Арктика как театр военных действий
Вопреки прогнозам оптимистов, Северный Ледовитый океан так и не превратился в новое Средиземное море; вместо этого во второй половине XX века Арктика стала местом концентрации военной мощи сверхдержав и реализации бесчеловечных фантасмагорических проектов. Через полюс пролегал кратчайший и наименее защищённый воздушный путь, соединявший враждующие сверхдержавы, и милитаризация Арктики началась ускоренными темпами. В некогда безлюдных местах выросли радарные станции, аэродромы дальней авиации, военные городки, испытательные полигоны. Подо льдом Полярного моря дежурили атомные субмарины с ядерными ракетами. Теперь военные стали полновластными хозяевами Гренландии, Канадского архипелага, Новосибирских островов, Новой Земли.
Арктика на протяжении многих лет была и по сей день, увы, остаётся зоной раздоров и территориальных конфликтов. И именно результаты полярных экспедиций зачастую становились немаловажным аргументом в геополитических спорах и позволяли установить суверенитет над теми или иными областями, подтвердить право на их хозяйственное освоение и разработку ресурсов.
Не так давно арктическая тема вновь вернулась на первые полосы газет. Причиной такого интереса стал стремительный рост цен на углеводороды[18] и потепление климата. В 2007 году и Северо-Западный, и Северо-Восточный проходы впервые в истории полностью освободились ото льда. А спустя пять лет, в 2012 году, был установлен новый минимум ледового покрова (рис. 6). Потепление может привести к тому, что добыча углеводородов в Арктике будет экономически обоснованной, а борьба за контроль над регионом станет приоритетом политики мировых держав.
Рис. 6. Средняя сентябрьская площадь льда (сентябрь – месяц минимального распространения льда).
В течение последних 30 лет наблюдается сокращение площади в среднем на 13,7 % за декаду
(Источник: National Snow & Ice Data Center: http://nsidc.org)
Для пришлых людей Арктика так и не стала домом – для них это место реализации политических амбиций, удовлетворения алчности, территория насилия над местными жителями и природой. Можно было бы ожидать, что негативный опыт прошлого будет наконец преодолён и что в XXI веке отношение к хрупкой природной среде Арктики и культуре её жителей станет более взвешенным и чутким. Однако поводов для оптимизма немного – интерес к Арктике в основном ограничивается её природными ресурсами, что неизбежно ведёт к деградации природной среды, геополитической напряжённости и новому витку милитаризации.
I
Арктика как меняющаяся природная среда
Почти каждое лето мы узнаём, что в Арктике установлен очередной рекорд температуры. Льдов в Полярном море становится всё меньше. Во время трёх экспедиций в Карское море в 2004, 2005 и 2006 годах мы не встретили ни одной льдины, и невозможно было представить, что почти весь XIX век это море считалось непроходимым для кораблей. На планете теплеет, и в Арктике это происходит быстрее, чем где бы то ни было. Исследование климатических изменений последнего тысячелетия позволяет по-новому взглянуть на полярную историю, понять, почему те или иные морские пути оказывались забытыми на столетия, потом их открывали вторично. В первую очередь это касалось границ Арктики, например Карского моря или залива Баффина, которые то очищались ото льда, то вновь закрывались на долгие годы. Путешествия прошлого зачастую казались потомкам неправдоподобными: так, географические открытия Баффина в XIX веке были поставлены под сомнение. Столь же невероятной могла бы показаться находка, сделанная командой судна «Норд» в 1940 году. На северном острове архипелага Фаддея (у восточного побережья Таймыра) была обнаружена стоянка потерпевших кораблекрушение, а в 1941 году, в 60 километрах от неё, в заливе Симса – место их последней зимовки [86]. По найденным монетам удалось приблизительно восстановить дату трагедии. Так выяснилось, что уже в первой четверти XVII века, за два с половиной столетия до Норденшельда, русским мореплавателям удалось обойти самую северную точку Евразии – мыс Челюскин.
В своей книге «Гостеприимная Арктика» В. Стефанссон[19] писал: «Поверхностному наблюдателю может показаться поразительным, что рунические надписи, вырезанные на камнях скандинавами, были найдены на гренландском побережье к северу от Упернавика, т. е. под такой широтой, что достигший её в XVI веке Джон Дэвис прославился этим. Но человек, вырезавший руны и, несомненно, побывавший ещё дальше на севере, вероятно, не приобрёл этим никакой славы у себя на родине; то, что он выжил при гренландских холодах, не могло удивить его земляков, подобно тому как зулуса не удивляет, что его соседи выдерживают тропическую жару» [120].
