— Ладушка… — позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг.
Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.
— Спасите… — нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.
Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…
Когда ребята ворвались в калитку, Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.
— М-мэу-ау, — хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.
Трах!
Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.
— Красавица моя… — плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.
“Красавица” гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.
Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога. Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и остолбенело замерла.
— Мэ? — нерешительно спросила она.
Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.
Бабка Наташа выбралась из укрытия.
— Это что же? — спросила она со сдержанным упреком. — Значит, так оно и будет с нонешнего дня?
— А мы при чем? — огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку кровоподтеки от Липиных рогов. — Дура бешеная! Больная, что ли?
- “Больная”! — обиделась бабка. — Да сроду она не болела! Вот что! Сымайте-ка вашу дверь, мне коза дороже!
— Ну, и… — со злостью начал Борька, но Сережка одними губами произнес:
— Тихо… — и повернулся к бабке.
— Дверь снять недолго, — покладисто сказал он. — Только как вы без двери будете? Старая-то совсем рассыпалась. Украдут ведь козу, бабушка. Или сбежит.
Бабка открыла рот, чтобы обрушить на Сережку гром и молнии… и не обрушила. Потому что без двери в самом деле как?
— Ироды, — плаксиво сказала она.
— Да вы не расстраивайтесь, бабушка, — убеждал Сережка. — Ну, разволновалась коза немножко. С непривычки. Бывает… А может быть, у козы вашей какая-нибудь испанская порода? Как у быков. Знаете, испанские быки на все такое яркое кидаются.
— Сам ты порода-урода! — опять взвилась бабка. — Значит, так и будет она кидаться?
— Да перекрасим дверь, — спокойно объяснил Сережка. — О чем разговор! В зеленый цвет перекрасим. Не будет она кидаться на зелень. Ведь на траву она не кидается.
Бабка подозрительно молчала. Но, подумав, решила, видимо, что нет Липе никакого резона кидаться на зеленую дверь.
— А когда перекрасите?
— Ну, сперва пусть эта краска высохнет… А пока мы Липушку в овраге попасем, — сладко пообещал Сережка. — Раз уж так получилось… Главное, вы не беспокойтесь. Мы ей дверь показывать не будем. Уведем и приведем аккуратненько. Там и травка густая, сочная, не то что здесь…
Когда Липу вывели за калитку, Борька в сердцах саданул ей коленом в худые ребра.
— У, кляча испанская!
— Вот и нашлось дело. А боялись, что заскучаем, — ехидно заметила Вика.
— Зачем связались? — возмущенно спросил Стасик. — Ну и пускай разносит сарай! Мы-то при чем? — И он треснул Липу с другой стороны.
— Не тронь дживотное, — сердито сказал Джонни.
— А в овраге нас викинги живьем возьмут, — заметил Стасик.
— Не возьмут. Мы за поворот уйдем, они туда не полезут в своих доспехах, — объяснил Сережка.
— Звено козопасов, — сказала Вика и вздохнула. — Да еще зеленую краску добывать надо. Предупреждаю: у меня нет.
— Зеленая подождет, — сказал Сережка. — Надо оранжевую. Осталась?
— А зачем?
— Осталась?
— Немножко, — сказала Вика. — А…
— Пока хватит немножко. А вообще… Фанера есть?
— Есть, — откликнулись Дорины.
— В чем дело, Сергей? — строго спросила Виктория.
Сережка зорко глянул по сторонам и шепотом сообщил:
— Есть одна мысль…
…В тот же день Джонни появился в детском саду. Он пришел на площадку независимой походкой вольного человека. Бывшая Джоннина группа хором вздохнула, завидуя его свободе и ослепительной форме. Вера Сергеевна сказала:
— Не понимаю, Воробьев, что тебе здесь нужно.
Джонни ответил непочтительно и отправился к малышам.
В тенистом уголке за деревянной горкой Джонни собрал верных людей.
— Вот что, парни, — сказал он. — Есть важное дело.
Малыши часто дышали от внимания и почтительности.
— Кто знает, что такое ремонт?
— Это когда папка мотоцикл чинит, — сказал крошечный, как игрушка, Юрик Молчанов.
