„Юнкерс“! Чтобы не потерять его при сближении, помещаю силуэт разведчика в уголок фонаря, теперь он у меня как на экране. Фашист заметил мой самолёт, когда до него оставалось не более двух тысяч метров. „Юнкерс“ как будто вздрогнул от неожиданности.
Потеряв надежду уйти, он вынужден принять бой. Враг понимал, что поединок может закончиться только тогда, когда один из противников будет уничтожен, и сразу же ощетинился пулеметными очередями.
С бортов „юнкерса“ навстречу мне потянулись длинные синеватые трассы. Было ясно, что экипаж разведчика опытный, стрелки отборные. Решаю действовать короткими атаками с переходом на самой минимальной дистанции с одной стороны на другую, чтобы лишить противника возможности вести огонь на участке сближения. Дрались 25 минут. „Юнкерс“, несмотря на мои прицельные очереди, продолжал яростно сопротивляться.
Наконец, длинная очередь – и с правого борта разведчика потянулся синий шлейф дыма. „Юнкерс“, очевидно, решил садиться с убранным шасси. Высота, до которой он снизился, не превышала 400 метров. Огромная двухмоторная махина планирует с неработающими двигателями, оставляя за хвостом струю дыма. Вот она коснулась зелёного покрова луга на окраине деревни Чиглы, проползла на „животе“ с убранным шасси метров 50 и сразу вспыхнула огромным факелом.
Снизившись до бреющего полёта, вижу, что колхозники, бросив работу, бегут к „Юнкерсу“. Можно возвращаться на аэродром: фашистский экипаж не уйдёт».
2. Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао
Легенда.
Войска противника напали на город Чжао.
Как его спасти? Можно прийти на помощь осаждённому городу. Но можно напасть на столицу врага, где нет войск, так как все они в походе. Выбираем второй путь.
Противник снимает осаду с города и идёт на помощь собственной столице. Либо продолжает осаду, теряет свою столицу, не захватив город противника, и терпит поражение.
Сущность стратагемы. Атака в лоб не всегда эффективна. Концентрация противника на одном направлении истощает его ресурсы на другом. Возможно найти слабое место в системе врага, ударить по нему, заставив отказаться от агрессивных замыслов, изменить направление агрессии.
Для того чтобы решить проблему в одном месте, можно поставить противника перед фактом наличия у него собственной проблемы в другом месте, с тем чтобы он был вынужден перегруппировать силы и ослабил или снял давление на том направлении, где вам это выгодно.
Можно не ждать начала атаки противника, зная её вероятное направление.
Можно создать проблемы, при которых он изначально не сможет сконцентрировать свои силы на опасном для вас участке. Более того, можно так запрограммировать обстоятельства, что они склонят вашего возможного противника к союзу с вами для решения тех проблем, в которых вы в действительности виновны.
В 480 году до Р. Х., после сражения у Фермопил, где персы потеряли около 20 000 воинов от объединённой греческой группировки, возглавляемой спартанским царём Леонидом, царь персов Ксеркс стал консультироваться с греком Демаратом, как победить спартанцев, которых считал самыми сильными воинами среди греков.
Геродот написал об этом так:
«Ксеркс сказал: „Демарат! Как же нам легче всего победить этот народ? Скажи-ка мне! Ведь тебе известны все ходы и лазейки в их замыслы, так как ты был их царём“. А тот отвечал: „Царь! Если ты и вправду серьёзно спрашиваешь моего совета, то я обязан дать тебе самый лучший совет. Тебе следовало бы послать 300 кораблей из твоего флота к лаконским берегам. У берегов Лаконии (Спарты) лежит остров по имени Кифера. Об этом острове Хилон, один из наших мудрецов, сказал, что спартанцам гораздо лучше было бы, если бы он погрузился в море, а не возвышался над водой. Хилон всегда ожидал с этого острова какого-нибудь нападения, вроде того как я тебе теперь предлагаю. Не оттого, что он предвидел твой поход, но потому, что опасался любого вражеского нападения оттуда. С этого-то острова пусть твои корабли и войско держат в страхе лакедемонян. Если же лакедемоняне будут заняты войной в своей стране, непосредственно их затрагивающей, то тебе не надо будет опасаться, что они придут на помощь, когда твоё сухопутное войско станет захватывать остальную Элладу. Когда же ты покоришь остальную Элладу, то у тебя останется единственный противник – спартанское войско. А если ты не примешь моего совета, то ожидай вот чего. Есть в Пелопоннесе узкий перешеек. Там жди ещё более жестоких битв, чем здесь при Фермопилах, и притом против всех объединённых сил пелопоннесцев. Если же ты поступишь иначе, то этот перешеек падёт без боя и сдадутся города“. После этого взял слово Ахемен, брат Ксеркса, предводитель морских сил (он также присутствовал на этом совете). Опасаясь, что Ксеркс примет предложение Демарата, он сказал вот что:
„Царь! Я вижу, что ты склонен прислушиваться к речам человека, который завидует твоим успехам или даже предаёт тебя. И действительно, таков излюбленный образ действий эллинов: они завидуют счастливым и ненавидят могущественных. Если ты при нынешнем положении, когда мы уже потеряли от бури 300 кораблей, пошлёшь из твоего флота ещё 300 кораблей, то противник сможет помериться силами с тобой. Напротив, флот твой, сосредоточенный в одном месте, враги не одолеют и тогда вообще даже не смогут оказать сопротивления. Продвигаясь и действуя совместно, флот и сухопутное войско будут взаимно помогать друг другу. Если же они будут разъединены, то ни сам ты не сможешь прийти на помощь морским силам, ни они – тебе“.