Здесь сам Стефанссон оказался поверхностным наблюдателем либо сознательным мистификатором: в XVI веке Гренландия была совсем другой, несравненно более суровой, нежели во времена викингов. Более того, гренландские сообщества викингов стали хрестоматийным примером неспособности адаптироваться к изменяющимся условиям среды.
Серебряные коньки
Много лет назад в одно ясное декабрьское утро двое бедно одетых ребят стояли, пригнувшись к земле, на берегу одного замёрзшего канала в Голландии. <…>
Спустя секунду они, смеясь, летели по каналу, взявшись за руки и не думая о том, провалится под ними лёд или нет: ведь в Голландии лёд держится всю зиму. Он с решительным видом располагается на канале и, вместо того чтобы таять и худеть всякий раз, как солнце греет его довольно жестоко, день за днём набирается сил и вызывающе сверкает навстречу каждому лучу.
Мери Мейп Додж. «Серебряные коньки»[20]
Уже первые строки книги Мери Мейп Додж «Серебряные коньки» (1865) вызовут у современного читателя недоверие. Конечно, мы не будем использовать в качестве исторического свидетельства книгу американской писательницы, которая к тому же никогда не была в Голландии. Но всё же несколько столетий назад климат в Европе был вовсе не таким мягким, как в XX веке или сейчас. Занесённую снегом Голландию можно увидеть на многих картинах Брейгеля[21], по замёрзшим каналам Амстердама действительно катались на коньках, а по льду Темзы водили слона во время одной из зимних ярмарок[22]. Сохранилось немало исторических свидетельств перехода армий через покрытые льдом водные пространства. Причём речь идёт о тех акваториях, которые сейчас замерзают лишь частично либо не замерзают вовсе [209]. Большая часть таких событий приходилась на XV–XIX века. (рис. 1–1). Исторические документы содержат также сведения о засухах и голодных годах, времени ледостава и вскрытия рек, сроках сбора урожая и др. Информацию о климате прошлого можно извлечь из разного рода статистических документов – данных переписей населения и налоговых записей [224; 187].
Рис. 1–1. В 1658 году войско шведского короля Карла X во время похода в Данию переправилось по льду через Малый и Большой Бельт [209]
Совокупность подобных свидетельств позволяет выделить период относительно холодного и неустойчивого климата, продолжавшийся несколько столетий, ориентировочно с конца XV вплоть до середины XIX века, который часто называют Малым ледниковым периодом (МЛП).
Нет единого мнения о том, насколько велик был масштаб температурных колебаний в течение МЛП. Согласно исследованиям российско-шведской научной группы [193], период 1000–1100 годов был наиболее тёплым (средневековый оптимум) и вполне сравним с концом XX века. Наиболее холодный период приходился примерно на 1600 год, тогда было на 0,7 °C холоднее, чем во второй половине XX века (1961–1990). Такие выводы сделаны на основании анализа обширного по объёму и разнородного по природе материала[23], охватывающего значительную часть северного полушария. Казалось бы, это немного – 0,7 °C. Однако такая разница среднегодовых температур соответствует, например, нынешнему климатическому различию между Тамбовом (+5,4 °C) и Санкт-Петербургом (+4,7 °C). Причём в некоторых регионах, скажем в Гренландии, перепады температуры были существенно серьёзнее (рис. 1–2).
Рис. 1–2. Палеотемпературы в центральной части Гренландии, реконструированные по изотопам аргона и азота в ледовом керне GISP 2 [249]. Усреднение за 15 лет. Видно, что похолодание началось в середине XV века и достигло максимума в XVIII веке. Подробнее о реконструкции климата прошлого будет рассказано ниже
Время температурного минимума также различалось в зависимости от конкретного места. Часто в качестве наиболее холодного указывают достаточно протяжённый период: конец XVII – начало XIX века. Малый ледниковый период и средневековый оптимум температур имели место не только в Европе, но и в Африке, и в Южной Америке [274]. С середины XIX века начало заметно теплеть, это видно, в частности, по быстрому отступанию ледников в разных частях земного шара [238].
