— Тогда лимонаду… — Тем более! — отмахнулась продавщица. — А минеральная? Боржом, нарзан?
— Чего, — удивилась продавщица. — Что здесь, аптека, что ли?
— Ладно, — согласился Щукин, — наливай пива.
Продавщица начала выходить из себя:
— Ты что, из Америки приехал?
Джеймс Бонд побледнел так, что его золотые зубы стали казаться серебряными. "Черт побери, выследили! — мелькнула мысль. — Неужели эта продавщица из КГБ! Надо бежать!"
А продавщица никак не могла успокоиться.
— Пива ему! Видали? Да мне пиво в последний раз в позапрошлом году завозили! И то всего десять ящиков…
— Ладно, сестренка, не обижайся, — с облегчением произнес агент. Наплевать на пиво! Что у тебя там найдется?..
— Так бы сразу и говорил, — сказала продавщица и поставила перед шпионом бутылку водки. — Селедку взвесить?
— Гм, — слегка опешил Василий Петрович, — а послабей ничего нет?
— Только уксусная эссенция, — буркнула продавщица, взвешивая ржавую селедку с прилипшим к ней чьим-то посторонним хвостом.
— Дай-ка мне стаканчик, — кивнул Василий Петрович продавщице.
— В разлив не отпускаем…
Щукин вздохнул, достал из чемоданчика портативный шпионский стакан с двойным дном и покосился на мужчину в шляпе. Их глаза встретились. Мужчина взглядом показал Василию Петровичу, чтобы тот зашел за угол.
"Слишком спешит. — нахмурился Щукин. — Может, провокатор?"
Он сунул в карман бутылку и сжал в руке шариковую авторучку, заряженную ядом кураре. Достаточно было такой авторучкой написать на человеке два-три слова, как он в страшных мучениях начинал судорожно чесаться. Василий Петрович отвинтил у ручки колпачок и медленно приблизился к мужчине.
"Если он назовет пароль до того, как я выпью три стакана, испишу ему все лицо", — цинично решил диверсант.
Мужчина подходил все ближе, ближе… Между ними оставалось пять метров… четыре… три… Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Мужчина придвинулся вплотную, вынул руку из-за пазухи и хрипло спросил:
— Третьим будешь?
Джеймс Бонд сжал в руках авторучку так, что чуть не исписал собственный палец, и высокомерно отвернулся. Он снова подошел к киоску и не торопясь, соблюдая правила хорошего тона, интеллигентно выпил три стакана водки. В голове что-то щелкнуло, подпрыгнуло и стало медленно вращаться. У Щукина было такое впечатление, что там начались танцы. Он прищурил один глаз, а другим внимательно посмотрел в бутылку. Ему показалось, что внутри сидит муха.
— Фу, пьяница! — укоризненно сказал Щукин на одном из восьми не наших языков, которыми вдруг перестал владеть. Шпион открыл второй глаз. Муха исчезла. Василий Петрович пожал плечами и, чтобы разрешить свои сомнения, поднес бутылку к губам и выпил остаток прямо из горлышка…
— Нет мухи. Померещилось, — удовлетворенно заметил на эсперанто Щукин и бросил пустую бутылку на мостовую.
Неожиданно над ухом раздался резкий голос:
— Вы не знаете, где можно купить сок?..
— Братишка! — восторженно перебил Василий Петрович. — Дорогой! Не знаю! Но зато я могу… — Щукин запнулся. Он забыл, как будет по-русски "польская кухня". — Я могу… могу… отциклевать тебе полы…
Агент 008 помолчал и, сползая не землю, добавил по-таиландски:
— Дай я тебя поцелую… Мне было так одиноко… Моя твою дождалась.
ГЛАВА 5. Поединок
Щукин проснулся в незнакомом подъезде. Пахло кошкам и уксусом.
"Неужели я все-таки пил эссенцию? — тревожно подумал он, ощупывая себя руками. — Желудок, кажется, на месте, все остальное тоже. Не хватает только правого ботинка. Что у меня там было спрятано под стелькой?. Шифры?.. Нет, шифры были в чемодане… Кстати, чемодана тоже нет… Но что же все-таки было в ботинке? Ага, вспомнил: три мины с часовым механизмом… Мин жаль, конечно… Лучше бы пропал левый башмак. Там только складной пулемет, да яйца глист, которые шеф велел подбросить главному инженеру завода, если он не согласится работать на нас."
Василий Петрович кряхтя поднялся, вышел на улицу и стал смотреться в бензиновую лужу. Потом он перевел взгляд на свою босую, посиневшую ногу. Отравленный ноготь был сломан, а повыше щиколотки виднелись отпечатки чьих-то грязных пальцев.
— Ну погоди! — пробормотал Щукин, осторожно обвязал это место платком, чтобы не повредить нечаянно отпечатки и заковылял к справочному бюро.
