его лекциях? — спросил я Корзинкина.
— Много раз, — ответил он. — И тебе не возбраняется.
— Слушать лекции в военной академии?
— Зачем обязательно в академии? — возразил Петр. — Можно в Коммунистической аудитории Московского университета, или в Политехническом музее, или в ЦДКА, или на заводах… Карбышева слушают не переводя дыхания. Любой зал переполнен до отказа. А в чем его секрет? В глубоком знании предмета. В умении самые сложные проблемы изложить просто, ясно, образно и интересно. Одарен талантом лектора, педагога, популяризатора. Пятнадцать лет в главных военных академиях! Сам сосчитай, сколько выпустил командиров…
Корзинкин знал о моих планах. Он дал мне номер домашнего телефона Дмитрия Михайловича и стал уверять, что ему можно звонить и вечером, и в выходной… Не позвонил. Не собрался. Помешали срочные редакционные задания, командировки. Все откладывал беседу с Карбышевым, пока внезапно не вспыхнул пожар Великой Отечественной войны…
17 августа 1946 года в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Еще кровоточили раны, полученные в войну, и невыносимо острой была боль утрат и потерь. И вот еще одна горестная весть о новой утрате и о подвиге, который совершил пламенный советский патриот.
Указ гласил: «За исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне, присвоить посмертно звание Героя Советского Союза генерал-лейтенанту инженерных войск Карбышеву Дмитрию Михайловичу».
Прометей
Он стать героем не стремился,
Но с правдой ощущал родство,
Ведомый ленинскою мыслью
И зовом долга своего.
Петрусь Бровка
Написано много книг, документальных и художественных, сняты фильмы, посвященные героической жизни и не менее героической гибели Д. М. Карбышева. Есть много воспоминаний бывших узников концентрационных лагерей, в которых прослежен долгий и мучительный путь генерала-героя по десяти кругам фашистского ада. Не повторяя их, остановимся лишь на отдельных вехах этого пути, послушаем некоторых очевидцев, ознакомимся с первыми, самыми достоверными документами, на основе которых Дмитрий Михайлович посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Война застигла Карбышева в Гродно, в разгар напряженной работы по инспектированию оборонительного строительства вдоль нашей западной границы. Он выполнял специальное — задание Генерального штаба и поручение своей академической кафедры. Собственно, у него уже собралось достаточно материала для доклада в наркомате и сообщения на кафедре. Можно было возвратиться в Москву. На этом настаивали военачальники округа. Никто не вправе был упрекнуть генерала за такой шаг.
Но так поступить Карбышеву не позволила… совесть. Кристально чистая внутренняя совесть, которую нельзя обмануть, ввести в заблуждение, усыпить. Совесть воина и патриота, испытанного войнами. Совесть коммуниста, верного и неколебимого в своих убеждениях, в своей правоте.
Эта совесть властно повелела ему остаться с теми, кто вступил в смертельную схватку с ненавистным, и коварным врагом. Ведь многие из них были его учениками. А настоящий учитель не может оставить своих питомцев в беде. Сам воспитывал в них преданность высоким идеалам, взаимную выручку, верность Родине.
И он остался.
Генерал-лейтенант Якуб Джангирович Чанышев:
— В первый день войны я оказался со слушателями первого курса Военной академии имени М. В. Фрунзе на рекогносцировке в районе Гродно — Осовец. Мне, начальнику курса, необходимо было срочно вернуться в академию. На нескольких машинах мы проехали по горящему мосту через Неман. Попали в штаб 10-й армии. Тут я встретил Дмитрия Михайловича Карбышева и предложил ехать с нами в Москву. Он наотрез отказался…
Начальник инженерного управления Западного особого военного округа генерал-лейтенант инженерных войск Петр Михайлович Васильев:
— …Вечером 22 июня мы в 18–19 часов переехали на командный пункт армии в местечко Мосты. На другой день я предложил Дмитрию Михайловичу вернуться со мной в Минск, в штаб округа, а оттуда отправиться в Москву. Но Карбышев твердо сказал:
— Я солдат, а солдату в такой момент уезжать нельзя. Я не могу бросить фронт.
…Я уехал в Минск в 14 часов 24 июня. Дмитрий Михайлович остался на КП…
Подвиг героя не может кануть в Лету, исчезнуть, быть забытым. Он вечен. Теперь уже всему миру известно, какой стойкостью обладал генерал коммунист Карбышев. Попав в руки врага контуженным, в бессознательном состоянии, Дмитрий Михайлович, по свидетельству очевидцев, вел себя непреклонно и мужественно, поднимал дух и укреплял веру в победу советского народа у всех узников концентрационных лагерей.
Июль — август 1941 года. Лагерь Острув-Мазовецки на польской земле. Здесь Дмитрий Михайлович встретился со старшим лейтенантом Владимиром Герасимовым.
— Надо прорываться к своим, — убеждал его Карбышев. Он призывал узников бороться с фашистами, готовить побеги. Известно, что в этом лагере было несколько случаев побегов узников как раз в те месяцы, когда там находился советский генерал.
Сентябрь 1941 года. Сочтя опасным дальнейшее пребывание Дмитрия Михайловича в Острув-Мазовецки, его пересылают в концлагерь Замосць. Вместе с ним в гитлеровском плену томятся тысячи наших бойцов и командиров. Те немногие, кто уцелел, в один голос называли Карбышева своим спасителем. Старший лейтенант Петр Кошкаров, один из героических защитников Брестской крепости, говорил:
— Дмитрий Михайлович поддерживал в людях твердость духа. Он стал для нас символом железной воли, несокрушимой убежденности в нашей победе.
«Его оценки военных действий, — вспоминали другие узники, — всегда были верны, а прогнозы сбывались, как будто он вершил судьбы войны. Он видел дальше нас всех, открывал глаза на очень многое…»
И в Замосць по призыву Карбышева начались побеги; группа заключенных повела подкоп из пустовавшего барака в сарай, который принадлежал живущему близ лагеря поляку.
А Карбышева поторопились загнать в глубь Германии, в Баварию, в «офлаг ХIII-Д». Этот офицерский лагерь, отделенный от солдатского, находился вблизи линии Зигфрида, которую хорошо знал Дмитрий Михайлович. Благодаря этому расположение фашистского «секретного лагеря» стало известно всем пленным.
Здесь состоялась вторая встреча Карбышева с Владимиром Герасимовым.
— Не попытаться ли мне перейти в солдатскую половину лагеря? — советовался старший лейтенант с Дмитрием Михайловичем.
— Попытайтесь. Основное сейчас — сохранить честь советского воина. Ведь мы лишь временно вышли из строя… — И генерал просил запомнить и передавать всем неписаные правила поведения советских людей в фашистском плену, которые он составил.
Вот они:
«1. Организованность и сплоченность в любых условиях плена.
2. Взаимопомощь. В первую очередь помогать больным и раненым товарищам.
3. Ни в чем не унижать своего достоинства перед лицом врага.
4. Высоко держать честь советского воина.
5. Заставить фашистов уважать единство и сплоченность военнопленных.
6. Вести борьбу с фашистами, предателями и изменниками Родины.
7. Создавать патриотические группы военнопленных для саботажа, вредительства и диверсий в тылу врага.
8. При первой возможности совершать побеги из плена.
9. Оставаться верными воинской присяге и своей Советской Родине.
10. Разбивать миф о
