него не могу сосредоточиться, – заявил, воспользовавшись случаем, Космаля. – Он мне мешает! Я тут наделал ошибок.
– Спокойно, спокойно! – Пани Маковская подняла руку. – Если ты, Космаля, такой чувствительный, то научись сначала сам сидеть, как полагается. – И добавила: – Ну, ребята, кто кончил, сдавайте тетради. Остальное соберут Петрек и Юля.
Как-то так получилось, что звонок зазвенел именно в тот момент, когда Петрек записывал последние слова. Он ещё раз взглянул на улицу, но Продавца Шаров уже не было. «Может, будет завтра», – утешил себя Петрек и быстро встал, чтобы собрать тетради. Протянул руку за тетрадкой Войтека, но тот всё ещё пробовал стереть чёрную жирную кляксу.
– Войтек, – шепнул Петрек, – давай. Учительница велела собрать.
– Ну и что, что велела! – зло проворчал Войтек. – Видишь же, что случилось. Ещё влепит мне пару за эту кляксу.
– Петрек! – раздался голос пани Маковской (поскольку у Петрека была пятёрка по географии, учительница считала его достойным доверия и поручала ему все дела, связанные с уроками в их классе). – Петрек, – повторила она, – когда соберёте тетради, отнесите их вместе с картой в учительскую. Юля тебе поможет. – (У Юльки была пятёрка с минусом, и потому она тоже заслуживала доверия).
– Хорошо, – быстро ответил Петрек и шепнул Войтеку: – Слушай, я бегу с картой, а Юлька будет собирать тетради. Ты отдашь последним.
Юлька испугалась.
– Послушай, Петрек, я не могу тебе сегодня помочь, у меня музыка, надо мчаться домой. Я только соберу тетради, а отнеси уж ты сам, ладно?
Космаля стоял рядом и с усмешкой прислушивался к их разговору.
– Придётся тебе, Петрек, побегать, – процедил он сквозь зубы. – А то, как бы Юлька не заплакала!
Сунув руки в карманы, он окинул обоих недобрым взглядом и вышел из класса.
– Противный мальчишка, – пробормотала Юлька, – каждому готов сделать гадость!
– Не обращай на него внимания! – крикнул Петрек и помчался в учительскую. Он поставил карту в угол и уже бежал по коридору в сторону класса, когда на полдороге встретил Войтека с тетрадями и портфелями.
– Отлично, – обрадовался он, – что ты взял и мой портфель. Быстро отнесём в учительскую тетради, оставим их в шкафу пани Маковской – и сразу домой!
– Хорошо! – согласился Войтек. Он уже утешился и забыл о злополучной кляксе. – Только… знаешь что? Забежим вместе в библиотеку. Мне надо там кое-что взять. Выйдем тем, другим ходом, будет даже быстрее.
Итак, в тот день Петрек вышел из школы другим ходом. Но Космаля этого не знал.
7. «УХО! ДЫНЯ! СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ»
Космаля стоял у главного подъезда школы, спрятавшись за выступом стены, и уже начинал нервничать. Что такое? Все уже вышли из школы, а почему этот Петрек не появляется? Небось, возится там со своими книжками и тетрадками. Вот уж будет ему сюрприз! Пусть знает, что Космалю надо уважать. Космаля – это Космаля! Вождь Команды Силачей, которая никого не боится. А если что, может и проучить. Но почему его до сих пор нет? Юлька давно уже выскочила: спешила на музыку, а Петрек должен был выйти следом. Ну, ничего, терпение… Никуда не денется. Когда будет выходить, обязательно пройдёт мимо этого выступа, и всё получится отлично. Будет Петреку сюрприз! Пусть покажет, какой из него вождь Команды Героев.
И Космаля ехидно усмехнулся.
Тут он услышал шаги.
«Ага, топает наконец», – подумал он и стремительно выскочил из-за выступа с громким криком:
– Ухо! Дыня! Сто двадцать пять!
Крикнул и оторопел. Вместо ожидаемого Петре-ка перед ним стоял довольно крупный мужчина в странной шляпе-котелке и с красным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Под мышкой он держал палку, к которой была прицеплена связка разноцветных воздушных шаров.
«Что это за тип? Наверно, тот самый Продавец Шаров! – подумал Космаля. – Вот это да! Ну я и попался!»
– Что ты сказал? – спросил низким, немного хриплым голосом Продавец Шаров.
– Нет, это я сам себе! – пробормотал Космаля.
– Себе? Правда? – Продавец Шаров рассмеялся, как показалось Космале, довольно неприятно.
– Так, значит, ты сказал это сам себе? – продолжал Продавец Шаров. – Странно, очень странно! Значит, ты сам себя вызвал? Так? Очень интересно.
О-очень! – повторил он, растягивая слово. – Ну, так что же, не стесняйся! Ведь ты должен выполнить вызов! Думаю, что для вождя Силачей это не так уж трудно. Начинай!
– Как… как… как это – начинать? – заикаясь, пробормотал Космаля. Чувствовал он себя преглупо.
– Если не ошибаюсь, ты крикнул вызов: «Ухо, дыня» – и так далее. Человек чести должен его выполнить даже по отношению к самому себе. Или ты не согласен?
– Я сейчас ужасно спешу, – стал выкручиваться Космаля.
– Ничего. Надеюсь, ты быстренько сделаешь то, что полагается.
– Знаете… мне уже надо идти…
И Яцек Космаля сделал движение, словно собираясь удрать.
– Стой, братец!
Продавец Шаров загородил ему дорогу палкой с шарами. А они вдруг стали расти, множиться, и получилось что-то вроде цветной стены, которая отгородила Космалю и Продавца Шаров от улицы.
– Пустите меня! – захныкал Космаля. – Меня мама ждёт!
– И вовсе не ждёт, ты всегда опаздываешь. Чем скорее выполнишь своё же задание, тем скорее пойдёшь домой. Ты ведь ещё никому не прощал вызова?
Дело оборачивалось худо.
– Ну так что? Я должен скакать, как дурачок? – спросил Космаля невежливо, видя, что выкрутиться не удаётся.
Продавец Шаров глянул на него так пронзительно, так грозно, что Космаля понял: придётся послушаться.
– Ну, скачи, братец.
Без всякой охоты Космаля схватился левой рукой за ухо, правой за нос и стал подскакивать на правой ноге. Продавец Шаров стоял рядом и считал подскоки:
– Один, два, три, четыре, пять…
– Больше не могу! – проговорил, запыхавшись, Космаля при тридцатом подскоке.
– Как это – не можешь! Мне показалось, ты назвал большее число… Так-то ты выполняешь вызов?
Не оставалось ничего иного, как скакать дальше. Но когда Яцек дошёл до пятидесятого подскока, он остановился, тяжело дыша.
– Что это ты перестал скакать? – сладким голосом спросил Продавец Шаров.
– Я столько и должен был, – зло проворчал Яцек.
– С честностью у тебя плоховато. Я прекрасно слышал, как ты сказал: сто двадцать пять. Это, во-первых. А во-вторых, сам знаешь, что вызывал ты не себя – не так уж ты, братец, глуп, – подкарауливал ты кого-то другого. Не выкручивайся. Я даже могу сказать тебе, как этого мальчика зовут. И он, хоть меньше и слабее тебя, должен был скакать сто двадцать пять раз, не так ли? Ты ведь знал, что это слишком трудный вызов. Ну, так как? Поскачешь ещё?
