Шёпот умолк, ледяная хватка пропала, как будто намерено предоставляя свободу действий, а может, желая узнать, как поведёт себя Он.
Шаги приближались. Живые обходили дерево с разных сторон и, судя по умеренному хрусту веточек и шороху листвы, не подозревали, что сами превратились в жертв. Основной целью, мертвец уже отметил для себя юношу, шедшего ближе к дороге, хотя, конечно же, напасть из засады на опытного рубаку было бы куда выгодней, но напугать мужика удастся куда меньше, чем мальца, а это главное. К тому же, если шокировать парня, то откроется путь к дороге, и биться с мужиком вообще не придётся. Плохо другое, с противоположной стороны тракта лазают ещё двое охотников. Среди них слабых звеньев нет, старик — матёрый волк, его компаньон — здоровый детина, тупой и от того бесстрашный.
Мальчик вплотную подошёл к дереву, замер в полушаге от трупа и даже не посмотрев по сторонам, принялся что-то шарить за пазухой. Опытный муж, чуть углубился в лес и всматривался в чащу, так что тоже не заметил опасности.
Он смотрел на парня сверху вниз. Такой юный живой, так мало видел и узнал… Как много грусти принесёт в мир его смерть, и как много удовольствия она даст мертвецу.
— Дядя Шэд, камень совсем горячий, — громким шёпотом окликнул мальчик напарника, сжимая в руках белый амулет неопределённой формы.
— Смотри в оба, — откликнулся дядя Шэд из темноты.
Парень оставил амулет поверх куртки и, наконец, поднял взгляд на зомби. Этого момента Он ждал с упоением, смакуя каждое движение на лице горе-охотника. Наверняка малец уже видел ходячих мертвецов и даже атаковал их, но делал это исподтишка: пока основная команда сильных и опытных лезла в лоб, юный и слабый бил в спину. Встретившись с опасностью лично, бедняга выронил меч, рот распахнулся в немом крике, а глаза округлились, как у кота.
Напарник услышал тихий звук стали, коснувшейся земли, но помочь не успевал. Гнилая, перепачканная грязью рука, ухватила паренька за отвисшую нижнюю челюсть, и дёрнула вниз, с хрустом выворачивая суставы и выдирая язык. Парень не успел даже визгнуть, лишь пялился выпученными глазами на упавшую в листву часть себя. Вид хлынувшей изо рта крови окончательно лишил зомби рассудка. Гнилые зубы впились в лицо жертвы, вгрызлись в щёку, окрепшие руки рвали жёсткую куртку, без потерь справлявшуюся с грубыми ветвями и корягами.
Влага заполнила пасть мертвеца, но проснувшаяся вдруг жажда, не проходила. Мумки и боль юного создания ворвались в голову, выметая все мысли, догадки, вопросы и картины. Осталась лишь звериная радость.
Что-то дважды ударило в спину. Он почувствовал, как рука, у самого плеча, отделяется от тела и повисает на жилке. Дядя Шэд всё же пришёл на помощь мальчишке.
Зрелище отрубленной конечности и странное неудобство в спине, заставили зомби протрезветь. Резким движением отбросив конвульсирующее тело, Он, не оборачиваясь, кинулся прочь к дороге.
В лунном свете мертвец пронёсся через открытое пространство тракта, рыча и хрипя, как бешеный кабан. Отрубленная рука, безвольно болталась позади, охотник, что её отрубил, остался помогать умирающему товарищу.
— На вас идёт! — разнеслось из леса в спину мертвецу.
В овраге затрещали ветки — охотники выбирали удобные позиции.
Он не стал оббегать стороной их засаду, с разгона сиганул в гущу ветвей. Болтающаяся рука зацепилась за одну из сухих раскоряк и оторвалась, повиснув безвольной плетью. Самого зомби перекрутило, и в дно оврага он врезался головой. Старые кости затрещали, где-то в середине спины и у основания шеи надломился позвоночный столб. Но это не могло помешать мертвецу ловко подняться на ноги и, шатаясь, без руки и с запрокинутой головой понестись в чащу, куда указывали холодные пальцы, вновь взявшие контроль над разумом.
В шаге от зомби, арбалетный болт расщепил молодое деревце — охотник стрелял на упреждение. Он прыгнул в сторону, и следующий болт ударил в открывшийся ствол.
— Мррразь! Прыткий какой! — недоумённо воскликнули за спиной.
Через несколько минут погони, охотники отстали. Скакать ночью по лесу за неутомимым зомби — развлечение не для дилетантов.
Он замедлил шаг, повинуясь указаниям хозяина. Впереди ощущалась бескрайняя пустота, скорее всего лес закончится и начнутся поля. Чужая воля неуклонно тянула именно туда. Пыл минувшей стычки угас, стоило только оторваться от живых. Взбаламученная память медленно возвращалось к непрерывному вращению несвязных картин, как будто пыталась рассказать о чём-то, но никак не могла подобрать слова, и получалась тарабарщина. Но ему хватало и этих кусков, он следил за каждым из них, отыскивая что-нибудь памятное. Казалось, они все до боли знакомы: и места, и лица, и слова, но ничего, кроме зыбкого чувства, будто когда-то это уже видел, не возникало. В один момент, захотелось прервать этот тоскливый калейдоскоп, больше не видеть ничего, кроме уходящих за спину деревьев, но шёпот сдавливал голову, раз от раза повторяя одно и тоже: «Смотри… Смотри».
Не имея выбора, он смотрел, и, казалось, частично запоминал увиденное. Разрозненные куски информации, откладывались где-то на дне мозга, ожидая заветного часа. Но придёт ли когда-нибудь их час? Ещё один вопрос в очереди вопросов.
Как долго он шёл? Неизвестно.
Постепенно лес заполнял туман, сгущая и без того непроглядную темень. Не различая пути, мертвец ударялся о деревья, постоянно спотыкался и останавливался, прислушиваясь к указаниям холодных пальцев. Ощущение приближающейся цели усилилось, в то время как контроль хозяина заметно ослаб, появляясь лишь, чтобы наставить на правильный путь нерадивого слугу.
В отдалении раздался тоскливый вой, и почти сразу же мертвец ощутил приближение жизни. Оно походило на комок тепла, упорно не желающий растворятся в воздухе. Живое тепло ощущалось далеко справа и по щемящей боли в теле, зомби мог следить за его движением. Если бы на месте ходячего мертвеца находился человек, то непременно продрог бы, ледяной туман гнал всё живое прочь, даже деревья, попавшие его плен, уснули, остановив внутри себя все процессы. Птицы давно покинули эти места, дикие звери оставили норы, спасаясь в тёплой лесной глубине. Но кто-то живой не побоялся вторгнуться во владения тумана и теперь настойчиво преследовал однорукого зомби.
Он не чувствовал человеческого разума в преследователе, однако чётко улавливал одержимость, звериную злобу и непреодолимое желание догнать того, за кем пришёл. Но и к животным существо не принадлежало, скорее что-то среднее, не естественное, в природе таких нет. Частичка хозяина присутствовала в звере, и потому зомби, не опасаясь, брёл дальше, прислушиваясь к слабым прикосновениям холодных пальцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
