– Как вы оцениваете свои отношения с дочерью, судья Харт?
Как ни была Грейс испугана и растеряна, она все же удивилась. Такой неожиданный поворот в разговоре имел целью еще больше усугубить происходящий кошмар. Она снова облизнула губы.
– Как хорошие… как очень хорошие большей частью. Конечно, мы иногда расходились во мнениях… когда она подросла. Проблема тинейджеров, вы понимаете, но…
В парадную дверь постучали. Оба – и Зелински, и Грейс – одновременно вскочили.
– Я открою!
Уронив медвежонка на тахту, она поспешила в холл. Полицейский последовал за ней.
Стук повторился, пока Грейс поворачивала бронзовую ручку, источавшую холод. Затем она потянула ее на себя, и тяжелая дверь отворилась. На крыльце горел свет – он горел сейчас везде, по всему дому, и соседи, несомненно, гадали, что у нее стряслось.
В ярком освещении она разглядела мужчину, который смотрел на нее через старомодный защитный экран из плотной стальной сетки. Он был выше шести футов ростом, черноволос. Густая темная борода скрывала нижнюю часть его лица. Его фигура выделялась четким силуэтом на фоне садовых фонарей. Одет он был в армейскую куртку и джинсы.
– Миссис Харт? Судья Харт? – Его взгляд переместился за ее спину. Он узнал Зелински, слегка кивнул ему и снова уставился на Грейс.
– Да. В чем дело? – Ее рука невольно схватилась за горло. Явился ли этот человек с плохой вестью? Она знала, что так всегда бывает, когда на пороге дома появляется коп. «Господи, пожалуйста, – молила она. – Только не Джессика».
– Детектив Доминик Марино. Полиция графства Франклин. У меня в машине находится молодая леди. Похоже, что это ваша дочь.
– Что?!
Невероятное облегчение, словно волна, вознесло ее наверх, сделав тело невесомым. На какой-то момент Грейс пришлось схватиться за дверную ручку, чтобы не оторваться от земли. Ноги не держали ее, но все же она нашла в себе силы спросить:
– С ней все в порядке?
Не выслушав ответа, Грейс распахнула дверь, задев пришельца плечом, и устремилась мимо него к стоящей на проезжей части улицы машине.
Он повернулся вслед удаляющейся женщине и с опозданием ответил:
– Относительно…
Ветер унес его голос, и он не достиг ушей Грейс.
Она проигнорировала полицейскую машину с мигалкой. Та стояла здесь уже давно – на ней прибыли Зелински и Эйрис. Рядом припарковался изрядно побитый голубой «Камаро». Грейс подергала запертую дверцу со стороны водителя, затем наклонилась, всматриваясь сквозь боковое стекло в неосвещенное нутро машины.
Разглядеть что-нибудь там было сложно.
Мужчина в коричневой кожаной куртке, приоткрыв дверцу с противоположной стороны, вылез из машины и выпрямился, небрежно опершись рукой о крышу. Она открыла рот, чтобы заговорить с ним, но он ее опередил:
– Если это ваша дочка там, внутри, то советую вам впредь получше за ней присматривать. Сколько ей? Четырнадцать? Пятнадцать? Ей надо быть в своей кроватке ночью, а не шляться по улицам.
Ошеломленная его грубостью и высокомерным, поучительным тоном, Грейс беспомощно моргала, не зная, что ему ответить. Он мало был похож на полицейского, как и тот, кого Грейс видела на крыльце. Один с бородой, другой нет, но оба выглядели как-то несолидно. Способны ли они разобраться в истории с Джессикой?
– Пожалуйста, отоприте дверцу, – попросила Грейс, как только вновь обрела дар речи.
Мужчина нырнул обратно в машину, и в салоне тускло засветилась лампочка.
Джессика скорчилась на заднем сиденье, занимая лишь малую его часть. Голова ее откинулась на подлокотник, разделяющий сиденье пополам, волосы разметались, глаза закрыты, одна рука бессильно свесилась. Она спала или была без сознания, и только застегнутый ремень безопасности удерживал ее на сиденье.
Страх, отпустивший было Грейс на несколько коротких мгновений, вновь захлестнул ее. Он лишь приобрел новую форму.
– Джессика! – позвала Грейс и вновь безуспешно подергала дверную ручку. Затем постучала в окошко. – Джессика!
Дочь никак не реагировала. Скудное освещение салона все же позволяло Грейс разглядеть неестественный румянец на ее щеках. И без того тонкое девичье личико обострилось, глаза запали, полуоткрытые губы Джессики пересохли и потрескались.
– Джессика! – повторила Грейс в отчаянии, а затем воскликнула: – Отоприте же дверь наконец!
На этот раз это звучало как приказание копу, – а она предполагала, что человек у машины все же полицейский, а не какой-нибудь посторонний. Он наблюдал за ней, ни разу не шевельнувшись, чтобы ей помочь. Когда они встретились взглядом, его лицо не выразило ничего, кроме каменного равнодушия.
– Не паникуйте. Она всего лишь пьяна.
– У нее диабет, – сдавленно произнесла Грейс.
Она с трудом втянула в себя воздух. Ее легкие словно сжимали стальными обручами. Она могла взорваться, нагрубить, впасть в истерику, но ради Джессики пыталась владеть своими эмоциями.
Замок отчетливо щелкнул. Грейс рванула дверцу на себя, наклонилась и потрогала пышущую жаром щеку Джессики.
Дыхание со знакомым кислым запахом означало повышенное содержание сахара в крови. Этот запах смешивался с густым ароматом спиртного, который витал над Джессикой подобно облаку.
– Джессика! Джесс!
Встав коленями на сиденье, Грейс потрясла дочь за плечо. Ресницы дочери затрепетали.
– Мам? – последовал вялый отклик.
– Джесс!
Глаза Джессики вновь закрылись. Она отключилась. Грейс трясла ее, легонько шлепала по щекам.
– Джесс!
На этот раз девочка не отозвалась.
Дверца со стороны Джессики распахнулась.
– Ей-богу, леди, если она диабетик, то тем более вы не должны позволять ей шататься черт знает где!
Коп смотрел на Грейс с явным осуждением. Их разделяло безжизненное тело Джессики. Теперь Грейс впервые близко увидела его лицо. Он был черноволос, смугл, небрит и выглядел неряшливо. Его глаза сузились, встретившись с ее взглядом, густые брови нахмурились, сошлись на переносице.
– Это вопиющее пренебрежение своими родительскими обязанностями.
– Я ничего подобного ей не позволяла, – отчеканила Грейс. – Давайте обойдемся без нравоучений. Джессике требуется срочная медицинская помощь. Не поможете ли вы мне переложить ее в мою машину?
Внешняя сдержанность Грейс вовсе не соответствовала нарастающей в ней панике. Какое-то мгновение коп молча рассматривал ее.
– Садитесь. Мы отвезем вас. – Он хлопнул дверцей, отошел от машины и позвал: – Домни!
Грейс устроилась на заднем сиденье, приподняла и сжала в ладонях голову дочери. Кожа Джессики была сухой и немного шершавой на ощупь, как змеиная чешуя. Обычно такого Грейс не замечала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
