Когда мы смогли разглядеть нашу добычу получше, удивлению не было границ. Тело и голова статуи оказались не слишком выразительными, но и в них ощущалась какая-то сила. А вот руки… При взгляде на эти руки никто и не стал бы обращать внимание на все остальное.
— Не знаю, кто они были, — произнес я, — но, изображая своего бога, они высказали, пожалуй, больше здравого смысла, чем кое-кто из наших религиозных скульпторов или художников… Конечно же, они создавали бога по своему облику и подобию, но разве не так же принято и у нас? А эти руки?.. Мне кажется, они обожествляли человека-художника, человека-строителя, человека-мастера…
— Нет, — задумчиво произнес Карсон. — Нет, Билл. А вот мне кажется совсем другое. Они…
— Заткнись! — грубо оборвал его Мэннинг. — Сейчас надо думать о том, как бы доставить этого идола на корабль, а кто он такой — дело десятое… Проклятье, он весит примерно столько же, сколько каждый из нас! А сколько смогут уволочь эти рабочие?
Трутни-шаара некоторое время оживленно переговаривались друг с другом. Наконец они сообщили нам, что вес одного землянина — это предел грузоподъемности для четырех рабочих особей. Сами рабочие, пока велась эта дискуссия, судя по всему, вообще ни о чем не думали, терпеливо дожидаясь ее завершения.
Мэннинг заявил, что мы с ним должны быть доставлены к кораблю вместе со статуей, а Питер Карсон подождет у храма, пока четверо рабочих вернутся за ним. В конце концов, его ведь сюда никто не звал. Я считал, что вернуться на космодром лучше всем троим вместе, а потом прислать за добычей одного из трутней и бригаду носильщиков. Но сам Карсон положил конец спору, сказав, что он будет рад подождать здесь и что хотел бы еще немного обследовать храм. Мэннинг пожал плечами и сообщил, что Карсону придется внести свою долю в дело — по бутылке виски за каждый отрезок пути, туда и обратно.
Телепат-коротышка сверкнул глазами, но ничего не сказал. Когда мы поднимались с полянки, он сидел на земле с закрытыми глазами, прислонившись спиной к древним камням. На его круглом детском лице блуждало отсутствующее выражение; казалось, будто он к чему-то прислушивается.
Капитан и его первый помощник вовсе не обрадовались нашему возвращению без Карсона. В конце концов, оставление члена экипажа на чужой планете в одиночку граничит с преступным нарушением устава. Мэннинг пытался обратить всё в шутку, вспомнив старую головоломку о человеке, которому нужно было перевезти через реку волка, козу и капусту, когда лодка могла выдержать только два места груза. Но Старик счел, что ничего забавного здесь нет, так же думал и старший офицер. Он заставил Джорджа пообещать трутням-шаара и рабочим восемь бутылок виски, если те вернутся с Карсоном через три часа. Все это время он не отвязался от Мэннинга, грубо насмехаясь над его добычей.
— По крайней мере, из него может получиться прекрасная вешалка для одежды. — сказал старпом. — Сюда можно повесить целых три шляпы — одну на эту отвратительною голову, и по одной на каждую руку…
— Тот, кто изваял эти руки, продал душу дьяволу, — веско заявил Старик.
— Прекрасные руки! — возразил Мэннинг.
— Отвратительные руки, — поддержал капитана старший помощник. — Да и вся эта штуковина выглядит отвратительно. Я не стал бы держать ее дома даже в качестве вешалки.
Мэннинг вышел из себя и заявил, что золотые эполеты не делают их обладателя знатоком искусства. Старпом тоже разозлился и ответил, что хорошие космонавты — это вовсе не те, кто мнит себя искусствоведом. Старик же сказал, что мистеру Мэннингу представятся большие возможности подучиться и стать хорошим космонавтом во время остановок нашего судна на Клеге, Уиллоугби, Нью-Чешире, Уиттенфельсе и Дорадо, поскольку ни на одной из этих планет он не получит увольнительной на берег. Не получит увольнительной и мистер Темплтон, добавил он. Мистер Темплтон — то есть я — этому отнюдь не обрадовался, но ему хватило ума промолчать.
Затем он позволил нам идти. Мы затащили идола на корабль, в каюту Мэннинга, и крепко прнайтовили его в углу. Затем мы слегка выпили, и Мэннинг облегчил свою душу, пространно высказавшись по поводу наглых типов, что роются в чужих мозгах и без приглашения тащатся за добропорядочными людьми, а потом еще и накаркивают неприятности на товарищей.
К тому времени, как Карсон вернулся на корабль, Джордж уже успел воспылать к нему такой ненавистью, что не стал с ним разговаривать. Карсон в свою очередь тоже надулся и не стал разговаривать с нами.
Всё это выглядело сплошным ребячеством — особенно после того, как псионик все же дал понять, что имеет сообщить нам нечто важное.
Прошло некоторое время, и вот наконец-то настал тот день, когда мы, пронзив голубые небеса Земли, опустились на знакомые унылые просторы южно-австралийской пустыни, в Порт-Вумера. Наш корабль медленно осел на столбах пламени на свою стоянку и мягко коснулись земли. Люк чавкнул и открылся, на бетонное поле опустились сходни и по ним резво вскарабкалась традиционная в такой ситуации орда чиновников.
Среди них, конечно, имелись и таможенники. Они, как обычно, собирали таможенный налог за все те любопытные безделушки, что при вез с собой экипаж — большей частью дешевый хлам. Мы с Карсоном стояли в проходе, когда один из офицеров-таможенников зашел в каюту Мэннинга. Дверь была открыта, и мы увидели, как второй помощник показывает тому идола для инспекции.
— И сколько же вы заплатили за это, мистер Мэннинг? — спросил чиновник.
— За всё это — дюжину бутылок виски, — совершенно искренне ответил Джордж. Хотя на самом-то деле мы заплатили их за то, что нас отвезли к тому полуразрушенному храму, где мы и нашли это чудо.
— Да, — прошептал мне Карсон. — Храм…
Мы давно перестали дуться друг на друга, конец путешествия обычно несет с собой и прекращение всяческих ссор. — Между прочим, я многое узнал, когда вы оставили меня там. Адепты этого идола посещали храм тысячелетиями, и многие их мысли были там еще довольно сильны…
— Что же это за мысли? — спросил я.
— Очень приблизительно их можно перевести как «Богу — богово, кесарю — кесарево» — ответил он.
— Но ведь это же слова из Библии! — воскликнул я.
— Да, но именно эта мысль вовсе не является первоосновой ни одной из земных религий…
— Эти руки… — тем временем произнес офицер-таможенник. — В них что-то есть. Они что-то значат …
Он положил ладонь на одну из рук идола.
— Господи! — прошептал Карсон. — Прикосновение верующего, истинно верующего…
— Но что там может быть? — удивился я.
— Разве ты не понимаешь? Сила верующих всё время была здесь, она просто дремала в ожидании своего часа. Сейчас, вот увидишь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
