«О! Когда я смогу видеть, когда доктор в Бостоне наладит мне зрение, никогда больше в жизни не пройду через такие глупости».
Внезапно Дайна вспомнила, что после того, как они заняли свои места, тетя Викки взяла в руку все ее пальцы, подвела их к кнопкам сиденья. Пояснила, и все оказалось очень просто. Два маленьких колесика – для наушников: один для выбора каналов музыки, другой регулирует громкость. Только и всего. Еще квадратная кнопка для пользования освещением над сиденьем.
«Это тебе не понадобится», – сказала тетя Викки с очевидной улыбкой в голосе. – «Пока что», – добавила она.
И еще одна квадратная кнопка. Если нажать ее, придет стюардесса.
Теперь Дайна нажала именно эту, последнюю кнопку.
«А может, зря?» – спросила она себя. Ответ пришел немедленно: «Не зря».
Услышала тихий мелодичный перезвон. Подождала.
Никто не появился.
Шепот реактивных двигателей казался извечным звуком. Никто не разговаривал. Никто не смеялся. (Наверное, фильм вовсе не такой смешной, как надеялась тетя Викки, – подумала Дайна). Никто ни разу не кашлянул. Кресло тетушки рядом с ней по-прежнему пустовало. Не подходила больше стюардесса, которая в начале полета склонилась над ней, обдав ароматом духов и дорогого шампуня, чтобы спросить, не нужно ли ей чего-нибудь.
Все тот же ровный звук реактивных двигателей.
Зверь паники пробудился и с новой силой заявил о себе. Чтобы одолеть его, Дайна сконцентрировалась на своем странном внутреннем радаре, превратила его в невидимый посох, на который могла опереться в самой середине главного салона самолета. Это она умела. Иногда удавалось так здорово сосредоточиться, что могла вроде бы видеть все чужими глазами. Но это – когда очень-очень хочется. Как-то рассказала о своей необычной способности мисс Ли. Ее реакция почему-то была слишком резкой.
«Среди слепых эта фантазия по поводу возможности видеть что-то глазами других – вещь довольно распространенная», – сказала она. – «Особенно, у слепых детей. Никогда, Дайна, не вздумай полагаться на подобные вещи, иначе однажды можешь кувырком полететь с лестницы или попасть под машину».
Пришлось отказаться от попыток «разделить зрение» с кем-нибудь, как мисс Ли называла это. Но время от времени ощущение приходило: она видела окружающий мир – водянистый, расплывчатый, смутный. Видела его через глаза мамы или тети Викки. Старалась отбросить видение прочь, как человек, опасающийся, что сходит с ума, пытается отключить слуховые галлюцинации. Но теперь она была напугана и старалась отыскать людей, почувствовать их, а найти не могла.
Страх перешел в ужас, зверь паники уже громко рычал в сознании, в горле рождался вопль, но Дайна крепко стиснула зубы. Потому что не крик это будет, а страшный, душераздирающий, безумный вопль!
«Не заору, не заору», – яростно повторяла себе. – «Ни за что не сделаю плохо тете Викки. Никого не разбужу, не перепугаю тех, кто не спит. Все сбегутся, начнут говорить: посмотрите на эту перепуганную девочку! Посмотрите на эту слепую девочку!»
Удивительный радар внутри нее, который оценивал все туманные входные данные и как будто бы даже помогал ей видеть что-то чужими глазами (Бог с ним, что там говорила мисс Ли), теперь накачивал страх.
Потому что чувства подсказывали: никого вокруг нее не было.
Абсолютно никого.
Брайану Энглу снился кошмарный сон. Он снова пилотировал воздушный корабль из Токио в Лос-Анджелес, рейс № 7. Только утечка в системе давления была куда хуже. Угнетало чувство обреченности. Стив Сирлс плакал, жуя рядом датское печенье.
– Если тебе так худо, как ты можешь что-то жевать? – спросил Брайан. Кабину заполнил пронзительный свист, похожий на свист кипящего чайника. Звук утечки давления, предположил он. Глупо, разумеется, поскольку утечка всегда была бесшумной, но во сне ведь все возможно, подумал он.
«Потому что я обожаю эти штуки, и мне больше никогда не съесть ни одной», – ответил Стив, разрыдавшись.
Внезапно пронзительный свист умолк. Появилась улыбающаяся стюардесса Мелани Тревор. Она сообщила, что разрыв нашли и закрыли. Брайан поднялся и проследовал за ней через весь салон туда, где его бывшая супруга Анна Куинлэн Энгл стояла в небольшой нише, из которой кресла были убраны. Рядом с ней над иллюминатором была надпись, показавшаяся ужасной: ТОЛЬКО ДЛЯ МЕТЕОРОВ. Написано зловещим красным цветом.
На Анне было темно-зеленое платье – униформа стюардессы компании «Гордость Америки». Это было весьма странно, поскольку на самом деле Анна занимала важный пост в рекламной отделе одной бостонской компании, а на стюардесс, с которыми летал супруг, смотрела очень даже свысока. Стоя в нише, она зажимала ладонью трещину в корпусе самолета. «Ну что, дорогой, видишь?» – с гордостью произнесла она. – «Я обо всем позаботилась. Даже не имеет значения то, что ты меня ударил. Я тебя простила».
– Анна! Не делай этого! – закричал он, но слишком поздно. На ее руке появилась трещина, скопировавшая трещину в фюзеляже. Только она росла, углублялась. Пустота снаружи сосала ее руку, разрывала трещину, вытягивала руку наружу. Ее безымянный палец попал первым, потом средний, указательный, мизинец. Послышался хлопок, как будто откупорили шампанское, и вся ее рука целиком ушла в трещину.
Анна по-прежнему улыбалась.
«Это „Лянвуа“, мои любимые духи, дорогой мой», – сказала она. А рука ее исчезала. Исчезала! Волосы Анны освободились от заколок и окутали лицо туманным облаком. – «Я же всегда ими пользовалась, ты разве не помнишь?»
Вспомнил! Вспомнил! Но теперь это не имело никакого значения.
– Анна! Вернись! – закричал он.
А она с улыбкой уходила от него: сначала рука…
«Это совсем не больно, Брайан, поверь…»
Рукав униформы «Гордости Америки» трепетал. Брайан видел, как ее плоть белыми струями вылетала прочь и словно огонек святого Эльма светилась в ночи снаружи.
"Запомнил? «Лянвуа», – сказала Анна, втягиваясь в брешь. Брайан вдруг услышал снова звуки, которые поэт Джеймс Дикки назвал «свистом космической зверюги». Свист усиливался. Сон темнел, но, как ни странно, расширялся. Чтобы стать не свистом, а человеческим визгом.
Глаза Брайана раскрылись. Мгновение он не смог сориентироваться – где сон, где явь. Но только мгновение: он был профессионалом высокого уровня, готовым к рискованным ситуациям. Основным показателем его профессионализма была быстрая реакция – иначе в его работе не выживешь. Рейс № 29! Не из Токио в Лос-Анджелес, а из Лос-Анджелеса в Бостон! Анна умерла там не от утечки давления, а от пожара в квартале Атлантик-авеню возле набережной. Но звук оставался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
