Я вышел из комнаты в поисках обеда и чувства этого места, когда солнце опустилось за Лазурный Океан. Тсалдо Лумп вкатывал в дом одного из своих стариков, когда я выходил; хозяин гостиницы кивнул, старик сосредоточенно уставился в ничто.
Аллеи были заполнены тенями и редкими прогуливающимися, большей частью пришельцами из туристского флайера. Они отличались большим разнообразием, были с полудюжины миров, главным образом парами и по трое, очевидно, выехали, чтобы романтически провести выходные в экзотическом окружении. Их громкие голоса неприятно тёрлись по моим нервам. Я обнаружил, что беспричинно раздражён. Туристы, подумал я сварливо, забыв, что и сам я был всего лишь туристом. Я полагаю, что этот маленький самообман есть существенный инструмент серьёзного путешественника.
Я был голоден после почти пяти дней спартанской кухни Тига — в основном заморожено-высушенного тушённого мяса и жестких печений, съедобных, но безвкусных. Я поставил свои записыватели на паузу и вызвал свой путеводитель — неизвестного Хиптера Гэнта Мл., опубликованного почти сотню лет назад, но единственно доступного. Я посмотрел статьи о ресторанах, которых было несколько, и остановился на месте, которое Гэнт описал так: «отдающая историей и чесноком Потрошительная Комната столетия находиться под управлением одного и того же хозяина — редкость в месте, где жизни, по большей части, коротки и полны смятения».
На моём запястье появилась карта, и я запомнил её прежде, чем запустить свои записыватели.
Указатели привели меня в перенаселённое сердце посёлка, где дома из белого камня теснились друг к другу, а аллеи были так узки и темны, что уже зажглось уличное освещение. Я прошёл мимо нескольких входов в пещеры — чёрных ртов, выдыхающих холодное горькое дыхание. Ржавые барьеры перегораживали эти входы, а вывески предупреждали: ТУРИСТАМ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО, Только в сопровождении Сертифицированного Гида.
Отчасти к своему удивлению я нашёл Потрошительную Комнату всё ещё работающей и протиснулся через дверь на яркую сцену. В большой комнате с низким потолком были несколько дюжин столиков. На вымытых до бела стенах было достаточно ламп, чтобы сделать комнату светлой, пол был из чистого отполированного плитняка. Хотя для обеда было ещё рановато, клиенты уже заняли большинство из столиков. Клиенты, в основном, были пришлыми, но здесь присутствовало и достаточное количество Хребтовиков — на самом деле, я подумал, что узнал Тига и его приспешника, свежевымытых и одетых в пангалактические единокостюмы, но, когда я взглянул ещё раз, он уже ушёл. Официанты носились туда-сюда с подносами дымящейся пищи. Я принюхался и обнаружил запах чеснока и других приправ, но если здесь и присутствовал аромат истории, он был слишком неуловим для меня. Набитые рыбы не украшали стены — очко в пользу этого заведения.
Ко мне подошёл маленький пожилой человек с поднятыми густыми бровями. «Вы пообедаете с нами, Гражданин?» Черты его лица были острые, чёрные глаза блестели сильным любопытством. Его волосы были лоснящейся белой шкурой, которая придавала ему животное свойство.
«Надеюсь», — сказал я.
«Идёмте со мной».
Он привёл меня к столику в углу, довольно далеко от кухонной двери. «Это приемлемо, Гражданин?»
«Отлично»,
«На столике есть сенсорный экран, меню из которого вы можете выбрать. Блюдо сегодняшнего дня — это изрядная порция фетучини, приготовленная с моллюсками и сладкими перцами в белом соусе с сыром. Настоятельно вам рекомендую».
«Спасибо», — сказал я.
Он довольно грациозно поклонился. «Я — Одорини, владелец. Зовите меня, если у вас возникнут какие-либо вопросы или трудности». Он глянул на мою инфо-пластину на предплечье, а затем на маленькую дистанционную камеру, которая проследовала за мной во внутрь и сейчас парила над нами. Эти принадлежности обычно используются туристам; фактически, несколько других камер висело под потолком Потрошительной Комнаты, запасая воспоминания для своих владельцев. Но мне стало ясно, что Одорини как-то распознал качество моих устройств и понял, что я был больше, чем обычный путешественник. «Тогда я оставлю вас наслаждаться едой», — сказал он и вернулся к своему столу рядом со входом.
Фетучини были превосходны, как и светлое зеленое вино, закуска, ромовый кекс, кофе, бренди. Очевидно, Потрошительная Комната не специализировалась на кухне этого региона, но это, возможно, доказывало то, что я так удачно припозднился. Я выпил тост за Хиптера Гэнта Мл., кем бы он ни был. Я почувствовал себя гораздо лучше, чем часом прежде; я почувствовал, что готов исследовать посёлок.
Когда я остановился, чтобы оплатить счёт, Одорини принял мою валюту и заговорил в своей осторожной манере. «Еда была приятной?»
«Совершенно», — ответил я.
«Я рад».
У меня было ощущение, что он хотел сказать больше, поэтому я на секунду задержался у стола.
Он заколебался, словно взвешивал уместность ситуации. «Вы — Майкл Мэстин, путешествообозреватель?»
Я был удивлён. «Вам известны мои работы?»
«Да, да! У меня есть несколько ваших чипов. „Жизнь среди Древолюдей Архипелага Бронтои“. „Нуддистский Рафтинг на Спите“, и, конечно, ваша классическая „Вниз по Гравитационному Лучу к Ядру“».
Иногда вселенная — это странно маленькое место. «Я не выбирал эти названия», — сказал я.
«Я так и думал», — сказал он. «Ну, если вам понадобиться какая-то помощь или совет, или даже гид в пещеры — у меня есть сертификат ассоциации ныряльщиков — не колеблясь, обращайтесь. Я буду рад вам помочь».
«Вы очень добры», — сказал я.
«Вовсе нет». Он проводил меня до двери. «Берегите себя», — сказал он, когда я вышел из Потрошительной Комнаты.
Снаружи в посёлок пришла ночь и на всех аллеях зажглись огни. Сейчас людей на улице стало больше, некоторые из них — ныряльщики, я думал, или, по крайней мере, у них, казалось, был внешний вид Хребтовиков — смуглые, равнодушные, одетые с грубой простотой. Никто из них не одарил меня более чем мимолётным взглядом. Интересно, куда они идут, что запланировали.
Один раз, из любопытства, я следовал по нескольким изгибам и поворотам за молодым человеком в шрамах, пока он, вдруг, не повернулся и не зашипел на меня с ножом в руке. Я мирно поднял пустые руки, отступил назад. Он изобразил своим ножом предупреждающий жест и ускользнул в темноту.
Я побродил по округе, заходил в двери нескольких баров и наркотических универмагов, случайного магазина сувениров, борделя, больницы самообслуживания. Самыми многочисленными были разнообразные кабинеты самоубийства, хотя они, казалось, не особо процветали, и я не увидел ожидающих клиентов. Многие дома были молчаливы и пусты, словно когда-то в посёлке народу жило побольше. Но из-за некоторых дверей и ворот внутренних двориков исходили звуки смеха, музыки и звона бокалов. Я начал ощущать несомненную меланхолию одиночества. Никто меня здесь не знал, кроме ресторатора Одорини. Никто не будет приглашать меня на вечеринки. В соответствии со своим неизменным обычаем я не привез никакого рекомендательного письма; на сколько это было возможно, я пытался путешествовать как обычный турист.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