На это Ксеркс отвечал так: „Ахемен! Твои слова хороши, и я поступлю так, как ты сказал. Хотя Демарат и дал мне совет с самыми благими намерениями, но ты всё-таки превзошёл его проницательностью. Я не могу, конечно, поверить, что Демарат не желает успеха моему походу. Я сужу об этом по тому, что он говорил раньше, и из самого дела. Правда, один гражданин, завидуя счастью другого, может своим молчанием проявлять враждебность и не дать полезного совета, когда другой к нему обратится за этим, если только он не достиг вершин доблести. А такие люди – редкость. Однако гостеприимец более всех радуется благополучию друга, и когда друг обращается за советом, то даёт ему наилучший. Поэтому я повелеваю всем впредь не оскорблять Демарата, так как это – мой друг“».
Не были Ахемен и Ксеркс стратегами, не вывели Спарту из игры, и проиграли эту войну.
Как защититься от наступления танковой армии? Можно усилить собственные войска противотанковыми средствами, поставить минные поля, создать глубоко эшелонированную оборону.
Но есть и другие варианты.
Можно силами диверсионных групп уничтожить запасы топлива, без которого танки просто не смогут двигаться. Можно разрушить мосты и сорвать своевременную поставку боеприпасов и топлива, без которых наступление невозможно. Имея агентуру на предприятиях противника, можно добавить в машинные масла такие компоненты, из-за которых танковые двигатели быстро придут в негодность.
Можно спровоцировать конфликт с третьей стороной и направить агрессию хозяев танков в её сторону.
Или поддержать на выборах партию пацифистов, помочь ей стать реальной политической силой в государстве противника и за счёт неё направить государственные средства не на танковые заводы, а на проведение конверсии (выдачу ссуд сельскому хозяйству, поддержку малого бизнеса, возрождение духовности и пр.).
Применение стратагемы в политике.
Политикам необходим враг. Чем больше бардака в государстве, тем больше потребность во врагах. Народное недовольство и гнев направляются не на истинного виновника бедствий (неэффективного руководителя), а на внешних или внутренних (истинных или мнимых) врагов. Например, на американский империализм или советскую угрозу. Вторая сторона (враги) – также довольна. У каждой стороны таким образом появляется собственный враг, в сторону которого можно направить гнев избирателей.
Стратагема используется неэффективными администраторами и чиновниками. Принимаются совершенно неразумные решения (например, запрет продаж в России иномарок с «правым» рулём, запрет на торговлю в павильонах, необходимость присутствия на многочасовых планёрках, составление многостраничных отчётов и пр.).
Борьба из области повышения эффективности системы перетекает в область борьбы с абсурдом. Любые решения руководства, явно не содержащие печать кретинизма, начинают восприниматься как проявление гениальности. Реальная угроза ответственности за действительно имеющие место злоупотребления исчезает.
Применение стратагемы в криминальном мире.
Лагерная администрация должна поддерживать на зоне порядок. Все заключённые должны трудиться и перевоспитываться. Но уголовные элементы работать не хотят. Как только на авторитетных жуликов начинается давление, в лагере начинаются беспорядки. В конце концов уголовники отстаивают за собой право следить за порядком. Это устраивает и их, и администрацию. Таким образом, преступники, защищая свои уголовные права, не вступают в непосредственный личный конфликт с властью, а создают реальную угрозу на другом направлении, тем самым заставляя администрацию опираться на себя в борьбе за дисциплину, законность и порядок. Союз уголовников и администрации может на этом не заканчиваться.