— Молодец, — сказал Джонни. — А еще?
— У нас был ремонт холодильника, — сообщил толстый Мишка Панин. — Только это плохой ремонт, потому что холодильник все равно не работает.
Два голоса вместе сказали, что бывает еще ремонт телевизора.
— Правильно, — терпеливо согласился Джонни.
— А у нас дома везде ремонт, — раздался голос у него за спиной. Джонни обернулся, как охотник, услышавший зверя.
— И пол красят?
— Ага, — сказал стриженый малыш Дима.
— Вот! Это самое главное! — торжественно объявил Джонни. — Нам такой ремонт и нужен. Там, где есть оранжевая краска.
— Какая? — спросил Юрик Молчанов.
— О-ран-жевая. Ну, которой полы красят… Ну, вот, как штаны у Димки.
Все с уважением посмотрели на Димкины штаны с вышитым на кармане цыпленком.
— У нас есть такая!
— И у нас! — раздались голоса.
Джонни рассчитал правильно: летом хозяева деревянных домов всегда стараются заняться ремонтом: белят, шпаклюют, крыши чинят. Полы красят. Три Джонниных агента сразу пообещали добыть краску. Остальные сказали, что разведают у соседей.
— Приносите утром, — велел Джонни. — Каждый по консервной банке. И спрячьте там под… Ну, вы знаете где.
— Ага. А зачем? — спросил Мишка Панин.
— Потом скажу. Пока военная тайна. Если проболтаюсь, за язык повесят, — серьезно ответил Джонни. — И вы помалкивайте.
— Есть, — шепотом сказал Мишка.
Утром викинги снова ступили на тропу войны. Пестрые флажки реяли на ветру. Шлемы блестели и грозно брякали. Викинги шли на поиски подвигов и славы.
Но, чтобы совершить подвиг, надо победить врага. А врагов не было.
Местные собаки заранее убирались с дороги и гавкали за крепкими заборами. Кошки смотрели с крыш зелеными глазами и тихо стонали от ненависти. Куры, заслышав мерный тяжелый шаг, разлетались по палисадникам, и даже заносчивый Маргарин поспешил исчезнуть в чужой подворотне.
Сомкнутый четырехугольник воинов прошел уже пол-улицы. Подвигов не предвиделось. Под рогатыми кастрюлями и чайниками начали шевелиться недовольные мысли. Шаг стал сбивчивым. Кое-кто за спиной предводителя стянул со взмокшей головы шлем и взял его под мышку. Дисциплина падала.
Но зоркие глаза вождя разглядели впереди сине-голубую фигурку.
— Внимание!! — взревел обрадованный ярл. — Впереди вражеский лазутчик!
— Внимание! — тонким голосом поддержал его верный адъютант. — Впереди вражеский Джонни по прозвищу Карапуз!
Никогда не было у Джонни такого прозвища! И все это знали. Но Толька на ходу приказал:
— Полк, слушай боевую задачу! Изловить подлого Джонни Карапуза, взять его в заложники и выведать все военные секреты!
— Ура! — рявкнули воодушевленные викинги.
Джонни, однако, не хотел, чтобы его изловили. Он заметил врагов и поднажал, стараясь успеть к своей калитке раньше викингов.
Рогатое войско тоже поднажало.
Джонни был не такой противник, на которого надо идти сомкнутым строем. Викинги сломали ряды и кинулись за добычей наперегонки. Но быстро бежать им не давали щиты и копья.
А Джонни мешало бежать ведерко с краской. Он тащил его из детсада. Малыши постарались, и ведерко было полное. И тяжелое. Оно цеплялось липким боком за ногу, краска плескалась через край, и за Джонни по асфальту тянулась рваная оранжевая цепочка. Ну как тут побежишь?
Наверное, поэтому Джонни не успел к калитке. Викинги опередили, и казалось, что спасенья нет.
Но спасенье было. Джонни затормозил и юркнул в проход между заборами.
Это был очень узкий коридор. Если бы Джонни развел руки, он коснулся бы того и другого забора. Проход вел к ручью, который журчал позади огородов. Зимой хозяйки ходили на ручей полоскать белье, а летом здесь никто не ходил, и проход зарос лопухами.
