Егор вырос, закончил школу и поступил в медицинский, потому что так решила мама. Быть врачом престижно, работа чистая, уважаемая. Все соседи стали ей кланяться и льстиво улыбаться. Мало ли как жизнь обернется.
Егор учился хорошо, вовремя сдавал все экзамены, занимался общественной работой, но еще на первом курсе понял — не его это дело. Нет, он не падал в обморок в анатомичке, не отворачивался брезгливо от крысы, распятой на лабораторном столе, больные не вызывали у него омерзения, только ему все это было неинтересно. Не чувствовал он горения, энтузиазма, рвения… Резать, резать, резать! Лечить, лечить, лечить! Стать великим хирургом, спасти человечество — от СПИДа, от рака, от рассеянного склероза!
Его целью было получить диплом и распределиться в районную поликлинику поближе к дому. Выписывать всю жизнь рецепты, даже не трогая больных руками. «Кожные покровы чистые, живот мягкий, дыхание везикулярное…»
Конечно, были на курсе фанатики вроде Вальки Зусмановича, который ночевал в прозекторской, читал по-английски и по-немецки все медицинские журналы, какие удавалось раздобыть, и уже на втором курсе ассистировал светилам отечественной медицины, которые удостаивали его благосклонной беседой. Про него всерьез говорили, что он в четыре года научился читать по книге Войно-Ясеницкого «Очерки гнойной хирургии»… Егор, однако, таким не завидовал: у них свой путь, у него свой.
Но тут случилась перестройка, и в Егоре вдруг проснулся неведомый ему самому талант: коммерческое чутье. Начал он с мелочевки, с грошей. Он стал одним из первых челноков, которые везли в Россию кока-колу, жвачку, часы, трусы, пуховики, видеомагнитофоны, компьютеры… Егор занялся этим промыслом не столько из-за денег, сколько из азарта.
Он первый привез в Россию видеомагнитофоны, первый организовал пиратскую студию записи и первый прикрыл ее, еще до выхода в свет закона об авторских правах. Он торговал компьютерами, лесом, породистыми лошадьми… Он нюхом чуял, что пойдет, а что застрянет на складе. Он удвоил свое состояние на «черном вторнике», и вскоре у него в кармане залег первый миллион долларов. Конечно, не все в наличности, что-то в товаре, в недвижимости, долгах, но миллиончик был… И по наивности Егору казалось, что только он один знал об этом.
Но в один прекрасный день в его контору заглянул молодой человек с бритым затылком и в широких штанах и объяснил изумленному Егору, что ему нужна «крыша», что добрые люди берут его под свое надежное крыло за какие-то жалкие 25 % от общей суммы. Причем молодой человек проявил незаурядную осведомленность в сложных финансах коммерсанта. Егор согласился со всеми предложениями представителя силовых структур, проводил его до выхода и долго жал потную руку, горячо благодаря за помощь и защиту.
А благодарить было за что. Егор понял, что он в тупике. Либо налогами задушат, либо «братва» уберет в назидание другим несговорчивым предпринимателям. Под «крышу» идти не хотелось, взятки давать опостылело, в политику не тянуло… Оставался только Запад — негостеприимный, холодный, но цивилизованный и разумный, ограждающий обывателя сенью закона. За два дня Егор ликвидировал свою контору, с неизбежными потерями перевел в наличность все, что имел, переправил своими каналами валюту в надежные банки и купил билет до Монреаля.
И вот, с этим билетом в кармане, он брел по Ордынке, сентиментально вглядываясь в каждую трещинку знакомых стен, прощаясь с любимым городом и раздумывая, поедет ли мама в Канаду или отправить ее в более теплые края.
И вдруг его будто током ударило. Егор увидал Вальку Зусмановича в грязном белом халате поверх рваного ватника. Валька тащил коробку с бананами из пикапа к лотку, где распоряжалась горластая румяная хохлушка, которая крыла трехэтажным матом все прогрессивное человечество. Больше всего Егора поразили Валькины руки: из обрезанных перчаток торчали красные потрескавшиеся пальцы с обломанными ногтями. Если бы Рихтер волок мешок гнилой капусты, зрелище было бы примерно такой же силы… Валькины руки — руки прирожденного хирурга…
Егор отнял у онемевшего Вальки коробку и этой коробкой заткнул пасть жизнерадостной хохлушке. Положил сверху сто долларов и увез Вальку к себе — прямо в грязном халате и рваных митенках. Накормил, напоил, сводил в баню, приодел, приобул. Валька как принял первые пятьдесят грамм, так начал рыдать не переставая.
Сквозь всхлипывания и трубные сморкания Егор кое-как с пятого на десятое услышал обычную, в сущности, историю. На втором курсе Валька женился на девочке-педиатрше, через год они родили двойню, стояли в очереди на квартиру, жили то у одних, то у других родителей. Он поступил в аспирантуру, дети постоянно болеют, жена не работает, денег нет, из аспирантуры пришлось уйти, какая уж наука! Сидит в поликлинике на полставки, по вечерам подрабатывает грузчиком, а иногда, если повезет, ка-а-астрирует (тут Валька зарыдал в голос) котов по десять тысяч за штуку…
Валька ел, пил и опять ел и запихивал в карманы нового — с биркой — костюма конфеты и печенье со стола.
Егор кивал, похлопывал старого друга по плечу и думал о своем.
У него в детстве была толстая, растрепанная книга без начала и конца. Видимо, история пиратского движения, поскольку звучные имена сэра Дрейка и Френсиса Моргана то и дело вспыхивали алмазным блеском на пожелтевших ломких страницах. Каждая строка пахла порохом и наливалась кровью… Но одна фраза врезалась в память Егора на всю жизнь.
Когда пираты захватывали очередное судно, всех оставшихся в живых матросов и пассажиров выгоняли на палубу и предводитель шайки командовал:
— Доктор и плотник — шаг в сторону. Остальных — за борт!
Егор, глядя на Вальку, отчетливо понял, что завтра он сдаст билет и начнет новое дело. И с этого дня жизнь обоих круто изменилась.
Егор арендовал помещение, пригодное для клиники (а в дальнейшем выкупил его через подставных лиц), отреставрировал, битком набил современным оборудованием, назначил Вальку главврачом, и они принялись искать кадры. Буквально на помойке. Выяснилось, что плохо грузивший бананы Валька очень даже годится для этого дела: он вытаскивал великолепных врачей из таких мест, где, как говорится, не ступала нога человека. Оказывается, Валька вел тайную картотеку непризнанных гениев, согласных работать за харчи и спецодежду, только дайте им оперировать, позвольте вылечить безнадежного и оживить мертвого!
Егор отвечал за материальную базу и идейное руководство клиникой. А идея была простая: лечить всех богатых. Неважно — депутат, банкир или люберецкий «браток».
Конечно, поначалу наплыва клиентов не было. Богатые — они люди осторожные и недоверчивые. Но помог случай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