О явках теперь не могло быть и речи. Надо было начинать все с начала. К вечеру он снял по объявлению подходящую квартиру с двумя выходами и телефоном. Хозяйка, увидев оборванного Щукина, запросила недорого.
Впрочем, теперь он был уже не Щукиным. Поскольку паспорт пропал вместе с чемоданом, Джеймс Бонд решил пустить в ход запасную легенду. Теперь он назывался Петром Васильевичем Карасевым, собирателем народных песен и сказаний, специалистом по городскому фольклору.
Шпион привез вещи из камеры хранения, перенес отпечатки пальцев со своей правой ноги на специальный состав, упаковал в поллитровую баночку и лег спать.
На следующий день ему предстояло важное дело. Агент 008 решил использовать последний шанс. Согласно данной ему боссами инструкции, он имел право, в случае крайней необходимости, один раз в месяц, семнадцатого числа с десяти до одиннадцати утра позвонить по телефону 3-03-16 и выйти на прямую связь с резидентом. Назавтра было семнадцатое. По давно выработанной привычке Карасев проснулся без двух минут десять, подвинул к себе телефонный аппарат и набрал нужный номер. В трубке послышались частые гудки.
— Странно, — сказал он. — В это время не должно быть занято.
Он попробовал соединиться еще раз. Теперь к телефону на другом конце провода никто не подходил. Петр Васильевич подождал пять минут, нажал на рычаг и снова начал крутить диск.
Карасеву удалось соединиться на седьмой раз.
— Алле, — послышался в трубке неторопливый бас. — Кого вам?
— Будьте добры Иннокентия Перепутьевича, — отчеканил диверсант.
— Брось, Колька, эти шутки, а то морду набью, — рассержено ответил обладатель баса и повесил трубку.
Петр Васильевич со злостью плюнул на телефон, потом посидел, подумал, стер плевок рукавом и принялся звонить снова. Трижды он попадал в детский сад, четырежды — неизвестно куда, но не туда, куда нужно, а один раз его, словно в насмешку, соединили с зубопротезной поликлиникой, что больно задело шпионское самолюбие. Он лязгнул золотыми зубами и хотел выпить валерьянки, но из-за сильного душевного волнения перепутал и накапал себе цианистого калия, пузырек с которым ему дали за кордоном на всякий случай. Бонд понял свою ошибку только в последний момент и спустил пузырек в мусоропровод.
До одиннадцати оставалось всего пятнадцать минут. Петр Васильевич взял себя в дрожащие руки и снова набрал нужный номер.
— Мне Иннокентия Перепутьевича, — с вызовом произнес Карасев.
— Он на участке, — приветливо ответил женский голос.
— На каком участке? — не понял шпион. Но в это время их перебили. В разговор вмешалась междугородняя.
— Бобруйск заказывали?
— Какой еще Бобруйск? — вспылил Петр Васильевич. — Ничего я не заказывал.
— Как не заказывали? Ваш номер 6-55-82?
— Ничего подобного, — рявкнул Карасев, — ни одной похожей цифры!
— Тогда извините…
Упорный, как многодетный студент-заочник, агент 008 опять принялся дозваниваться.
— Попросите Иннокентия Пере…
— Будете говорить с Бобруйском, — безаппеляционно оборвала его междугородняя.
— Нет, не буду, — сорвавшимся от злости тонким петушиным голоском крикнул шпион.
— Почему? — удивилась телефонистка.
— Не хочу и не желаю, повесьте трубку!
На часах было без трех минут одиннадцать.
— Неправда, дозвонюсь, — сквозь зубы процедил диверсант. — Недаром меня называли в школе "железный Джо".
— Будьте добры Иннокен…
— Бобруйск на проводе, — объявила телефонистка тоном человека, принесшего долгожданную весть.
И тотчас же кто-то молодой и жизнерадостный заорал в трубку:
— Дядя Витя, это я! Дядя Витя, ты меня слышишь? Павлик говорит. Когда выезжаешь?
— Умер дядя Витя! — приходя в бешенство, сказал Карасев. — Приезжайте на похороны.
И он запустил телефоном в люстру. Стрелки показывали пять минут двенадцатого. Поединок с телефонной станцией был проигран.
Агент 008 бросился на постель и уткнулся лицом в подушку. Он начал терять главное качество матерого шпиона — веру в себя.
Утерев скупую слезу супермена, Петр Васильевич перевернулся на спину и стал тоскливо глядеть в потолок.
— Брошу все, — шептал он, — куплю ферму, женюсь, буду разводить кур. Выйдешь поутру — цып, цып, цып…
К горлу подступил комок. Чтобы успокоиться, Карасев встал и принялся делать гимнастику. Он перепробовал все известные ему упражнения, но тщетно — тонус не поднимался, руки опускались.
